Андрей Астахов - Крестоносец: Железная Земля

• Название: Крестоносец: Железная Земля
• Автор: Андрей Астахов
• Жанр: Фэнтези

Полный текст продолжения первой книги "Крестоносец". Нет и не предвидится мира во вселенной Пакс. Откуда ждать беды - с востока, где растет число приверженцев новой веры, или с запада, где владыки нежити, магистры Суль, готовят новое Нашествие? Что будет с народом виари, поставленным перед нелегким выбором - склониться перед чернокнижниками или погибнуть? Фламеньер Эвальд Данилов знает одно: впереди новые испытания, и они не будут легкими, и только любовь поможет преодолеть их. Поздравляю всех моих читателей с наступающим Новым годом!

---

- Очень просто, сэр. Она была одета в лохмотья, а на пальцах драгоценные кольца. И вообще, какая-то она странная была.

- Поздравляю тебя, Эвальд. Ты прикончил лакримону. Случись такое в реальности, орден был бы обязан выплатить тебе двадцать гельдеров "слезных денег". Конечно, если бы ты представил доказательства.

- Лакримона - это вампир?

- Да, один из самых опасных. Все порождения Нави внушают ужас, но лакримона всегда вызывает особое омерзение даже у нас, персекьюторов. Наши демонологии говорят, что лакримоной, или, как ее называют в народе, Плакальщицей, становятся женщины, умершие бездетными. В дальних деревнях Элькинга или Аверны общины до сих пор не разрешают хоронить таких покойниц на погостах, их тела сжигают и только потом прах предают земле, чтобы бедняжки не стали вампирами. Лакримона никогда не нападает на мужчин, охотится только на молодых женщин и детей. Свои жертвы она часто приманивает детским плачем, отсюда и название. Если в деревне начинают один за другим умирать младенцы - значит, Плакальщица пришла. Это верная примета, и она никогда не обманывает. Так было и в Верте. Спасения от лакримоны нет, она высасывает из жертвы всю кровь, и от этой крови раздувается, как тварь, которую ты убил в Баз-Харуме, помнишь? В это время лакримону легко спутать с беременной женщиной.

- Проклятая паучиха. И умная - у кого поднимется рука на брюхатую?

- Истинно. Будь она голодной, тебе пришлось бы намного сложнее. У лакримоны отменная реакция. И впредь, никогда не разговаривай с вампирами. Некоторые из них могут при помощи чар поработить твой разум, и в этом случае ты неминуемо погибнешь.

- И каких только тварей не сыщешь под небесами! - Я вытер меч тряпицей, которую подобрал с пола и убрал в ножны. - Что теперь, сэр Роберт?

- Теперь отдыхай. До утра еще есть время.

- Вы ничего больше не хотите мне сказать?

- Только то, что горжусь тобой, - рыцарь шагнул ко мне, протянул руку ладонью вперед, но миг спустя со вздохом опустил ее. Я понял: он хотел коснуться моей щеки, но не смог. - Скоро ты станешь гордостью Ордена, сынок. И мне это приятно.

- Орден никогда не примет меня обратно, сэр.

- Примет. У твоих недругов не будет выбора. Ты докажешь им, что доблесть и разум важнее безупречной родословной.

- Сэр, что будет со мной?

- Тебя ждет слава. Или смерть. Или забвение. Все зависит от тебя.

- Мне хотелось бы стать достойным вас, сэр Роберт.

- Похвальное желание, сынок. Но ты нашел себе не того кумира. Я всего лишь старый неудачник и....

- Нет, сэр. Вы герой, и это говорят все.

- Мертвым небезразлично, что говорят о них живые, - тут сэр Роберт слабо улыбнулся. - Титулы, богатства, страсти мы оставляем за порогом земной жизни. И только память остается в мире, который мы оставляем навсегда. Если о нас на этой земле остается добрая память, это славно. Человек не может мечтать о большем. Поэтому твои слова радуют меня. Не думай обо мне и не сожалей о моей смерти. Я ушел достойно, как и полагается воину. Матерь смилостивилась надо мной, даровала мне достойную смерть, и я желаю такой же и тебе, сынок, когда придет твой час. А теперь я должен идти. Утро близко, мое время заканчивается. Да благословит тебя Матерь, сынок!

- Прощай... отец.

Он улыбнулся еще раз и растаял в густом голубоватом тумане, наполнившим дом. Этот туман окружил меня, и я понял, что пришло время проснуться.

***

Всадников было десять - они были вооружены, облачены в добротные кольчужные доспехи и выглядели весьма грозно. Они встали подковой у выезда с моста на шлях, перекрыв его. Их предводитель поехал нам навстречу. Это был плечистый малый лет тридцати, эдакий красавец-блондин - гроза местных вдовушек, в сияющей на солнце кольчуге, поверх которой был наброшен соболий пелизон. Остановившись метрах в пяти от нас, парень поднял правую руку в приветственном жесте.

- Вы шевалье де Квинси? - крикнул он.

- К вашим услугам, - я положил правую ладонь на рукоять меча.

- Добро пожаловать в епископат Каль, шевалье! - Соболий пелизон склонил голову в учтивом приветствии. Впрочем, никакого радушия на его лице не читалось, оно осталось непроницаемым. - Я Венчен Друбби, кальский бейлиф. Его преосвященство епископ Ошер повелел мне встретить вас и ваших спутников и препроводить в его резиденцию.

- Как неожиданно, право слово, - сказал я. Меня удивили его слова. - Мы не предупреждали его преосвященство о своем визите.

