Юрий Градинаров - Братья

• Название: Братья
• Автор: Юрий Градинаров
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-4444-1303-6

Ясашное зимовье Дудинское известно аж с 1667 года. Стрелецкие люди, а позже и казаки, упорно осваивали суровый, но богатый край. Перебралась туда и большая семья Сотниковых. Предприимчивые и работящие, отец с сыновьями подняли хозяйство, занялись торговлей да рудознатством. И в числе прочих нашли в недалеких Норильских горах столь ценную медную руду и уголь. Но после смерти отца между братьями Сотниковыми пробежала черная кошка. Невзлюбили друг друга Киприян с Петром, и не только из-за богатого наследства. Киприян первым получил плавку в двести пудов меди, и тогда Петр, движимый алчностью и завистью, нанял убийцу, чтобы стать единовластным хозяином и рудника, и пароходов, доставляющих товары в Заполярье и увозящих оттуда рыбу, песцовые шкурки, мамонтовую кость, за бесценок выменянную у инородцев…

---

Но два года тому назад взгляд зацепился за красавицу Катерину да так, что оказался бессилен его отвести и начал терять бобылий нрав. Потерял легко, с удивлением и укором, что так долго уходил от женитьбы. Ведь смазливые тунгуски не раз поднимали перед ним подолы парок. Но не позволял себе Киприян по частям разбазаривать свое сердце, поскольку гулял слушок: утехи приручают тело и мужик становится блудником. Хотя мужицкая часть родни не чуралась тунгусок, и кровь Сотниковых густела, смешиваясь с кровью инородок.

Теперь у него перед глазами темные тесины стоящего на угоре дома, а над крышей – выглядывающая маковка церкви. Снизу, от реки, кажется, что она сидит сверху его пятистенка, нелепо нарушая вид купеческого дворца. Впервые удивился хозяин: «Сколь дом стоит, но ни разу не замечал эту нелепицу. Моя махина закрыла церковь, кроме вершинки», – всполошился купец. Остановился, непонимающе завертел головой, капли влаги смахнул с ресниц. Снова вгляделся. «Как же я мог застить Божий храм? И церковники, и приезжавшие чиновники ни разу не укорили меня. Только сейчас я понял: мамона стоит впереди Духа Божия! Это же кощунство! Хотя без моих товаров здесь и дух охлянет. А место под дом освятил тогдашний священник Димитрий. Ему и ответ держать перед Господом Богом».

Купец трижды перекрестился: «Избави, Боже, от наваждений и укоров перед венчанием».

* * *

Он открыл глаза, перекрестился в красный угол, где перед иконой Пресвятой Богородицы теплилась лампада.

– Засыпаете, что ли? – оторвалась от вышивки молодка. – Уже и глазоньки слипаются. Неужто, чай, нагнал сон?

– Да нет! Брата вспомнил. Петруху. Проводы вверх. Чаек. Людей на берегу. И церковь. Все прошло перед взором, будто вчера было. Как он там среди чужих.

– Он же не один. Он же с Димкой Сотниковым.

– С Димкой-то с Димкой. Да какая от него подмога? Он еще несмышленыш в торге. Одно дело – тундра, а другое – товар закупать. Тут не только голова нужна, но и глаз. Наш брат, купец, на руку нечист. Кто кого надует. Все купечество на этом держится. Недаром царь Петр торг воровским делом обозвал.

– Так и вы, батюшка, грешите этим?

– Стараюсь грех на душу не брать. Меновая торговля честнее. Ты мне три песца – я тебе – ружье. Да я с любым тунгусом каждый сезон вижусь. Заплевали б за обман. Что ты бы ни думала, но я не теряю честь урядника за какие-то гроши. Тем и живу.

Он вытер полотенцем лицо, шею, промокнул грудь.

– Сегодня воскресенье, – перелистнул церковный календарь. – Большого праздника нет. Надо счета навести в ружейном лабазе. Сходи-ка за Алексеем Сидельниковым. Пусть бумаги возьмет. Свериться надо. Справимся – то, может, на Опечек съездим. Посмотрим, как рыба идет. Скажи Акиму, чтобы собак сытно накормил. Вдвоем поедем.

– С кем вдвоем?

– С тобою, Катенька! Посмотришь мои владения. Да и на собаках ездить поучишься.

Екатерина отложила вышивку, подперла голову, задумалась и спросила:

– А зачем вы решили мне владения показать? Я место свое знаю. У меня кухня да порядок в доме. Я до вас у губернского прокурора служила. Не приглянулась бы вам, так и осталась бы в Енисейске.

– Ладно вспоминать. Не просто приглянулась. Судьба свела. Я думал, возьму тебя к рыбакам на путину куховарить. Да уж сразу ты мне в душу запала. При себе, видишь, оставил! И не жалею! Служишь исправно, привязался я к тебе по-особому. Куда ни уеду – о тебе думаю.

Екатерина смущенно отвела взгляд. Потом насмелилась и поглядела в глаза. Они светились как-то особо и, казалось, с надеждой ждали ответа.

– Вы знаете, был у меня в Енисейске казак. Убили его в отряде Черняева под Ташкентом. Вы мне его напоминаете. Будто он воскрес. Как увидела вас на ярмарке – душой изболелась. Каждый день ходила за покупками, чтобы на вас взглянуть. А тут вижу, вы сезонников набираете. Вот я и решила к вам устроиться, хотя у прокурора жила как у Христа за пазухой. Зашла в лавку, услышала голос, обмерла. Так похож он на голос моего суженого, Думаю, не возьмете с собой – упаду на колени, умолять буду, но потерять вас себе не позволю. Отец не пускал в Дудинское. Из-за меня он и перевелся в ваш приход.

