Тэми Хоуг - Алиби-клуб

• Название: Алиби-клуб
• Автор: Тэми Хоуг
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2005

Она была видением. Она была сиреной. Она была ночным кошмаром. Она была мертва. Ему нужно, чтобы она исчезла… и он знает, как это сделать. Элита Палм-Бич идет на все, чтобы защитить своих – Елена Эстес к своим больше не относится. Будучи когда-то ребенком из богатой и привилегированной семьи, Елена распрощалась с прошлой жизнью. Преданная самыми близкими людьми, разочарованная, она выбрала жизнь агента под прикрытием, а охота за справедливостью стала ее личной страстью. Трагическая, не дающая покоя ошибка положила конец ее карьере. Сейчас Елена существует на обочине своей прежней жизни, зарабатывая выездкой лошадей. Но ужасное происшествие вновь затягивает ее в мучительный водоворот, который она так упорно старалась оставить позади. Она первой обнаруживает тело молодой женщины – не просто жертвы, а подруги, – изнасилованной, убитой и сброшенной в канал. Расследуя тайную жизнь погибшей, Елена раскрывает не только ее связь с главарем русской мафии, но и с компанией влиятельных и богатых мерзавцев из Палм-Бич, обеспечивающих друг другу алиби, чтобы скрыть множество грехов. В эту группу входит мужчина, которого она когда-то очень хорошо знала – ее бывший жених, Беннет Уокер, как минимум один раз уже избежавший правосудия. Разоблачение убийцы внесет раздор в прежнюю жизнь Елены, в ее отношения с новым возлюбленным и самой собой. Но она полна решимости раскрыть правду, которая шокирует общественность Палм-Бич и вполне может привести саму Елену к гибели.

---

Барбаро подъехал к Уокеру и крепко ткнул того клюшкой. Беннет свирепо посмотрел в ответ:

– Что еще за тычок?!

– Кобыла не виновата в твоей дерьмовой игре! – выкрикнул Барбаро. – Нечего наказывать ее за собственные ошибки!

Он обозвал Уокера несколькими испанскими словами и снова ткнул клюшкой. Разозленный Беннет замахнулся на Барбаро, но тот заблокировал выпад предплечьем, упершись в запястье Беннета и отводя его руку назад.

– Хочешь со мной подраться? – выкрикнул Барбаро. – Да я тебе задницу надеру! Я не маленькая девочка, которую ты может поколотить.

Они стояли лошадь к лошади. Прижавшие уши поло-пони толкались, наколенники мужчин постукивали друг о друга.

Им необходимо покончить с этим на поле. Утреннее солнце было ярким и горячим, лошади и мужчины обливались пóтом и тяжело дышали. Встреча планировалсь как тренировка: урок для Уокера, а для Барбаро шанс забить пару голов перед послеобеденным матчем – первым раундом в турнире с большими ставками, который в воскресенье завершится дружеской игрой перед трибуной на тысячу или более зрителей.

Уокер бросил клюшку, глядя на своего друга и учителя. Он оглянулся назад на поле. В его дальнем конце группа топчущихся верхом на своих пони детишек собиралась к уроку. В пределах слышимости никого не было. Не повышая голоса, Беннет произнес:

– Почему ты просто не подошел и не высказал это, Хуан? Несмотря на мои слова, ты думаешь, что ее убил я. Считаешь, что я слоняюсь по ночам и убиваю девушек.

Барбаро выпрямился. Его лошадь немного успокоилась, но все еще нервничала, чувствуя исходящее напряжение.

– Утром Броуди сказал, что мне нужен адвокат, и он нанял для меня одного – отца Елены.

– Что ж, это уменьшит твои шансы ее трахнуть, – заметил Уокер. – Какая жалость.

– Я отказался.

– Тогда тебе нужно нанять кого-то другого.

– Нет, я не буду никого нанимать, – ответил Барбаро.

Уокер переварил услышанное, поглядел в конец поля на детей, повернулся обратно к Барбаро.

– Если у всех нас будут адвокаты, а у тебя нет, сложится впечатление, что мы, в отличие от тебя, в чем-то замешаны. Копы решат, что смогут использовать тебя против нас.

Барбаро промолчал.

– Смогут? – переспросил Уокер.

– Я не хочу в этом участвовать. Мне это отвратительно.

– Ха! Отвратительно? Можно подумать, ты никогда не участвовал в подобном веселье. Иисусе, да ты поимел больше женщин, чем многие когда-либо видели в своей жизни. И кокаином ты баловался. И мне ни разу не казалось, что кто-то выкручивает тебе руки.

– Никто и никогда из-за этого не умирал, – возразил Барбаро.

– Смотри, – не сдавался Уокер, – ты часть этого. Думаешь, копы поверят в твою невинность? Найми чертового адвоката. Мы все вляпались, и все выкарабкаемся.

Барбаро положил руки на луку седла и вздохнул, глядя на детей по другую сторону поля в шлемах больше их самих. Жизнь все еще казалась им солнечной и неизведанной, наполненной простотой и возможностями.

– Когда я ее нашел, она была мертва, – продолжил Уокер. – Понятия не имею, что произошло. Я грохнулся в обморок, помнишь?

– Ты последний из мужчин, кто с ней был, – ответил Барбаро. – Я помню это, как и то, что тебя это злило. Помню, как она высмеивала твой надутый вид, что только усугубило твое недовольство.

– И следовательно ее убил я? – обидевшись, спросил Беннет, однако посмотреть в глаза Барбаро не решался. – Она была дрянью. Ну и что? Девка могла отсосать хром с бампера. Вот все, что меня волновало. Как и тебя.

– Я с ней не спал, – возразил Барбаро. – Привез ее и ушел. Помнишь?

