Анатолий Черняев - Совместный исход. Дневник двух эпох. 1972–1991

• Название: Совместный исход. Дневник двух эпох. 1972–1991
• Автор: Анатолий Черняев
• Издательство: РОССПЕН
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2008

Анатолий Черняев. Совместный исход. Дневник двух эпох. 1972–1991 М., РОССПЕН, 2008. 1047 с.

Книга эта — подробнейший дневник, который в течение 20 лет вел человек, работавший в аппарате высшей власти в СССР. Он лично знал многих в руководстве КПСС в 70–80-е годы. Здесь в деталях его впечатления о Брежневе, Суслове, Кириленко, Пономареве и др. Дневник, очень откровенный и критичный, изнутри режима свидетельствует о том, как и почему он стремительно шел к своей неумолимой гибели, как и почему попытки спасти великое государство на путях демократизации и перестройки окончились неудачей.

В книге много переживаний и размышлений интеллигента тех времен, озабоченного судьбами своей страны.

---

Подговорил я Арбатова, которому выступать по американскому телевидению, невинно пройтись на этот счет.

Интервью Афанасьева и Драча — «Реппублике» (итальянская газета). Об империи и Горбачеве. Насчет империи они, пожалуй, правы. Надо дать каждому уйти, чтоб потом каждый, кто захочет, вернулся сам. Иначе развал и кровь.

7 мая 1990 г.

Приехал Шеварднадзе с «двух + четыре». И по шифровкам, и по его докладу Горбачеву ясно, что мы проиграли, отказавшись от документа, который был завален на ПБ (речь идет об условиях нашего согласия на Германию в НАТО).

Шеварднадзе пришлось там отделываться общими фразами вместо того, чтобы заставить партнеров конкретно обсуждать наши условия. И Коль, и Бейкер не преминули этим воспользоваться. Встречу Коль объявил «исторической», добавив: «Теперь никаких препятствий нет».

В воскресенье звонил мне Бишер (народный депутат СССР от Латвии). Оказывается, Горбачев уже сообщил Рубиксу (секретарь ЦК Компартии Латвии) — и сегодня это уже опубликовано в «Правде», — что с Латвией будем поступать так же, как с Литвой, если не будет отменена «Декларация 3 мая». Шахназарову на эту же тему звонил Вульфсон (тоже народный депутат). У обоих один и тот же вопль: вмешайтесь, пожалуйста, пусть президент вчитается в обращение, которое мы ему послали. Вмешались. Горбачев заявил Шаху: «Я додавлю всех!»

Да… с Горбачевым что-то происходит. Сегодня он устроил встречу с Героями Советского Союза и орденоносцами «Славы». Какой-то генерал, приехавший из Литвы, 20 минут нес черт знает что! — будто бы он не в 1990, а в 1950 году. Другие подстать, и всё под бурные аплодисменты. Западная печать усекла: Горбачев, мол, эти празднества, 45-летие победы и проч., проводит, чтобы умаслить армию, которая еще не сказала своего слова в политике. Наверное так оно и есть. Но тут сказывается и его «эмоции». (А почему у меня самого их нет? Вернее, они у меня совсем другие, эти эмоции, хотя я-то, как и эти генералы и орденоносцы, воевал с немцами, а не в Афганистане?).

Язов выступил тоже по-генеральски, по существу цинично. Обрушился на ученых-очернителей: насчитали, мол, 46 миллионов, а погибло на полях сражений всего (!) 8. Забыл даже о 3 млн. пленных только в 1941 году. По чьей вине, товарищ Язов? А ведь их судьба оказалась хуже, чем у убитых. Словом, М. С. напускает серую пену, чтобы прикрыть прорехи перестройки. Эта его акция — та самая «другая крайность», против которых он так яростно выступает.

Шеварднадзе привез от Бейкера важные уступки по СНВ. Неужели мы опять упремся?

11 мая 1990 г.

Доклад о 45-летии «Победы». Хороша часть, где поминаются жертвы. Даже «шарашки» не забыл упомянуть. Выводы хороши — продвигают дальше новое мышление. Контраст с выступлением Язова на Мавзолее (по случаю парада) и его приказом. Такое, как у министра обороны, сгодилось бы и десять лет назад.

Парад мощный, рассчитан на внутреннее потребление, чтобы после второй волны первомайской демонстрации показать «всем этим»: пока есть такая сила у власти — можете пищать и вопить. Это уже укладывается в горбачевскую новую логику.

Вчера я впервые был на Президентском совете в узком составе. Очень заметно, что, разрушив прежнюю (партийную) власть, он (где-то в душе) сохранил надежду, что она перейдет к нему лично. Поскольку он ведь (как опять вчера горячо нам доказывал) за прогресс. Он же не реакционную политику проводит, он хочет добра народу и знает, как его ему принести. Вот. Когда он эмоционально на что-то реагирует и перестает рассуждать спокойно, такое вот, оказывается, представление у него о демократическом процессе.

Опять разошелся М. С. из-за Литвы. Обрушился на средства массовой информации, которые «распоясались» (гдляновщина), не выказывают никакого уважения Президенту страны. Рассказывал о встрече Раисы Максимовны с Помелой Гарриман, которая поражена неблагодарностью советских людей к Горбачеву, не понимают величия его дела. А кончил он эту тираду тем, что, мол, время сейчас всем выбирать, в том числе и сидящим здесь.

Вот так-то. Яковлев опять принял это на свой счет. Вечером приходил жаловался. «Не знаю, что и делать, уходить что-ль». А почему? Ведь Горбачев пробросил, когда говорил о СМИ: смотрите, говорит, если Медведев что-то попросит у какого-нибудь редактора, тот пропустит мимо ушей, а если Яковлев попросит — сделает. В общем-то в точку попал, но с подтекстом: Медведев отражает «правильную» точку зрения, а Яковлев сомнительную, приспособленческую, под радикалов.