Киприян Михайлович с опаской посмотрел в красный угол, на икону Божьей Матери. Он будто пытался проверить: не гневается та, слыша такие откровения кухарки. Он перекрестился и наложил крест на Катерину.

– Так больше, Катюша, нам жить негоже. Мне отец Даниил намекал, мол, пора, Киприян Михайлович, жениться, а то люди злословят по поводу моей дочери, думают, вы богохульствуете. Но я ответил, что на чужой роток не накинешь платок, а об венчании подумаю. Правда, не сказал с кем.

– Да он мне дома тоже все уши прожужжал. Укоряет, что иногда у вас ночую.

Он легонько положил ей руку на голову и медленно провел по упругой темной косе. Екатерина покорно стояла, дрожа всем телом.

– Катюшенька, пойдешь за меня замуж? Неволить не стану, хоть и хозяин я тебе.

– Да что вы, свет мой, Киприян Михайлович! Неужто и вправду меня выбрали? Ведь в губернии столько дочек купеческих и с каким приданым, а у меня – я да котомка. Батюшка мой, хоть и священник, но не богат.

– Я к богатству не прирос, но богатством чуть оброс. Был душой казак – им и остался. А вот это богатство, – показал он на серебряный подсвечник, – мне тунгусы подарили за доброту. Просто край этот богатый. Знаю, что людям надо. Деньжат скопил на хлебе. Думал, вернусь в Омск. Но когда службу завершил, почуял, тундра не отпускает. А тут туруханский начальник депешу прислал, просил, чтобы я торговлей занялся да сбором пушнины у тундровиков. Вот и остался. Взял кредит в Енисейском банке – и закрутилось. Пять лет купечествую. Оборот от копеек до сотен рублей вырос. Почти вся родня в приказчиках ходит. Чужим торговлю доверять не с руки – воруют. Да и за своими глаз да глаз нужен. Главные тут мы с Петром. В тундре нас всяк знает. И в Минусинске, и в Енисейске мы не чужие люди. Товары оттуда возим. Как Енисей станет, так и обвенчаемся. Теперь ты моя суженая.

Екатерина вздрогнула. Она никогда не думала, что кто-то может вот так, в один миг, решить ее судьбу, как это сделал Киприян Михайлович. Стало боязно. Она пожалела, что открылась хозяину, рассказала о тайне души. Надо было повременить, приглядеться. И еще сомневалась, сможет ли выветриться из ее нутра холуйская зависимость от хозяина. Сможет ли их уравнять взаимная любовь? Не будет ли он при раздорах упрекать за былую бедность?

От мыслей бросало в жар. Правда, за два года службы он плохого слова не проронил в присутствии кухарки, ни разу не упрекнул за какие-либо нелады. Терпеливо объяснял, даже помогал вести домашнее хозяйство. Научил рыбу солить, гусей коптить, шкурки песца выделывать, в товарах разбираться. Даже родне запретил понукать Екатериной.

– Ты, Катюша, служишь у меня. Не позволяй ни Петру, ни племяннику, ни приказчикам хозяйничать в доме. Здесь я – главный, а ты моя кухарка. Ты хозяйка в доме, пока я бобыль! – не раз дружелюбно наставлял он, замечая, как девушка робеет то перед братом, то перед приказчиками. – Уважать уважай, но бисер перед ними не мечи. Пусть они к тебе на поклон ходят.

От подобных слов у Екатерины туманилось в голове. На прежней службе она была служанкой: спала в людской, вставала первой, ложилась последней. А тут – что твоя купчиха!

Теперь и вовсе, скоро богатство Киприяна Михайловича будет принадлежать и ей, а кухарку себе она подыщет. Отец с матерью привезли гувернантку готовить младшую сестренку Елену в Томскую гимназию. Нравится она Катерине. С виду вроде строгая, но разбитуха! Вот с ссыльными сошлась. Книги у них интересные берет. Спорит с батюшкой о Новом Завете. Тот нередко, хотя и шутливо, возмущается:

– Ох, богохульница ты, Мария Николаевна, все ревизию норовишь Божественных законов провесть. Вона, дочь моя знает кухню, да и все. А ты в духовность высокую лезешь.

– Да не ревизию, отче, а истины хочу добиться. Гложет червь сомнения. Что-то там не то. Библейские братья с сестрами стали жить да потомство давать. А ведь это же грех большой, отче.

– Ты где такое вычитала? Политссыльные внушили? Эти еретики кому хошь голову задурят. Особливо таким молодым, как ты, Мария Николаевна. Я уж начинаю беспокоиться. Не дай бог, и дочь сделаешь безбожницей. Человек без веры – птица без крыльев. Не может без нее он оторваться от грешной земли, стать ближе к Господу.

Отец Даниил покровительственно смотрел на гувернантку. Спорить с ней не совсем уместно. Человек Библию читает с верой, а вера нередко логику исключает. Соглашаться же с ересью он не может – грех большой для батюшки: потому не любит споры о Боге, да и доводы образованной гувернантки иногда обезоруживают. Хотя ему нравится пытливость и дотошность Марии Николаевны. Хочется священнику, чтоб она передала эти качества младшенькой, Елене. Мария Николаевна воспитывает девочку ненавязчиво, незаметно как-то. Да и матушка Аграфена Никандровна не нахвалится гувернанткой.