Александр Колпаков - Гриада (Художник Л. Смехов)

• Название: Гриада (Художник Л. Смехов)
• Автор: Александр Колпаков
• Издательство: газета "Пионерская правда"
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1959

«Гриада» — это научно-фантастический роман о межзвездном полете к центру Галактики, о знакомстве с жителями других миров, обладающими высокой цивилизацией.

Газета «Пионерская правда», 1959 год, 18 сентября-29 декабря, №№ 75-84, 86-88, 90, 91, 93-97, 100, 101, 103, 104.

---

Александр Лаврентьевич Колпаков Гриада

ОТ АВТОРА

События, о которых рассказывается в научно-фантастической повести «Гриада», происходят в XXIII веке.

…2260 год. Неузнаваемо преобразилось лицо нашей планеты. Освобождённое от угнетения, забыв о страшном слове «война», человечество достигло огромных успехов в науке и технике. Вокруг Земли вращаются десятки обитаемых искусственных спутников, которые одновременно являются и научными лабораториями и межпланетными пересадочными станциями. Давно налажены регулярные межпланетные перелёты и привычной стала на Земле профессия астронавта. Наиболее отважные из них уже совершили полёты к ближайшим звёздам…

В первой главе, отрывок из которой здесь напечатан вы познакомились с двумя главными героями повести — академиком Петром Михайловичем Самойловым и астронавтом Виктором Андреевым, от лица которого ведётся рассказ. Почему так торжественно провожают их с Лунного космодрома? Почему прощаются с ними так, словно никогда больше не увидят их? Страницы, рассказывающие об этом подробно, мы пропускаем. Однако необходимо коротко пересказать главное, чтобы была понятна вся повесть.

Академик Самойлов — один из крупнейших физиков своего времени. Основываясь на великой теории относительности, которую разработал в наши дни Альберт Эйнштейн, Пётр Михайлович Самойлов создал новое учение о пространстве-времени и тяготении. Эйнштейн утверждает, что в космическом корабле при достижении им скорости, близкой к скорости света, резко замедляется течение времени и «сжимаются» расстояния. Однако невозможно достигнуть скорости света, потому что она является высшей скоростью в природе. С такой же скоростью распространяется лишь действие сил притяжения.

Проработав тридцать лет над своей теорией, академик Самойлов сделал великое открытие. Он впервые обнаружил и изучил гравитоны — невообразимо маленькие частицы тяготения, которые во столько раз меньше атомов, во сколько горошина меньше Солнца! Мало этого. Академик сумел расщепить гравитон и узнал, что при расщеплении его освобождается энергия, в миллионы раз большая, чем атомная. Оказалось, что скорость гравитонов превышает скорость свете в тысячу раз! «А ведь гравитон может двигать межзвёздный корабль, и ракета сможет не только достичь, но и превзойти световую скорость! — решил академик. — Но что тогда произойдёт? Не остановится ли время и не исчезнут ли расстояния? А как будет вести себя вещество, из которого построен корабль?»

Гравитонная ракета «Урания» построена, и вы, прочитав первую главу, уже знаете, как она покинула Главный лунной космодром. Вас, конечно, интересует, куда и зачем летят академик и Виктор? Дело в том, что, работая над своей теорией тяготения, академик Самойлов с помощью грандиозных телескопов 24-го искусственного спутника Земли многие годы изучал движение небесных тел в центре Галактики. Там он обнаружил планету, очень похожую на Землю, планету, которую освещает звезда, такая же, как наше Солнце. «Я уверен, что она населена разумными существами! — сказал академик. — А так как планеты в центре Галактики возникли гораздо раньше, чем Земля, то разумные существа этой планеты должны достичь неизмеримо более высокого развития науки и техники, чем люди, и многому могут нас научить».

Отправившись в опасное и трудное путешествие к центру Галактики ради великой цели и блага человечества, академик и Виктор идут на большие жертвы: они навсегда расстаются с Землёй. Ведь если они и вернутся через десятки тысяч лет, то, конечно, не застанут в живых никого из родных и знакомых. Виктор без надежды когда-либо увидеть оставляет на Земле и свою невесту Лиду.

А как же Самойлов и Виктор надеются прожить эти тысячи лет? Оказывается, они их проживут! Во-первых, согласно теории Эйнштейна, для них время замедляется в тысячи раз. Мало того, «Урания» оснащена чудесными анабиозными ваннами, в которых можно «спать» сотни лет, почти не старея при этом. Кто же будет управлять ракетой, когда спит экипаж? Электронные машины и роботы.

