Анатолий Черняев - Совместный исход. Дневник двух эпох. 1972–1991

• Название: Совместный исход. Дневник двух эпох. 1972–1991
• Автор: Анатолий Черняев
• Издательство: РОССПЕН
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2008

Анатолий Черняев. Совместный исход. Дневник двух эпох. 1972–1991 М., РОССПЕН, 2008. 1047 с.

Книга эта — подробнейший дневник, который в течение 20 лет вел человек, работавший в аппарате высшей власти в СССР. Он лично знал многих в руководстве КПСС в 70–80-е годы. Здесь в деталях его впечатления о Брежневе, Суслове, Кириленко, Пономареве и др. Дневник, очень откровенный и критичный, изнутри режима свидетельствует о том, как и почему он стремительно шел к своей неумолимой гибели, как и почему попытки спасти великое государство на путях демократизации и перестройки окончились неудачей.

В книге много переживаний и размышлений интеллигента тех времен, озабоченного судьбами своей страны.

---

У Б. Н.'а сейчас очередной «спад» на тему: работаешь, работаешь, себя не жалеешь, а тут — не только не делают членом ПБ, но даже слова нигде не сказали, что это, мол, все трудами Пономарева — с Конституцией-то!! Словом, у него минутное — а пошло всё к е. матери! Это бывало уже десятки раз и еще будет не раз до конца его политической карьеры.

Ну так вот. Принимали мы с Афанасьевым (плюс Джавад, Лагутин, Овчинников) Чейтера в редакции «Правды». Бывший профессор биохимии в Лидсском университете, типичный либерально-интеллигентный англичанин. Афанасьев (при всем том, что он автор десятка книг, профессор, доктор наук, член-корр, журналист, редактор 11 миллионной газеты и проч.) — примитивен и неотесан. Ему не хватает не только европейской культуры, но и политического чутья (что непростительно). Б. Н. тоже видит смысл таких бесед в «нажиме», в оказании давления и т. п., но его огромный опыт и природный ум позволяют ему, как правило, нажимать на педали в нужное время и на те, на которые в данный момент надо нажимать. А Афанасьев (в который раз я уже в этом убеждаюсь) не годится в международные (по крайней мере) политики. Он умудрился «походя» затронуть «чехословацкий вопрос», спровоцировать целую лекцию Чейтера о том, что парламентская борьба тоже классовая, вызвать очень опасную в таких ситуациях обиду: тот вынужден был давать отпор по поводу «обвинений в антисоветизме».

Я не чаял, когда нашему редактору надо будет уйти на часок на редколлегию. Но вмешался в дело раньше. Чейтер почувствовал (мы с ним раньше не были знакомы), что перед ним человек, знающий, как надо обращаться с «еврокоммунистами». Я ему навязывал все то же, что и Афанасьев, но с указанием на такие факты (из их собственной практики), что он стал теряться и лепетать. Он не рассчитывал, что мы до мелочей знаем все, что и как они проделывают в отношении «прав человека в СССР». Но я не загонял его в угол. и «помогал» ему оправиться, выходя на широкие классовые обобщения и на то, что раз вы требуете от нас признания и понимания вашей специфики и ваших трудностей, — извольте отвечать нам взаимностью.

И еще я ставил его в тупик тем, что нас тоже надо брать такими, какие мы есть, а не пытаться преобразовывать нас в «открытое общество», что безнадежно.

Потом поехали в Дом журналиста на ужин. Тосты и застолье. Словом, мы Чейтеру дали понять, что все гораздо сложнее, и мы не такие уж простачки и не те, какими нас можно представить со слов Буковского и Плюща.

Ужин был в подлинном смысле дружеский, откровенный, веселый, самокритичный (с нашей стороны: чего Чейтер никак не ожидал — острых и критических оценок наших собственных дел!).

Мне показалось, что он уехал, поколебавшись в «еврокоммунизме» (в антисоветской его части). Во всяком случае пищи для размышлений вместе с Макленнаном, Уоддисом и Ко ему хватит.

31 мая 1977 г.

Сегодня написал по просьбе Б. Н. речь для Суслова на основе решения Пленума ЦК об инаугурации Леонида Ильича в качестве Председателя президиума Верховного Совета. Т. е. Б. Н. хочет и здесь подсуетиться. Написал красиво, но Б. Н., конечно, правил в своем стиле.

Возня с подготовкой материалов для встреч с Гэс Холлом, самым капризным и самонадеянным из лидеров КП (смешно смотреть). Но Брежнев его всегда соглашается принимать «без звука».

В воскресенье в «Правде» статья: «Черная магия на Таганке» — о «Мастере и Маргарите». Интеллигентный, даже элегантный, с комплиментами, но разгром. Очень точно отмечены и политический замысел Любимова, и его вульгарность, и его талант, и все прочее.

5 июня 1977 г.

Вчера с Пономаревым встречали Гэс Холла. Сегодня на Воробьевых горах я четыре с лишним часа рассказывал ему про «еврокоммунизм». Так условились: я просвещу его во всех подробностях, потом он будет разговаривать в ЦК с Сусловым и Б. Н., потом выведут на Брежнева.

Интересно, в одну ли дуду эти три «контакта» будут дуть с точки зрения интерпретации нашей линии и линии, которую мы хотели бы от него.

Опубликован проект Конституции. Бовин, хоть и назвал мои замечания фигней, однако на 75 % их учел. Не другие же на них настаивали. Тем более, что он, наверняка, подмял под себя всю команду, как это бывает всегда. Впрочем, может быть, мои замечания совпали с другими, более весомыми.

