Михаил Орловский - Военно-медицинская акаМЕДия

• Название: Военно-медицинская акаМЕДия
• Автор: Михаил Орловский
• Жанр: Современная проза
• Год: 2013

Интересно, как появляются на свет лечащие нас врачи? Как зарождается чёрный медицинский юмор? Почему доктора лечат то, что не лечится, и пытаются разобраться в том, что не разбирается? Ответ на эти и многие другие вопросы вы найдёте в продолжении юмористической эпопеи «И пришёл доктор…», повествующей об учебных годах курсантов одной из лучших медицинских академий не только нашей страны, но и всего Земного Шара.

---

Преподаватель тоже имел определённое чувство юмора и, прежде чем назвать первую жертву, выдерживал сорокасекундную паузу. Этого хватало, чтобы начиналась зреть тихая паника. В воздухе повисала гробовая тишина, и совершенно легко можно было учуять тонкий аромат холодного курсантского пота. Если преподаватель заигрывался и передерживал паузу, то в воздухе появлялись и другие газы.

Сергей Владимирович работал на кафедре неприлично давно и любил подобные моменты ожидания. Вспоминались и свои курсантские годы. Он отрывал глаза от журнала, но как ни пытался, никогда не мог поймать на себе хоть одной пары зрачков. Вся группа досконально изучала напольное покрытие кафедры.

— Ну, давайте начнём. — Сергей Владимирович рассёк тишину, как бы предупреждая: «Сейчас будет контрольный выстрел». Спустя две секунды выстрел прозвучал: — Роман Каракунов, пожалуйста. — Невидимая блуждающая пуля наконец-то попала в цель.

Роман медленно встал и подошёл к заветной кастрюльке. Дрожащими руками он снял крышечку, словно открывал сундук с сокровищами. Только человеческие органы дороже. Они ценнее любого золота и бриллиантов.

— Итак, Роман Александрович, будьте любезны достать нам почку, — дал задание препод.

Курсантская рука нехотя залезла к органам. Вот сердце, вот мозг, это печень — методично перебирал Ромка человеческие внутренности. Ага, нашёл! Он извлёк на белый свет запрашиваемую часть человека.

Но Сергей Владимирович и не думал признавать поражение.

— Отлично, — сказал он, как бы внутренне огорчившись. — А теперь расположите эту почку так, как она располагается в вашем организме относительно других органов.

Рома прикинул, как крепятся его почечки, и поставил чью-то почку в такой же позиции.

— Чудесно, — продолжал его хвалить преподаватель. Казалось, он собирается задать третий вопрос, но вместо этого все услышали: — Неправильно. Два. Прошу садиться, — опустил он с небес Ромку, который уже успел хоть немного к ним приблизиться.

Группа напряглась в нехорошем предчувствии. Первая двойка — она как чума: распространяется быстро и никого не щадит.

— Сергей Чевотов, — методично была вызвана следующая жертва. — Тот же вопрос.

— Чево? — отозвался Серёга.

— Покажите орган, вытащенный вашим коллегой так, как он располагается в организме, — терпеливо повторил преподаватель.

Сергей немного подумал, покрутил почку и выставил её практически так же, как и Ромка, ведь он чётко знал, как, где и зачем она крепится. Преподавателю же его вариант тоже не понравился, и Сергуня оказался отправлен на исходное место, получив заслуженный «банан», что со студенческого языка переводится как «крепкая двойка».

Группа похолодела. Чувствовалось приближение того момента, который называют концом. Мозговой штурм достиг максимума и сорвался в обрыв, поскольку все чётко понимали, что через пару минут участь первых не ответивших накроет всех до конца без остатка.

Так и случилось. Довольно стремительно прошёл «расстрел» остальных участников опроса, которым задавался всё тот же вопрос. Ребята вращали почку и так и этак, и ставили её на ребро, и наклоняли на бок, и чуть ли не запихивали в себя, но результат всегда оставался неизменен: неудовлетворительная оценка и отработка текущего занятия в ближайшем будущем. Как итог, в учебном журнале выстроилась стройная колоночка из похожих друг на друга оценок.

Закончив экзекуцию и спокойно вздохнув, Сергей Владимирович с чувством выполненного долга взял злосчастную почку, дабы всё-таки показать необразованным курсантам правильный ответ. Он несколько приподнял её над столом так, чтобы она оказалась на уровне его глаз, и сказал следующую убийственную фразу, после которой все возненавидели Рому Каракунова:

— Коллеги, ваша ошибка заключалась в том, что это самая настоящая, неиспорченная, на сто процентов натуральная человеческая селезёнка.

Лекция 7 О ЛЮБВИ

То как зверь она завоет, то заплачет как дитя.

А.С.Пушкин

Разумеется, что после несчастного случая с почкой вся десятая «Б» группа несколько дней ненавидела Романа. Всем академикам казалось, что достань последний правильный орган, никто бы не получил отрицательную оценку. Однако ещё неизвестно, как всё сложилось бы, так как к середине цикла «Спланхнология» у большинства ребят скопилось достаточное количество похожих друг на друга оценок. И оценки эти требовалось обязательным образом отрабатывать, и никак иначе. То есть, другими словами, приходить и пересдавать.

