Игорь Дручин - Полигон неожиданностей (журнальный вариант)

• Название: Полигон неожиданностей (журнальный вариант)
• Автор: Игорь Дручин
• Жанр: Научная Фантастика

Молодые космонавты Михаил Субботин, Александр Макаров, Серафим Смолкин, Майя Гончарова — составляют дружный, неразделимый коллектив, прозванный Системой. Системе под силу решать самые сложные технические и психологические задачи как в условиях наземных тренировок, так и на Луне.

Студенты четвертого курса института космонавтики должны проходить практику. И самое завидное место было на Луне, но попасть туда можно было, только пройдя самый жесткий отбор и победив другие группы в прохождении специального полигона неожиданностей, который имитировал самые необычные ситуации, которые могут случиться с космическим экипажем.

---

По реакции зала Алферов понял, что комиссия, сняв, по предложению кибернетика Казаринова, один балл с экипажа Самохвалова, поступила правильно. Лидер должен вести за собой другие экипажи и не бояться, что тебя опередят. Чувствуя поддержку зала, Василий Федорович полностью уверился, что его симпатии к экипажу Субботина разделяет подавляющее большинство курсантов, и никто не поймет решение комиссии превратно.

— Решение экипажа Кузнецова неверно. Вездеход, пробиваясь сквозь бархан, попадает в аварийную обстановку со смертельным риском от удушья. Между прочим, мы этот вариант промоделировали. Мощности двигателя не хватит пробиться до середины бархана. Вездеход застревает на глубине пяти-семи метров. Раскопать его быстро не удастся. Короче, два штрафных балла! Таким образом, экипаж Субботина остается на первом месте, на второе продвинулся экипаж Демина, на третьем — Самохвалова. Путевки на практику присуждаются экипажу Субботина.

Поднялся взъерошенный и красный от волнения Саша.

— Вас… силий Ф… Ф… Федорович, — начал он, заикаясь. — Вы нас не выслушали раньше. Выслушайте сейчас. Экипаж Субботина принимал участие в прохождении полигона неожиданностей вне конкурса и потому не считает возможным претендовать на путевки, независимо от последующего решения комиссии и набранных баллов.

— Как это понимать?

— Так и понимать. Путевки должен получить экипаж, участвовавший в конкурсе на полных правах, — отрезал Саша.

— Субботин!

Михаил поднялся, слегка насупленный и готовый к отпору.

— Вы командор экипажа?

— Нет.

— Тогда этот, как его…? Макаров?

— У нас нет командора, Василий Федорович, но заявление любого члена экипажа можно расценивать как заявление командора.

— Что это у тебя за новая форма демократии? — обратился Алферов к директору.

Тот развел руками, как бы говоря: я ж тебя предупреждал, что у этой группы свои порядки.

— Значит, экипаж отказывается от путевок?

— Да, — твердо ответил Субботин.

— Уговаривать не буду. Путевки присуждаются экипажу Демина. Все свободны…

Расстроенный Алферов мерял шагами из угла в угол директорский кабинет. Теперь, когда их противоборство разрешилось так неожиданно, они снова обрели способность объективно оценивать события, вспомнили, что их связывают и студенческие годы, и давняя дружба. Баженов пригласил на какие-то необыкновенные вареники с квашеной капустой, и Алферов ждал, пока он закончит неотложные дела. В суматохе дня Василий Федорович так и не спросил у Баженова, что тот думает по поводу отказа субботинского экипажа, и сейчас, когда все документы были оформлены и подписаны, он понял, что именно этот вопрос более всего беспокоит его. И чем дальше он размышлял, тем менее мотивирован, как ему казалось, был поступок экипажа.

— Нет, все-таки это у меня не укладывается. Нынешнее поколение, по-моему, начисто лишено честолюбия.

— Ты не прав, Василий, — оторвался от бумаг Баженов. — Эта четверка именно на одном честолюбии проскочила полигон с таким блеском. И из того же честолюбия отказалась от практики на Луне. Думаешь, просто?

— А командора у них нет тоже из честолюбия?

— Нельзя ли что-нибудь полегче? Я с ними бьюсь четвертый год и только сейчас начинаю понимать, что в их срывах есть доля нашей вины…

— Это и я могу подтвердить, — усмехнулся Алферов. — Не исправь ты своей властью опенку Смолкину, всей этой истории не было бы!

— Ну да! — засмеялся Баженов. — Ты что, не знаешь студентов? Только дай им прецедент, всю автоматику по миру пустят! И так у Смолкина найдутся подражатели, а при моем попустительстве… Тут дело не в этом. Она особенная, эта четверка. Вот в чем особенность, я пока не уловил, и в этом я прежде всего считаю себя виноватым. Ты подожди, я сейчас закончу, и мы попробуем с ними поговорить.

— Хочешь собрать их здесь? — Василий Федорович кивнул на кабинет, но Баженов углубился в бумаги и не ответил.

Алферов снова принялся мерить шагами кабинет. Мягкий пластик заглушал шаги и не мешал Дмитрию Ивановичу работать…

Спустя полчаса они пересекли сквер и подошли к общежитию.