11 июня 1977 г.

Состоялись встречи Суслов-Пономарев с Гэс Холлом и Брежнев-Гэс Холл. На первой я был. Заранее Брежнев сказал Б. Н.'у, что он будет говорить только о Картере и вокруг. «А все остальное там — Марше и проч. ваши дела обсуждайте без меня». Я Гэса предупредил об этом. И все было выдержано…

Накануне вечером Б. Н. раздраженно мне говорит: «Брежнев не доволен памяткой. Мол, почему она так составлена: по этому вопросу можно было бы сказать., в ответ на это можно было сообщить… (т. е. составлена по нашему «классическому образцу»). Надо прямо — так, как я буду говорить». Мои возражения: мол, Мостовец, зав. сектором, получил в прошлый раз (в 1974 году!) втык от Александрова, когда попытался сделать именно так — в прямой речи. «Что это вы за Брежнева — я, я, я? Что он — не знает как сказать?» На это Б. Н. мне резонно заявил, что «это было когда!». и у меня бы спросили, а не у Мостовца.

Откровенно говоря, я тоже был сначала недоволен этой формой, и сказал Мостовцу, что по моему собственному опыту нужна прямая речь. Но он убедил меня — не надо-де нарываться еще раз на Александрова — пусть сам переделает.

Б. Н. говорит: сейчас там «сложное положение» и вообще знаете., т. е. давал понять, что Брежнев опять в такой форме, что сможет лишь прочитать написанное большими буквами.

Я сел и переписал все в прямой речи, подлаживаясь под Александровский «живой» стиль. Кроме того, вставил по его настоянию резкую оценку, только что появившегося доклада Картера комиссии Конгресса о выполнении (Советским Союзом) Хельсинских соглашений. Александров назвал доклад «хамским». Я это вписал в памятку, а Брежнев произнес.

У Суслова. М. А. долго приветствовал Холла, как-то нервически все время подхихикивая (это у него появилось несколько лет назад, особенно, когда он в хорошем настроении). Потом стал говорить (без бумажки). В общем — схематично изложил примерно ту же концепцию, с которой я подробно ознакомил Г. Холла на Воробьевых горах. Речь шла почти исключительно о еврокоммунизме. Встрял Б. Н. и тоже произнес двадцатиминутную речь — с нажимом против ревизионизма и как мы боремся против именно реформистского уклона. Характерно, что Суслов дважды прерывал Б. Н.'а, подчеркивая, что «путь борьбы, путь к социализму они (т. е. КП западных стран) пусть выбирают сами. Это их дело. Мы в это не хотим вмешиваться, мы с ними по-товарищески дискуссируем». Второй раз он прервал

Б. Н.'а, напомнив, что и во время беседы их двоих с Плиссонье «я ему сказал, что мы, т. е. КПСС, еще на XX съезде оговорили, что мы за мирный, в том числе парламентский путь».

А Б. Н. все рвется учить и наставлять, хотя в практической политике он все-таки больше руководствуется здравым смыслом и призывает выступать пока лишь только против антисоветских аспектов еврокоммунизма.

Гэс Холл (он потом меня, когда выходили из ЦК шутливо поблагодарил за «подготовку» к этой беседе) выражал полное согласие с «взвешенной» линией КПСС, говорил, что КП США должна действовать «в унисон», а не по-партизански в МКД. Хотя, судя по его докладу на Пленуме ЦК в начале июня (который нам показал Моррис) — там он держался несколько иной позиции: открыто громить в защиту КПСС.

Проговорили несколько больше двух часов, а в пять уже надо было быть у Брежнева.

Суслов, когда я с ним стал прощаться, спросил: «А разве я не буду там». Я сказал: «А зачем? Много народу., вот будет Михайлов, референт, с языком».

Он отреагировал неопределенно. А Б. Н. потом приглашал (с согласия Суслова), но так, будто выпрашивал меня отказаться. Что я и сделал. И правильно. Как потом выяснилось, Брежнев даже Александрова не пригласил. И пришлось бы мне, потоптавшись в коридоре, уйти восвояси.

Как рассказали потом Б. Н. и Михайлов, все было как по нотам. Л. И. зачитал в два приема чуть подправленную Александровым памятку, дав в середине слово Холлу. Тот был ясен и краток: Картер скоро обломает зубы и займет более реалистическую позицию.

Большое фото в «Правде» и во «Времени» по телевидению. Объятья и проч. Коммюнике тоже прошло так, как мы его заготовили. Откликов я еще не видел.

12 июня 1977 г.

Сегодня опубликован Гимн СССР и ответ ЦК КПСС на Открытое письмо КПЯ по Курильским островам. Глупое, бесперспективное — ни у кого, кроме шовинистов, не могущее вызвать симпатии. Работа Ульяновского и Коваленко прет из каждой строки, грубая сапожная работа.

Брутенц ездил в Мексику на съезд партии. КП там тоже выходит на «свой путь» — латиноамериканский еврокоммунизм. Проездом он был несколько дней в Вашингтоне и Нью- Йорке. Виделся и в Мексике, и в США со многими журналистами и дипломатами от «соседей» (резиденты КГБ). Общее впечатление от разговоров с ними — они, наши люди за границей, живут в атмосфере, где «нас не любят!» «Не любят, Толя! Все — от крайне левых, до крайне правых». Наши некоторые прямо говорят об этом постоянном ощущении, которое возникает и из повседневных мелочей, и из более осознанных политических наблюдений.