Анатолий Черняев - Совместный исход. Дневник двух эпох. 1972–1991

• Название: Совместный исход. Дневник двух эпох. 1972–1991
• Автор: Анатолий Черняев
• Издательство: РОССПЕН
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2008

Анатолий Черняев. Совместный исход. Дневник двух эпох. 1972–1991 М., РОССПЕН, 2008. 1047 с.

Книга эта — подробнейший дневник, который в течение 20 лет вел человек, работавший в аппарате высшей власти в СССР. Он лично знал многих в руководстве КПСС в 70–80-е годы. Здесь в деталях его впечатления о Брежневе, Суслове, Кириленко, Пономареве и др. Дневник, очень откровенный и критичный, изнутри режима свидетельствует о том, как и почему он стремительно шел к своей неумолимой гибели, как и почему попытки спасти великое государство на путях демократизации и перестройки окончились неудачей.

В книге много переживаний и размышлений интеллигента тех времен, озабоченного судьбами своей страны.

---

Вопрос был задан в контексте длинного выступления Горбачева — он объяснял ситуацию в стране и т. д. Но после вопроса никого это уже не интересовало. Американцы ели и перешептывались между собой.

Кончил Горбачев. Пауза. Заговорил Буш, сдержанно, подавляя раздражение, размеренно: "Видимо, я недостаточно убедительно излагаю свою политику, если возникают сомнения относительно того, каким мы хотим видеть Советский Союз. Я бы мог понять, если бы возник вопрос о том, что могли бы сделать Соединенные Штаты, чтобы помочь Советскому Союзу. Но если на обсуждение опять поставлен вопрос о том, каким США хотят увидеть Советский Союз, то я попробую ответить еще раз.

Мы хотим, чтобы Советский Союз был демократической, рыночной страной, динамично интегрированной в западную экономику.

Наконец — пусть не покажется, что я вмешиваюсь в ваши внутренние дела, но я говорю это в связи с экономикой, — Советский Союз, в котором успешно решены проблемы между Центром и республиками. Это принципиально важно для притока частных капиталовложений.

Итак: первое — демократия, второе — рынок, третье — федерация".

Горбачев, по-моему, тогда не понял, что ему был "дан отпор" (употребляя советский термин).

Время поджимало. Ланч закончен. Оба президента только с переводчиками удалились на минутку в соседнюю комнату, о чем я уже упоминал. Американцы все вместе проводили нас вниз к машинам.

Так что, реагируя на "информацию", которую довел до меня М. С., я понимал в чем дело. Тогда за ланчем М. С. оставил впечатление человека, который своей словесной агрессивностью пытается прикрыть неуверенность, растерянность перед лицом ситуации в стране. И американцы это усекли.

Горбачев перевел разговор на… Мицотакиса. Потом сказал, что примет генерала Пауэла — завтра в 10. 15. А вечером позвонил и. велел написать ему текст для выступления перед секретарями обкомов и членами ЦК — об итогах "семерки".

Завтра будет их "убеждать". Три четверти из них, наверное, ненавидят его — в духе сегодняшнего призыва к согражданам, опубликованного в "Советской России". Кликушеский вопль, смысл которого — гнать Горбачева и К°, пока совсем не загубил Россию. Подписано: Бондарев, Варенников, Громов, Зыкина, Распутин, Зюганов, Проханов, Клыков (скульптор), еще кто-то. Опять — большинство тех, кого он ласкал и улащивал, ублажал и "привлекал". Еще одна позиция предателей. Видит? Видит. Но почему тогда хотя бы двух заместителей министерства обороны генералов Варенникова и Громова завтра же не отправить в отставку?! Нет, не сделает.

Митька (внук) в письме из Копенгагена бабушке и Мише Медведеву, пишет: лучше жить в голодной Москве, чем в сытом Копенгагене. Дания — самый скучный уголок рая. Читает "Войну и мир": впечатление — "Лев Николаевич — самый великий"… И т. п. избранные мысли.

25 июля 1991 года. Утро.

Сегодня Пленум… Выхожу из подъезда своего дома. Навстречу Шапошников, мой бывший коллега по международному отделу ЦК, тоже зам. Пономарева. Несет в руках коньяк и консервы. Спрашивает: "Что будет с партией?" "Развалится, наверное", — отвечаю я. "Ну, вы даете!!".

После телефонного разговора с Колем (о Кенигсберге) М. С. задержал меня в кабинете. Подключил селектор на Прокофьева (секретаря МГК). Разговор идет об указе Ельцина (департизация предприятий и учреждений). Прокофьев ему: "Значит мы переходим на территориальный принцип партработы".

М. С.: "Я уже получил 100 телеграмм. Секретари обкомов требуют издать указ, отменяющий указ Ельцина".

Я вмешался: "Не надо этого делать… Указ не сработает. А Ново-Огаревская тенденция будет сорвана. И ваш престиж пойдет опять на понижение".

Но он, вижу, уже и без меня решил — не вмешиваться. Рассуждал с Прокофьевым — почему Ельцин сделал это именно сейчас? И потом, он вроде бы поступил из благородных побуждений: сейчас надо работать, нужно спокойствие, а коммунисты мутят людей на предприятиях, в коллективах!. И как я, президент, буду выглядеть, мешая установить порядок?!

Прокофьев не настаивал…

Но Пленум! "Веселая работенка будет", — сказал он в этот день, принимая барона Креспо (председатель Европарламента).