А. Н. считает, что Крючков шлет на него Горбачеву «направленную» информацию. Может быть, может быть. Крючков, действительно, вернулся к старой методе давать наверх информацию, которая будет «правильно» воспринята. Например, о замыслах сионистов. А вот о делах «Памяти» или черносотенной «Литературной России» ни разу информации не представлял.

В записке к Горбачеву понес я Язова, Бакланова, Белоусова и Катушева за их требования как ни в чем ни бывало поставлять оружие соцстранам и государствам соцориентации. Рассчитывал, что на этот раз Горбачев прореагирует, а он начертал на моей записке: «Ознакомить Бакланова».

Статья Клямкина в «Московских новостях». Называется «Прощание с 1 мая». Вывод — «конец единения народа с руководством».

13 мая 1990 г.

Вчера много сделал:

— проект для интервью М. С. Тлше'у;

— письмо Андреотти, которое повезет Адамишин;

— речь на обеде с Мубараком и материал для разговора с ним.

Выяснял у Толи Ковалева в самом ли деле Шеварднадзе «расстыковал» объединение Германии и европейский процесс, о чем шумят все от Коля до Ганди (это результат боннского поражения на «два + четыре» и приходится выкручиваться подачками на пропаганду). Горбачев отверг мой и Шеварднадзе проект ответа Бейкеру (по самолетам на СНВ). Согласился с Ахромеевым, перед которым спасовали Язов и Зайков.

Вчера по TV передали общение Горбачева с его избирателями на XXVIII съезд во Фрунзенском районе. Он был в блестящей форме и сражался прямо таки с ленинской страстью, был откровенен, как на ПБ. И о русском народе, и об РКП, и о том, что никогда не отступит, и что те, кто все будто бы знают и имеют уже расписание, как идти к процветанию — политические мошенники, что вторая волна 1 мая на Красной площади, — это шушера с их «Долой Горбачева» и с портретами Николая II, Сталина и Ельцина. Словом, не по президентски выступал, а в прежнем своем яростном, но уже и гневном (в отличие от прошлого) стиле.

Записок было навал. Одна из них: Большевики имели план и знали куда и как вести страну, а нынешнее руководство не знает и не умеет. Парировал мгновенно: знали? Имели план? Так вот и завели страну. Нет! Будем идти от жизни, а не ломать жизнь по моделям.

Его альтернативный соперник (для избрания на Съезд) — рабочий из «Демплатформы». Начал он так: Мы увлеклись ленинским правилом — революция чего-нибудь стоит, если умеет себя защитить, а пора наоборот: революция чего-нибудь стоит, если есть что защищать.

Интересно, какой будет итог голосования. Убожество и несопоставимость соперника — ну, бьют в нос. И если его предпочтут Горбачеву, тогда уж, действительно, песенка перестройки спета.

Вечером Горбачев мне позвонил, все добирают вместе с Р. М. команду в США. Сообщил, что включают Фролова. Будто оправдывался — мол, из «Правды» нужно. Все понятно.

Спросил о моем впечатлении о его выступлении во Фрунзенском районе. Допытывался, не упустил ли он чего в своей речи. И потом вдруг с тревогой: «Изберут, как ты думаешь?» Очень симптоматично для нынешнего Горбачева.

Дочитал в «Неве» очередную порцию «Март 1917-го» Солженицына. Прямо таки хрестоматия о том, как происходят революции. И очень все похоже. Думаю, мы приближаемся к русскому 1791 году!

Звонил мне Вульфсон — старый еврейский латыш. Очень взволнован. Рубикс, говорит, объявил на 15 мая всеобщую забастовку с требованием отменить «Декларацию 3 мая». Милиция вся русская, она будет на стороне забастовщиков. В армии прошли митинги, там поддержат милицию. Если забастовщики выйдут на улицу, то латыши тоже выйдут.

И я очень боюсь… начнется побоище и тогда все, и тогда, действительно, все, потому что ясно, чью сторону возьмет Горбачев. Тогда хана визиту в США и вообще всему, ведь мы накануне российского съезда, российской партконференции, на носу забастовки в Кузбассе, Донбассе и Воркуте. Ю. Афанасьев, Ельцин и Травкин уже публично поклялись создать антикоммунистическую партию.

Очень все напоминает то, о чем пишет Солженицын про 1917 год.

А у меня почему-то нет страха.

20 мая 1990 г.

Вчера, в субботу, М. С. позвал в Ново-Огарево обдумать концепцию к XXVIII Съезду КПСС. Приехали Яковлев, Примаков, Фролов, Шахназаров, Болдин, Петраков и я. Весь день дискутировали. Попутно услышали такие его рассуждения «о своей доле». Жизнь что? Она одна. Ее не жалко отдать за что-то стоящее. Не на жратву же или на баб только. И я ни о чем не жалею. Раскачал такую страну. Кричат: хаос, полки пустые! Партию развалил, порядка нет! А как иначе? История иначе не делается. И как правило, такие большие повороты сопровождаются большой кровью. У нас пока удалось избежать ее. И это уже колоссальное достижение. И весь мир теперь размышляет в духе нового мышления. Это что? Так себе? И все ведь — к человеку, все в русло цивилизаторское. А дефициты и полки пустые переживем. Колбаса будет. Ругают, клянут! 70 процентов аппарата ЦК и самого ЦК против меня, ненавидят. Не делает это им чести: если поскрести — шкурничество. Не жалею ни о чем и не боюсь. И на съезде не буду ни каяться, ни оправдываться.