Владимир Федоров - Бойцы моей земли: встречи и раздумья

• Название: Бойцы моей земли: встречи и раздумья
• Автор: Владимир Федоров
• Издательство: Современник
• Жанр: Публицистика
• Год: 1973

У поэта и прозаика Владимира Федорова счастливая творческая судьба. Ему довелось непосредственно общаться со многими мастерами советской литературы. Впечатления от встреч с ними и раздумья над их произведениями легли в книгу «Бойцы моей земли». Книга состоит из четырех разделов. В «Памятных встречах» — лаконичные и эмоциональные новеллы о М. Шолохове, Ал. Прокофьеве, А. Фадееве, Н. Тихонове, М. Исаковском, А. Твардовском, В. Инбер, Б. Ромашове, В. Овечкине, С. Борзенко, С. Смирнове, А. Макарове и других.

В «Портретах товарищей по перу» читатель найдет биографические штрихи и раздумья над творчеством Г. Маркова, С. Сартакова, В. Закруткина, С. Михалкова, В. Кочетова, А. Софронова, Н. Грибачева, Л. Жарикова, Э. Казакевича, В. Козаченко, Ю. Збанацкого и других.

В разделе «Мое поколение» в центре внимания автора творчество писателей–фронтовиков, «бойцов моей земли». Здесь даны портреты–миниатюры А. Кешокова, М. Луконина, А. Калинина, Д. Ковалева, Р. Гамзатова, М. Алексеева, С. Викулова, С. Алексеева, Е. Исаева, А. Люкина, В. Марьинского, И. Стаднюка и других.

Раздел «О жизни и литературе» составлен из заметок и статей о А. Блоке, С. Есенине, А. Довженко и других классиках советской литературы, а также о наших современниках А. Югове, А. Топорове, Н. Ушакове, Н. Шундике, С. Воронине, С. Баруздине, Ю. Нагибине и других, чье творчество неразрывно связано с нашей действительностью.

---

Б. Шаховский среди астраханских рыбаков

Проникновенное стихотворение «Памяти друга» написал его земляк Николай Поливин.

Инвалидность встает
жутким пугалом, грязным и рваным,
От нее не ускачешь знакомой спортивной тропой
Кто похлипче, другой —
разрешил бы все беды наганом.
Ну, а ты бьешь по недругам яркой партийной строфой!..

Николай Поливин, который в то время был секретарем Астраханского отделения Союза писателей, рассказывал мне, как одно время Борис Шаховский, почувствовав себя лучше после операции на сердце, стал инициатором поездки к астраханским рыбакам, в низовье Волги. С поэтами на двух баркасах поехали местные композиторы Анатолий Гладченко и Александр Фролов, написавшие много песен на стихи Бориса Шаховского, и участники художественной самодеятельности. Особенно тепло рыбаки принимали песню на слова Шаховского «Опять вернутся журавли» и страстные, бойцовские стихи.

О том, как рыбаки принимали его, Николая Поливина, он, конечно, умолчал. Но судя по его книге «Ладони моря», вышедшей в издательстве «Советская Россия», земляки должны были остаться довольны. Поэту–лирику удалось передать своеобразие родного края и его людей.

Революционную историю Николай Поливин знает не только из книг, но и из семейных преданий. Вот портрет отца поэта:

Бескозырка чуть изломана,
Палец ловит сталь курка…
Средь неистового гомона
Улыбается слегка.

Удался поэту и романтический, яркий образ народного заступника Степана Разина, о котором до сих пор ходят замечательные легенды в астраханских краях. Гул колоколов и зарево пожаров слышится и видится в стихах, полных захватывающей экспрессии. Умело пользуется Николай Поливин и звукописью.

Ножи в ножны уже не влазят,
Еще ударь,
еще ударь!..
Два слова сшиблись насмерть —
И — государь,
Разин
и — государь.
Они вливают ярость в руки,
Булата сверк,
булата сверк…
Восстанья ветер гонит струги
то вниз,
то вверх,
то вниз,
то вверх…

Запоминаются в книге «Ладони моря» и стихи о любви. Суровый Каспий наложил свой властный отпечаток и на характеры людей, живущих под палящим солнцем, даже на юную Анастасию с ее шальной любовью.

И у меня была Анастасия
Кудрявая, с раскосинкой глаза,
Красивая, как матушка-Россия,
Отчаянная Настька–егоза.

Есть в книге Николая Поливина отдельные стихотворения, написанные, на мой взгляд, несколько облегченно, но не они определяют лицо книжки. Нас подкупает темперамент поэта, его искреннее стремление помочь людям, принести добро своим землякам и родному мелеющему Каспию.

Перечту все труды академиков водных,
Все препятствия вдрызг разнесу!
Раздобуду лекарства —
Какие угодно! —
И родимое море спасу.

Так пускай же широкая поэтическая Волга и впредь питает живой водой немелеющий лирический Каспий!..

ЛИРИКИ-ДОКУМЕНТАЛИСТЫ

Для того чтобы глубже понять новые явления в современной прозе, надо изучить не только литературные «реки», но и «речки», «ручьи», без которых не бывает больших рек.

Мне кажется, надо обратиться к опыту наших непосредственных «документалистов», которые неожиданно иногда оказываются «лириками». В этом смысле характерен творческий путь известного очеркиста Бориса Иванова, чья небольшая книжка новелл «Фарфоровый аист» привлекла меня своей поэтичностью. Борис Иванов, много ездивший по свету и отлично владеющий пером публициста, на этот раз предстал перед нами как тонкий и наблюдательный рассказчик с располагающей лирической интонацией.

