Г. Бюргер - Приключения Барона фон Мюнхгаузена

• Название: Приключения Барона фон Мюнхгаузена
• Автор: Г. Бюргер
• Издательство: Редакционно-издательскнй отдел облполиграфиздата Харьков
• Жанр: Детские приключения
• Год: 1991
• ISBN: 5-7707—2085-9

В книге известных авторов рассказывается о путешествиях, походах, забавных приключениях барона Мюнхгаузена. Издание заинтересует читателей прежде всего детского возраста.

---

Этот Асахаил пришелся мне по душе. Я спросил, не желает ли он поступить ко мне на службу, на что он охотно согласился. Мы двинулись затем дальше, проезжая через разные страны и города. Недалеко от дороги на прекрасном лугу лежал, не шевелясь, какой-то человек. Казалось, что он спит. Но он вовсе не спал, а приник ухом к земле, словно подслушивал, что происходит у обитателей преисподней.

— К чему это ты прислушиваешься, друг мой?

— Да я от нечего делать слушаю, как трава растет.

— И это тебе удается?

— Да что ж тут трудного?

— Тогда поступай ко мне на службу, дружище. Кто знает, на что еще пригодится твой слух!

Молодец вскочил на ноги и последовал за мной. Немного подальше я увидел охотника. Он стоял на холме и палил в воздух.

— Бог в помощь, бог в помощь, господин охотник. Но в кого ты стреляешь? Я вижу лишь голубое небо.

— О, я просто пробую свое новое кухенройтеровское ружье. Там, на шпиле Страсбургского собора, сидел воробей. Я только что сбил его.

Тот, кому известна моя страсть к охоте и стрелковому искусству, не удивится, что я крепко обнял этого замечательного стрелка. Естественно, я не пожалел ничего, чтобы привлечь его к себе на службу. Мы двинулись дальше через многие страны и города, и пришлось нам наконец проезжать мимо горы Ливан. Там, перед густым кедровым лесом, стоял коренастый, невысокого роста человек и тянул за веревку, которая была обвита вокруг леса.

— Что это ты тянешь, дружище? — спросил я его.

— Меня послали за строительным лесом, — ответил он. — А я забыл дома топор. Вот мне и приходится как— нибудь выходить из положения.

С этими словами он на моих глазах одним рывком свалил весь лес, занимавший добрую квадратную милю, с такой легкостью, словно это была охапка тростника. Нетрудно угадать, что я сделал. Я бы не упустил этого молодца, хотя бы мне стоило это всего моего посольского содержания. Когда я наконец очутился на египетской земле, вдруг поднялся такой ветер, что нас чуть не опрокинуло. Я боялся, что меня подхватит вихрем и унесет вместе со всей моей свитой, конями и поклажей. Слева от дороги выстроились в ряд семь ветряньг мельниц, крылья которых вращались так быстро, как веретено у самой проворной пряхи. Неподалеку оттуда, справа от дороги, стоял человек, по комплекции схожий с сэром Джоном Фальстафом (герой произведений Шекспира, очень толстый рыцарь). Указательным пальцем он зажимал себе правую ноздрю. Увидев, в каком мы оказалась затруднении и как нас шатает ветер, человек сделал полуоборот и, став к нам лицом, учтиво, как мушкетер перед своим капитаном, снял передо мной шляпу. Мгновенно наступило затишье, и все семь ветряных мельниц сразу замерли в неподвижности. Удивленный таким явлением, которое казалось совершенно противоестественным, я крикнул, обращаясь к этому субъекту:

— Эй ты! Что тут происходит? Дьявол в тебе, что ли, сидит, или ты сам дьявол?

— Прошу прощения, ваше превосходительство, — ответил человек. — Я только немножко подгоняю ветром мельницы моего хозяина, мельника. Но, чтобы не опрокинуть ветром все семь мельниц, мне пришлось зажать одну ноздрю.

«Вот так неоценимый человек! — мелькнуло у меня в голове. — Этот молодец еще может пригодиться, когда ты вернешься домой и у тебя вдруг не хватит духу рассказать о всех чудесных приключениях, пережитых во время твоих путешествий на суше и на море!»

Нам удалось быстро поладить. Ветродув бросил свои мельницы и последовал за мною.

Вскоре мы прибыли в Каир. Как только я с успехом выполнил там данное мне поручение, я решил распустить всю свою никчемную свиту, за исключением лишь вновь нанятых мною полезных слуг, и, сопровождаемый ими, пустился в обратный путь уже в качестве частного лица.