Рассказал Прокофьеву, как Ельцин ёрзал (?) в Ново-Огарево, все расспрашивал у присутствовавших, как реагируют на его указ. Отмалчивались. Задал Горбачеву вопрос: "Что будете делать на Пленуме?". Горбачев в ответ: "Будем обсуждать программу партии". "Какая программа, кому нужна?" — реагировал раздраженно Б. Н. Горбачев с нажимом: "Будем обсуждать программу!".

Видно, он решил "валить партию. Даже барону сказал: кто "не за ней, (т. е. не за новую программу), пусть уходит вправо ли, влево!"

Прокофьев возражал против "добровольности партвзносов". М. С. понукал его решительно смещать Полозкова, иначе, мол, возникнет "другая партия" — внутри партии. Она и так уже возникла, произнес я "в сторону".

28 июля. Воскресенье. Утро.

Вчера вкалывал с материалами для встречи М. С. — Буш. Проворачивал ворохи ведомственных заготовок, которое даже я не мог прочитать от начала до конца. Оказался самым спасительным моим консультантом Палажченко, хотя основная его работа переводить Горбачеву. Он фантастический знаток английского языка и широко образованный. Я оформил его к себе в группу из МИД'а. Мои "старички" и Кувалдин… теряют тонус, а Кувалдин вообще, по-моему, делает все с неохотой, смотрит в лес… как и Малашенко, который уже сбежал к Игнатенко.

М. С. доволен Пленумом. Шах подготовил ему блестящий доклад… Это был порог, который он, наконец, перешагнул — в деидеологизированный период… "Независимая газета" ехидно дала заголовок: "Горбачев победил марксизм-ленинизм". И ортодоксы и пошляки на Пленуме не осмелились его свергать… Особенно "перед лицом" указа Ельцина о департизации. Важно ворчали… — в негодовании и ненависти…

В перестроечном смысле Пленум — еще одно запоздалое "преодоление", осуществленное лично Горбачевым: но не "обновление" партии нужно, а создание новой партии — "во что" уже и пошли Руцкой и проч.

Речи для Буша. М. С. правил их вчера по телефону, выбивая изюминки и делая более "взвешенными" — с точки зрения похвал в адрес своего Джорджа:… А жаль!. скупой он на похвалы и благодарности… Не помешало бы… тем более — "по заслугам"

1 августа 1991 года. Четверг.

Буш сегодня уезжает в Киев и потом совсем. Вчера — в Ново-Огарево. Главное мое наблюдение: исторический смысл визита не в Договоре по СНВ — тут дело все равно пойдет, потому что ядерное оружие перестало быть политикой, это уже экономика, психология, социальная сфера. Глобальное наблюдение вот в чем: США и СССР фактически начиняют проводить в мире одну и ту же политику. (Ирак, Ближний Восток, Европа — Югославия)… Но это произошло тогда, когда США убедились, что мы им не опасны.

Общение — ближе, чем в свое время с "друзьями" из социалистических стран. Нет фарисейства, лицемерия, нет патернализма, похлопывания по плечу и послушания.

М. С. в Ново-Огареве за ланчем вдруг поднял тост за меня… и Скоукрофта. Но вообще Буш, Бейкер — ко мне равнодушны, может быть где-то в душе и чувствуют, что я играю какую-то роль… Но… контакта и признания нет, потому что, увы — я "без языка" (сравни Добрынин и вообще!).

Ехать в Крым с М. С. жутко неохота: сладкая жаркая каторга — да еще теперь, видимо, ужмут в комфорте: "Южный" стоит на одного — 4000 рублей!

Возвращаясь к визиту: мои с Палажченко "тосты" оказались сильнее, чем у Буша. Не плохие мы пока speechwriter'bi Интересно, кто меня в этом заменит?

3 августа 1991 года. Суббота.

Завтра улетаю с М. С. в Крым… Опять.

Вчера М. С. — после разговора с югославами (между прочим — пахнуло прежней "дружбой", как бывало с союзниками по ОВД,… только искренней, товариществом, полной открытостью, какой-то родственностью) — присел на край кресла: "Вот, Толя,… устал я до черта!. Завтра придется еще заседание Кабинета министров проводить: урожай, транспорт, долги, связи (производственные), денег нет, рынок… Павлов говорит, что "если вы не придете (на заседание), ничего не получится. Все тянут в разные стороны: дай, дай, дай!. Везде — труба". Вспомнил о Ельцине и Назарбаеве — как он с ними накануне встречи с Бушем в том же Ново-Огареве пьянствовал до 3-х утра и договаривался о Союзном договоре и о последующих выборах. "Ох, Толя. До чего же мелкая, пошлая, провинциальная публика. — Что тот, что другой! Смотришь на них и думаешь — с кем, для кого?… Бросить бы все. Но на них ведь бросить-то придется. Устал я"… И тем не менее, вечером дал интервью о Союзном договоре — все сказал… Заангажировался фактически на свободную конфедерацию.

Если подумать глубже,… не Ельцин им воспользовался (в историческом перестроечном плане), а М. С. воспользовался Ельциным как бульдозером для расчистки поля своим идеям. Ведь ни Ельцин, ни его команда ничего не придумали — ни одной большой идеи, которой не было бы в задумке (я-то знаю) или даже публично сказанной Горбачевым. Кто поумнее среди всех его врагов и соперников, это понимает. И пробавляются для себя… за его счет, его нервов, ума и тактического мастерства…