- Не удивляйтесь, шевалье, - Бейлиф все же улыбнулся, хотя его улыбка получилась кисловатой. - Епископ получил уведомление о вас голубиной почтой из Левхада. Их величеством велено оказывать в вашей миссии всевозможное содействие и помощь. Разумеется, епископ принял это к сведению и весьма рад исполнить королевскую волю.

Так, теперь понятно. Королева Вотана подсуетилась. Что ж, замечательно. По крайней мере, вопрос с ночлегом и ужином теперь наверняка решен...

- Прекрасно, - сказал я вслух и поклонился бейлифу. - Что ж, ведите. Мы следуем с вами.

- Мы любим, когда в наш епископат приезжают гости, - заявил бейлиф, когда мы съехали с моста на шлях. - Вы ведь расскажете нам столичные новости, шевалье?

- Боюсь, мои новости устарели. Я очень давно не был в Рейвеноре.

- У нас говорят, его величество и орден готовятся к крестовому походу против Тервании?

- Да, это так.

- Прекрасно! - с воодушевлением воскликнул Друбби. - Мы давно ждем этого похода. Наконец-то дорога к славе будет открыта.

- Вы так рветесь в поход?

- Не я один, шевалье. Многие местные дворяне готовы по первому зову встать под знамена империи в священной войне.

- Невероятно, - я с удивлением посмотрел на бейлифа. - Мне казалось, что жители Виссении не очень-то горят желанием проливать кровь за Империю.

- Ваша правда, кое-где имперцев недолюбливают, - признался бейлиф. - Но вы ж понимаете, это неграмотное темное быдло, которое ненавидит всех. В моих жилах течет кровь двадцати поколений лордов Краута, одной из самых знатных виссингских фамилий, но левхадская голь будет плевать мне вслед точно так же, как и вам, шевалье. Мы просвещенные люди и понимаем, что национальная рознь ни к чему хорошему не ведет. Не будем уподобляться тупым селянам, мой друг.

- Приятно это слышать, сэр, - сказал я совершенно искренне.

- Его преосвященство того же мнения, что и я. Он сам чистокровный виссинг, но учился в Рейвеноре, и я не знаю человека, который был бы лучшим сыном Материанской церкви, чем епископ Ошер. Не пропустите его проповеди - он всегда завершает их словами о братской любви между виссингами и подданными империи, и он искренен, уж поверьте. Да вы и сами это увидите. Он даже к виари относится с отеческой любовью, не в обиду вам будет сказано, сэра, - тут бейлиф поклонился Элике.

- У вас есть виари? - не удержался я.

- Каль единственная гавань в провинции, куда разрешено заходить виарийским кораблям, - пояснил Друбби. - Иногда его преосвященство даже принимает виарийских капитанов в своей резиденции, в Громовом замке.

- Подумать только! - Элика презрительно хмыкнула.

- Вы сомневаетесь в искренности его преосвященства? - с некоторым вызовом спросил бейлиф.

- Ни в коем случае, - Элика поднесла к лицу надушенный платочек. - У вас тут сильно пахнет навозом.

В самом деле, недалеко от дороги, в заснеженном поле, темнели огромные компостные кучи, заготовленные местными крестьянами. Бейлиф сразу помрачнел. Впрочем, ветер скоро унес неприятный запах. Мы проехали поворот дороги, и я увидел впереди, за деревьями, верхушку каменной башни, которая возвышалась над равниной на десятки метров.

- Это Кальская Игла, - пояснил бейлиф, заметив, куда направлен мой взгляд. - Самый большой маяк на всем побережье. Его построили двести лет тому назад, еще до цитадели и внешних укреплений... Вам не доводилось бывать в Кале прежде?

- Ни разу. - Я повернулся к Ганелю. - А вы, мэтр Иустин, бывали здесь?

- Один раз, - ответил умник, подняв палец к небу. - Проездом. В прошлый раз у меня не достало времени осмотреть как следует сей замечательный город.

- Его преосвященство уже распорядился приготовить вам комнаты, - добавил Друбби. - Надеюсь, вы останетесь довольны нашим гостеприимством.

- Не сомневаюсь, - ответил я.

Между тем мы миновали сосновую рощу и въехали в городское предместье. Справа и слева от дороги, протянувшейся в сторону города примерно на три полета стрелы, теснились почти одинаковые аккуратные двухэтажные дома под характерными для этих краев драночными двускатными крышами. С ними соседствовали глинобитные домики с соломенными крышами, и настоящие хоромы с высокими решетчатыми заборами, крытые разноцветной черепицей. Прохожие, узнавая бейлифа, кланялись, на нас косились настороженно. Следуя по главной улице предместья, мы доехали до рынка, расположенного у самого въезда на мост, ведущий в Каль. Здесь нас окутали самые разнообразные запахи, среди которых самым крепким была вонь мочи: большую часть рынка занимали скототорговцы со своим мычащим, блеющим и хрюкающим товаром. Народу было много - в большинстве, женщины в длиннополых охабнях и фетровых шляпках. Многие были с детьми. Часть торговцев разместилась так близко у моста, что проезжая часть дороги сузилась где-то до полутора метров, и я реально опасался затоптать конем какого-нибудь нерасторопного ребенка или старика. Друбби же, видимо, желая, чтобы мы ехали побыстрее, начал криками сгонять людей с дороги. Так мы въехали на мост - на скользком камне пришлось вновь придержать лошадей и идти медленным шагом. Я глянул за парапет: лед под нами был ужасно грязный и темный, засыпанный самым разнообразным мусором и отбросами, и я почему-то подумал, что эта речка уже на днях вскроется, и вся зараза благополучно попадет в море.