Лаконичными, убедительными штрихами нарисовал автор портреты бывшего венгерского слесаря, а ныне скульптора Виктора Калло. музыкантов Ахтала Имре и Альберта Кочпша, бывшего узника Бухенвальда престарелого Яна Гомолы, всю большую семью которого нацисты бросили в концлагерь только за то, что они, живя на Одре (Одере), называли себя поляками, простой чешской гардеробщицы Божены, высмеивающей молодых тунеядцев. Трудно рождаются новые отношения между людьми. Рвет со своей невестой–мещанкой, не верящей, что чумазый слесарь может стать скульптором, молодой горячий Виктор Калло; не уходит из кооператива вслед за взбалмошной женой–стяжательницей умный, трудолюбивый Иосиф Троусил. Разбился фарфоровый аист — символ семейного счастья, и понял Иосиф, что «фарфор слишком хрупкий материал для счастья».

Одной яркой деталью, удачным штрихом Борис Иванов умеет нарисовать целую картину. Оказывается, чайки, вольные птицы, любящие высокое небо и широкие горизонты, впервые прилетели на Влтаву, в самый центр Праги, после освобождения столицы Чехословакии. Так метко схваченная деталь, пройдя сквозь сердце художника, становится символом. Любовь Иванова к трудовым людям из братских стран не может не подкупить читателя. И хорошо, что автор не срезает острых углов, хорошо, что он в первую очередь интересуется душами человеческими.

Нельзя не согласиться с Вадимом Кожевниковым, пишущим в предисловии к новеллам Б. Иванова: «Впечатляющая сила их и в том, что они строго документальны». Да, и в этом, ибо автор ищет поэзию в самой жизни. Иногда короткой динамичной новеллой удается сказать многое. В следующей своей книге «Снег на зеленой ветке» автор еще больше расширил круг своих наблюдений. В него вошла поэзия (запоминается «Новелла о стихах», посвященная рано ушедшему из жизни талантливому русскому поэту Василию Кулемину) и современная жизнь в Европе, Африке и Америке.

Как бы итоговой для лирика–документалиста является книга «Где б ни был я…». Мне хочется привести из нее всего один абзац, чтобы показать, как неразделимо для автора личное и общественное и где истоки этого лирического документализма: «Отец приехал в Москву с врангелевского фронта по военным делам всего на два дня. Это было мое последнее свидание с ним. Через год к нам, в деревянный дом на Большой Грузинской, постукивая костылем, вошел чужой дядька и спросил: «Кто жена Владимира Николаевича?» Мать испуганно отозвалась. «Погиб наш комиссар на Перекопе, — сразу отрубил незнакомец, — там и похоронен. Вот его обручальное кольцо… Возьми». А еще через три года я вновь увидал мать, с глазами, полными слез. Она, утепляя мою дырявую шубенку бабкиным платком, говорила: «Отца не хоронила, пойдем у гроба Ильича постоим… Простимся…»

Этот лаконичный абзац — целая новелла о слитности судеб человеческих с судьбой революции, новелла, волнующая своей суровой искренностью и, если хотите, документальностью в самом хорошем смысле этого слова. В новой книге Борис Иванов рассказывает, как ленинская правда всколыхнула все уголки земного шара.

Лиризм присущ и другому талантливому документалисту Юрию Грибову — почитайте его документальную повесть «Хозяин района» в журнале «Москва» и очерк «Пора зарниц и облаков» в журнале «Октябрь», и вы сразу поймете, что имеете дело с человеком, влюбленным в простых русских людей и в застенчивую русскую природу. С начальных же строк его проза подкупает естественностью интонации и наблюдательностью: «С первой недели июля устанавливается на северо–западе душноватая, ленивая теплынь. Воздух, напоенный сладким клеверным духом, весь день стоит неподвижно, а в самую жару, когда и в тени нет спасения, заливается почти осязаемой липкой густотой. В эти полдневные часы властвует над землей усыпляющая тишина. Упадет в лопухи источенное червями яблоко, прогудит над лепестками кипрея тяжелая пчела, неведомо отчего затрепещет вдруг осина, и снова все замирает, погружается в блаженную, сытую дремоту».

Юрий Грибов, как и Борис Иванов, посвятил много новелл–очерков солдатам ленинской гвардии, солдатам революции. Они оба могут нарисовать своеобразный характер человека, сердечно рассказать о его борьбе, помыслах, судьбе.

Не так давно «Роман–газета» напечатала «Арктический роман» Владлена Анчишкина, и его уже не только читают, но и смотрят на многих театральных подмостках страны. Чем эта вещь привлекла внимание читателей и зрителей? Да своей жизненностью, правдивостью нелегких, но честных трудовых человеческих судеб, тем же самым сплавом документальности и лиризма. Герои романа — полярные шахтеры, люди думающие, мужественные вызывают уважение и любовь.

«Арктический роман» своей достоверностью напомнил мне «Далеко от Москвы» Василия Ажаева. Что же касается формы, то она особенно «прощупывается» в финале романа: с лирическим письмом героини здесь соседствует скупая радиограмма героя. Лиризм и документальность. Интересно вспомнить рассказ Валерия Осипова, кстати сказать, тоже «полярный», который так и называется «Рассказ в телеграммах». Время властно диктует лаконичную и выразительную художественную форму.