Погода стояла чудесная, а знаменитая река Нил была не-описуемо прекрасна. Я соблазнился мыслью нанять баркас и проехать до Александрии водным путем. Все шло великолепно, пока не наступил третий день плавания. Вы, господа, несомненно слышали о ежегодном разливе Нила. На третий день, как уже сказано, вода в Ниле начала неудержимо подниматься, а на следующий день вся местность и справа и слева от реки на расстоянии многих миль была уже залита водой. На пятый день, после захода солнца, мой баркас запутался в чем-то, что я принял сначала за ползучие растения и кустарник. Но лишь только на следующее утро рассвело, я увидел, что со всех сторон окружен миндалем, совершенно созревшим и великолепным на вкус. Когда мы опустили лот, я обнаружил, что дно под нами находится на глубине по меньшей мере шестидесяти футов. При этом нам нельзя было двинуться ни вперед, ни назад. Часов в восемь или в девять, насколько я мог определить по солнцу, внезапно поднялся ветер, который накренил наш баркас на одну сторону. Баркас зачерпнул воды, пошел ко дну, и долгое время ничего не было известно о его судьбе. К счастью, мы все, сколько нас было, — восемь мужчин и двое подростков — спаслись благодаря тому, что уцепились за де Герой произведений Шекспира, очень толстый рыцарь ревья, ветви которых были достаточно крепки для нас, но не могли вынести тяжести нашего баркаса. В таком положении мы пробыли три недели и три дня, питаясь одним миндалем. Само собой разумеется, что в питье мы не испытывали недостатка. На двадцать второй день после крушения вода спала так же быстро, как и поднялась, и на двадцать шестой день мы могли уже ступить ногой на твердую землю. Первое, что мы с радостью увидели, был наш баркас. Он лежал примерно в двухстах саженях от того места, где пошел ко дну. Высушив на солнце все, что могло быть нам полезным, мы отобрали из наших дорожных запасов все наиболее необходимое и пустились в путь, стараясь угадать направление, по которому плыли раньше. По моим самым точным подсчетам, нас отнесло в сторону миль на сто пятьдесят через ограды, изгороди и заросли. Через семь дней мы добрались до реки, которая спокойно текла по своему руслу, и поведали одному бею о наших приключениях. Бей любезно снабдил нас всем, что нам могло понадобиться, и отправил дальше в одной из своих собственных лодок. Примерно дней через шесть мы добрались до Александрии, где пересели на корабль, направлявшийся в Константинополь. Великий султан принял меня чрезвычайно милостиво, и я был удостоен чести узреть его гарем, куда его величество соизволил самолично ввести меня, чтобы предоставить в мое распоряжение столько прекрасных дам, включая и его жен, сколько я пожелаю отобрать для собственного удовольствия.

Я не люблю хвастать своими любовными приключениями. Поэтому, господа, я сейчас пожелаю вам всем приятного отдыха.

Шестое морское приключение

Покончив с рассказами о своих египетских приключениях, барон собрался было отправиться спать, но произошло это именно в тот момент, когда несколько ослабевшее внимание слушателей вновь было возбуждено при упоминании о гареме великого султана. Уж очень им хотелось услышать еще что-нибудь о гареме. Но так как барон решительно отказался продолжать разговор на эту тему, с другой же стороны, не желал огорчить своих веселых слушателей, осыпавших его просьбами, он решил позабавить их рассказами о своих необыкновенных слугах и так начал свое повествование:

— После моего путешествия в Египет я очень вырос в глазах великого султана. Его величество просто не мог жить без меня, и я ежедневно бывал приглашен и к обеду, и к ужину. Я должен признать, господа, что у турецкого султана стол был более изысканный, чем у любого другого владыки на земном шаре. Но относится эта похвала только к еде, а не к напиткам, ибо, как вам известно, закон Магомета возбраняет верующим употребление вина. Поэтому на официальных обедах в Турции нечего и думать о том, чтобы выпить стаканчик вина. Однако то, что не происходит публично, нередко проделывается втихомолку, и, невзирая на запрет, многие турки не хуже, чем почтенные немецкие прелаты, знают, что такое доброе вино. Так дело обстояло и с его турецким величеством. За парадным столом, к которому обычно, в качестве части жалования, бывал приглашен и генеральный суперинтендант, то есть муфтий, который перед едой читал молитву

«Очи всех…», а после еды — «Gratias» о вине не могло быть и речи. Но, когда поднимались из-за стола, для его величества в кабинете обычно уже стояла наготове бутылочка доброго вина. Однажды великий султан, дружески мне подмигнув, дал понять, чтобы я прошел за ним в кабинет. Когда мы там заперлись, он с таинственным видом достал из шкафчика бутылку.

— Мюнхгаузен, — произнес он, — я знаю, что вы, христиане, понимаете толк в бокале хорошего вина. У меня тут осталась еще бутылочка токайского. Такого чудесного вина вам, верно, еще никогда в жизни не приходилось пить.

С этими словами его величество налил мне, а затем и себе по бокалу, и мы чокнулись.