Уокер сузил глаза:

– Нет, не помню. Ты там был. Я тебя видел. Все видели. Можешь найти кого-нибудь, кто подтвердит обратное?

Барбаро оставил его реплику без ответа.

– Тогда кто ее убил? Все остальные к тому времени ушли.

– Черт меня побери, если знаю.

– Тогда почему не можешь смотреть мне в глаза, когда я говорю на эту тему, дружище?

Беннет не ответил.

– Если не знаешь, кто ее убил, – продолжил Барбаро, – возможно это оттого, что не помнишь, что сделал это сам? Ты последний с ней остался, а потом она оказалась мертва. Может, не знаешь, не твоих ли это рук дело? Возможно, думаешь, что твоих. Возможно, твоих.

Беннет Уокер по-прежнему отказывался на него смотреть.

– Ты задушил ее во время секса? – не отставал Барбаро. – Я знаю, ты любишь играть в эту опасную игру. Ты злился. Ты всегда зол с женщинами. Тебе нравится грубость…

– Как и ей…

– Откуда тебе знать, что ты ее не убил?

Казалось, секунды тикали как в замедленной съемке.

Наконец Уокер посмотрел в глаза Барбаро. Его собственные были плоскими и холодными, как у акулы.

– Что это меняет? – спросил Беннет. – Девчонка мертва. Я не могу этого изменить. И в тюрьму из-за этого не собираюсь.

Он развернул лошадь и покинул поле, оставив Барбаро в одиночестве.

Глава 40

Я проскользнула в квартиру Лизбет и тихонько прикрыла за собой дверь.

– Лизбет?

Тишина. Значит, я могла свободно нарушить неприкосновенность ее частной жизни. Я не искала ничего конкретного. Мне, как бывшему копу, известно, что невнимательность может привести к тому, что очень многие вещи, которые в будущем, вероятно, пригодятся, могут остаться незамеченными. Для наркополицейского особенно важно уметь впитывать каждую деталь, быть в курсе всего происходящего, каким бы незначительным оно не показалось на первый взгляд. Этот навык не раз спасал мою жизнь и неоднократно спасал расследование.

У Лизбет обнаружились обычные модные тряпки, пара поло-журналов с Барбаро на обложке и подборка таблоидов. Она пила много диетической колы, держала полную миску сваренных вкрутую яиц и ела много тунца – один только длинноперый тунец в родниковой воде. В морозильнике лежала бутылка «Столичной». Я не могла представить Лизбет любительницей водки. Скорее видела ее попивающей пинаколаду, маргариту, какой-нибудь напиток с кокетливым названием, сладкий и красочный.

С другой стороны, девушка водила дружбу с Ириной, а та могла глушить водку как русский портовый грузчик. Возможно, бутылка припасена для нее. Как и большинство людей, Лизбет прицепила на дверь холодильника целую коллекцию фотографий. Многие снимки совпадали с теми, что нашлись в компьютере Ирины и в ее цифровой камере. Фотографии с вечеринок, поло-матчей, из ночных клубов. Подружки, поло-игроки (несколько снимков Барбаро и непрофессиональных игроков), компания Броуди.

Всего несколько фотографий самой Лизбет. На одной она непринужденная, в шортах и футболке, держит поло-пони под уздцы. На другом очень гламурная, в маленьком черном платье и очках «Диор». Там же было фото с ней и Ириной, сидящими рядышком на шезлонгах у бассейна. То же самое, что я видела в цифровой камере Марковой. И еще один снимок их двоих, веселящихся у кромки игрового поля.

На нескольких снимках была только Ирина. В профиль, разговаривает с кем-то за кадром. Сидит за столиком в бистро с бокалом вина в руке. На коленях какого-то мужчины, чье лицо скрывала прикрепленная сверху фотография. Я приподняла ее за уголок. Беннет Уокер. Опустила уголок обратно.

Минуту я простояла в раздумьях. Так же, как у Ирины имелось слишком много фотографий Беннета, так Лизбет хранила слишком много изображений Ирины.

– Девчоночья привязанность, – сказал Кени Джексон.

Преклонение перед кумиром. У Ирины было все, чего была лишена Лизбет: искушенность, экзотичность, практичность, самонадеянность, авантюризм. Я прошлась взглядом от снимков Ирины до совместной фотографии Лизбет с Полом Кеннером и Себастьяном Фостером, фото с Барбаро и парой других игроков, и вернулась к изображению Ирины.

Из кухни я двинулась в короткий коридор. Пол маленькой ванной комнаты был завален влажными полотенцами. Свернутые в клубок мокрая футболка и мешковатые шорты засунуты в мусорную корзину. От них несло болотом и рвотными массами.

Спальня оказалась достаточно просторной, стены выкрашены в бледно-лиловый цвет. Кровать представляла собой клубок простыней. Корзина для бумаг переполнена скомканными салфетками. «Плакала», – подумала я. Лизбет потеряла лучшую подругу, потеряла себя. В лучшем случае, она напугана. Потому что знала больше, чем кому-либо говорила. Для девочки из Ниоткуда, штат Мичиган, это тяжелая ноша. У дальней стены стояла передвижная вешалка с краткой версией дизайнерского гардероба Ирины. На комоде лежала ее сумочка. Из содержимого только бумажник и мобильник.

Куда она могла отправиться без бумажника? Разве девушки ее возраста не приматывают сотовый телефон липкой лентой к своей голове? Чувство тревоги охватило меня и потекло по спине как вода. Я повернулась лицом к двери. Дверца стенного шкафа была приоткрыта. Я отодвинула ее еще больше и обнаружила другие вещи, висевшие на плечиках и сваленные в кучу на полу. И глядевшую на меня из угла, полускрытую длинными одеждами и одеялом, пару кроваво-красных глаз.