Слава богу, я анатомию любил, учил её без конца и двоек практически не получал, из-за чего и в увольнения ходил, и свободным временем располагал. Остальные дисциплины либо тоже зазубривались, либо преподаватели строго не требовали. Поэтому, быстренько выучив домашнее задание на самоподготовке, я освобождал себе вечер.

Вечер требовал свободы. Обычной простой свободы. Однако не стоит думать, что вечер освобождался для сна или там для гулянок каких (всё-таки казарменный курс, как ни крути, хотя отдельных товарищей это не останавливало). Вовсе нет. Время после ужина освобождалось конкретно для благих намерений. Опять же, дотошный читатель может сказать: «Знаем, знаем. Подобными намереньями дорога в ад вымощена», на что в ответ получит: «Моя дорога оказалась вымощенной в доктора, и надеяться на доброго богатого дядю не приходилось. Ни дяди, ни тёти, ни ещё кого-либо обеспеченного, способного помочь материально, у автора не было».

Таким образом, дабы без дела не маяться, я мгновенно сбегал на кафедру военно-пулевой хирургии и старался помочь докторам в их нелёгкой, скрупулёзной работе.

Надо заметить, что именно работа в данной клинике до поступления в Акамедию и привила мне любовь к медицине и здравоохранению. Ведь в первый раз я поступал неосознанно. Так сказать, импульсивно. Увидел благоухающий красотой вуз, включённый полный пансион, белый халат и побежал. А вот во второй раз я уже чётко представлял, чем всё же занимается медработник с высшим образованием. Единственное, что уплыло из моего вида, — безумное количество писанины, которая отнимает время от осмотра больных и которая вследствие этого мне до сих пор ненавистна.

Итак, я сбегал на хирургию и тут же утопал в груде повреждённых пациентов, побитых элементами жизни. Наиболее частый контингент — лица пострадавшие после ДТП (дорожно-транспортное происшествие). Глядя на них, я даже на зелёный свет улицу осторожно стал переходить, а иногда и вообще отказывался от этой идеи, видя, к чему данные попытки порой приводят. Вот на фоне подобных однотипных (если можно так сказать) больных отчётливо и выделялся наш почётный пациент Максим Степанович Безрукий.

Максим Степанович являл собой человека скромного, не пафосного, носившего звание профессора Ленинградского университета и почётную степень доктора математических наук. Поскольку мужчиной он вырос предприимчивым, то ко всему прочему также обладал двухэтажным домом и шестью собаками: пятью ротвейлерами (Дик, Рэй, Сэм, Арчи, Норд) и одним стаффордширским терьером (Пинч), которые и охраняли его недвижимое и движимое имущество, а также и жену, и ещё двоих дочерей. Собак Степаныч безумно любил, души в них не чаял и самолично кормил. Воспитание своей стаи он также никому, кроме себя, не доверял.

В один не шибко знойный день (в Боткинбурге практически не бывает знойных дней. — Авт.) два самых опытных охранника Максима Степановича подрались. Они сцепились, словно злобные псы. Хотя почему «словно»? Они сцепились просто как псы, поскольку оба носили породу марки ротвейлер. Завязалась свалка с визгом, криком и полётом слюней с клочьями шерсти в разные стороны. Холки взъерошились будто иглы, а в глазах зародился хищный животный блеск.

Профессор Безрукий (это оказалась его настоящая фамилия), вышедший к питомцам с целью их накормить, увидел битву любимцев Рэя и Арчи и сунулся их разнимать. Ни команды, ни окрик хозяина никак не повлияли на братьев меньших. Увлечённые битвой, они не принадлежали нашему измерению. Видя бесполезность команд, профессор подбежал к животным и уже было ухватил одного из псов за ошейник, когда вдруг раздался чуть слышный щелчок. Пальцы сами ослабили хватку и отпустили четвероногого. Дерущиеся замерли, широкими глазюками глядя на хозяина, который почуял что-то неладное. Один из псов нервно сглотнул. Максим Степанович поднёс руку к лицу и моментально понял, что именно проглотил дражайший любимец.

Опять же, учитывая то, что повесть могут читать люди со слабой нервной системой и далеко ненадёжным сердцем, я не буду описывать, что профессор увидел кисть, безжизненно болтающуюся в воздушном пространстве и судорожно хватающую ускользающую пустоту.

Не напишу я и о том, что упасть ей на землю не давали связки и сухожилия, которые крепили сражённую конечность к предплечью. Ну и совсем стало бы ужасно, если бы я здесь поведал, что в области лучезапястного сустава не хватало куска плоти, мяса и сосудов, которые, по всей видимости, уже благонадёжно переваривались пищеварительной системой любимого питомца. Ничего этого я тебе, дорогой читатель, не напишу, как ни проси.