— Ну, и где ты собираешься их искать? — спросил Алферов, поглядывая на темные окна огромного здания. Большинство курсантов разъехалось: кто на практику, кто на каникулы, и только в левом крыле вразброс светилось несколько ярких квадратов.

— Надо думать, они у Гончаровой. Во-первых, у нее наиболее подходящая обстановка, а им сейчас нужна именно приятная, успокаивающая обстановка. Во-вторых, они сегодня победители по всем статьям, а такое событие принято отмечать, значит, они все вместе. Пойдем, что ли?

— Веди. Я хотя и бывал в комнате Гончаровой, вряд ли сейчас найду.

Они поднялись на третий этаж и прошли по длинному коридору. За дверью слышался веселый басок Смолкина.

— Все в сборе, — уверенно сказал Баженов и нажал кнопку сигнализации.

Дверь открыла хозяйка комнаты.

— К нам гости, — отстраняясь от входа и предупреждая своих товарищей, сказала она.

— Извините, Майя, за вторжение, но вот у Василия Федоровича возникло несколько вопросов к вашей группе. Надеюсь, что вы все здесь?

— Все. Есть даже лишние, — улыбаясь, ответила девушка.

Лишней оказалась Светлана Мороз, ее подруга по комнате.

Впрочем, судя по оживлению Симы Смолкина, трудно посчитать неуместным присутствие этой невысокой девушки с добры-мы серыми глазами. И это почувствовал каждый, кто оказался в этой уютной комнате…

На вошедших глядели с открытым любопытством, и Алферова удивило приподнятое настроение группы. На столе стоял чай, высился начатый торт и нетронутый графин с апельсиновым соком.

— Празднуем день рождения? — спросил Василий Федорович, чтобы рассеять некоторую неловкость неожиданного вторжения.

— Скорее день победы, — серьезно ответил Саша. — Присаживайтесь к нам. Ведь и вы виновники нашего торжества.

— Это каким образом? — удивился Алферов, опускаясь на стул.

— Я за вами поухаживаю, — сразу включилась в роль хозяйки Майя. — Сок или чай?

— Давайте чай. Так в чем мы провинились?

— Вы нас поставили в жесткие условия. И то, что мы выдержали, мы считаем своей победой. Ну а вы… соавторы, что ли…

Алферов с Баженовым переглянулись и дружно захохотали. Василий Федорович смеялся громко, раскатисто, обнажая неправдоподобно белые зубы. Мало кто знал, что они вставные, как и вся нижняя челюсть — след давней аварии при испытании новой модели орбитального ракетоплана, после которой космонавт-испытатель Василий Алферов перешел на административную работу.

— Я тебе говорил, что с ними не соскучишься, — отсмеявшись, сказал директор. — Значит, соавторы, говорите? Тогда выкладывайте свои секреты! Должны же мы их знать, хотя бы как соавторы!

— А у нас их нет, — обезоруживающе улыбнулась Майя.

— Ну, положим, кое-какие все-таки есть, — отставляя чашку, сказал Алферов. — Вот, например, секрет заварки чая. Давно не пил такого.

Майя зарделась и беспомощно оглянулась на товарищей.

— Этот секрет я знаю, — усмехнулся директор. — Обрывают свежие листики чая в оранжерее. Одно время это увлечение едва не превратилось в бедствие. Пришлось оранжерею отдать в полное распоряжение биофака. Они тоже потаскивают, но по совести.

— Ясно. Подай заявку на строительство дополнительной оранжереи. Средства выделим. Пусть пьют на здоровье. Такой чай стоит оранжереи. Ну, а такой хитрый вопрос: почему у вас в группе нет командора?

— Так повелось, — Михаил сосредоточенно пригладил большим пальцем кустистую бровь. — Еще со времени поступления. Был у нас командор. Он нас подавлял своими знаниями, силой характера и просто силой… Потом наступило разочарование…

— До сих пор очароваться не можем, — вставил Сима.

— У нас своего рода идиосинкразия на командоров, — пояснил Саша.

— Так, так… Ну, а почему вообще никто не приживается в вашей команде?

— Трудно сказать, — Миша прошелся по комнате. — Может быть, потому, что он лишний?

— Вот, Миша, кажется, ухватил самую суть, — принялся развивать эту мысль Саша. — Мы и сами не понимали, как это происходит. Теперь, пожалуй, ясно. Мы взаимно дополняем друг друга. Полностью, на все случаи жизни, И новичку, который попадает в нашу команду, уже не остается сферы деятельности. Тогда он начинает вторгаться в чужие и, естественно, получается ерунда.

— Насколько я понимаю, вы все вместе образуете единую систему, — Алферов в раздумий повертел в руках пустую чашку.

Миша молча подошел к столу, взял у него из рук чашку и передал Майе. Та, не говоря ни слова, налила свежего чаю и поставила перед Алферовым. Василий Федорович машинально отхлебнул несколько глотков, и вдруг смысл происшедшего поразил его. У него действительно возникло желание выпить еще чашечку чая. Он обычно прибегал к этому средству в минуту размышлений, но об этом знали близкие, знали немногие из сослуживцев, и тем не менее это его желание непостижимым образом уловил Субботин, и дальше сработала система.