Итак, «Урания» в полёте. Отважные путешественники только что пережили опьяняющее чувство радости, когда им показалось, что они превысили скорость света. Дорого обошёлся им этот опыт! В считанные секунды «Уранию» забросило в межгалактическое пространство. Двенадцать лет возвращались астронавты к центру Галактики, с тоской думая о том, что на Земле с момента начала их путешествия прошёл уже миллион лет!…

Мы уходим в бесконечность

Великий день настал… Лихорадочно посматриваю на хронометр, ввинченный в стену зала Лунного космопорта. Сейчас одиннадцать часов десять минут… Через пятьдесят минут мы покинем Луну…

Зал набит битком. Мы с академиком Самойловым, виновники торжества, восседаем за столом президиума. Под сводами торжественно звучит Гимн Освобождённого Мира. Последние рукопожатия, последние слова прощания. Затем большинство провожающих спускается в глубь подлунного города, чтобы там, па площадях, перед телевизионными экранами, наблюдать исторический старт. Это не излишняя предосторожность. Ведь ни одна живая душа не уцелеет на поверхности Луны, когда заработает наш гравитонный «прожектор»: сверхмощные излучения испепелят человека в мгновение ока…

Мы облачаемся в скафандры, чтобы преодолеть те пятьсот метров, которые отделяют здание космопорта от эстакады. Нас провожают Председатель Высшего Совета по освоению Космоса Олег Тихонов, который только что на специальной ракете прибыл с Земли, начальник Лунного космодрома Александр Попов, главный диспетчер и дежурный по старту. В последний раз всматриваюсь в лица своих братьев-землян, слышу в радиотелефонах их голоса, жму им руки. Олег Тихонов крепко обнимает меня:

— Счастливого путешествия, друзья!

Провожающие садятся в гусеничный атомоход и быстро мчатся к косм апорту. Мы у ракеты остаёмся одни… Лишь далёкие звёзды бесстрастно сияют на чёрном небосводе…

Захлопывается тяжёлый люк. Я сразу включаю астротелевизор и инверсионный проектор. На экране возникает лицо главного диспетчера:

— Старт!

Корпус астролёта содрогнулся. Заревели сверхмощные двигатели стартовых тележек. Говорящий автомат, соединённый с акцелерографом *, начал отсчитывать монотонным железным голосом:

— Двадцать метров в секунду за секунду… Тридцать метров… восемьдесят…

Рёв стартовых двигателей достиг наивысшего напряжения и резко оборвался. Мы отчетливо увидели, как разгонные тележки срывались с края выходной секции эстакады и, кувыркаясь, беспорядочно падали в глубокие ущелья и пропасти южного склона лунных Апеннин. Они сделали своё дело. Вихрем пронеслись под нами котловины лунных цирков, стремительно уменьшаясь с каждой секундой.

Снова возникло лицо диспетчера.

— Переключение! — прокричал он.

Это значит, что пора включать гравитонный «прожектор».

Самойлов, пристально следивший за стрелкой акцелерографа, взялся было за рубильник электронного привода гравитонного двигателя. Я вежливо, но твёрдо отвёл его руку.

— Минутку, — сказал я, стараясь не смотреть в колючие, недоумевающие глаза Самойлова. — Я, кажется, штурман… Астролёт поручено вести как будто мне… И кем же? Начальником экспедиции Самойловым… то есть вами. Пётр Михалыч!…

Он пробурчал что-то невнятное и смешно надулся. Я осторожно потянул рубильник на себя, и стрелка акцелерографа резко шатнулась вправо. Меня тотчас вдавило в кресло… Перехватило дыхание, мертвенный холодок разлился по лицу. Кровь отлила к затылку, губы мгновенно пересохли.

— Девяносто метров в секунду за секунду… сто двадцать метров… — бесстрастно отсчитывал автомат.

— Слишком резко набираешь ускорение! — крикнул Самойлов, страдальчески морщась: вероятно, ему приходилось тяжелее, чем мне. Всё-таки я привык к перегрузкам, а Самойлов, насколько мне было известно, участвовал всего лишь в двух-трёх экспедициях на заурановые планеты **.

— Видишь теперь, к чему приводит бахвальство? «Поручено мне, поручено мне!» — передразнил он. — Это тебе не фотонная ракета *… Ещё немного, и внезапный скачок ускорения раздавил бы тебя.

— Раздавил бы нас, — поправил я его.

— И только по твоей вине! — вскипел Самойлов.

— Увы!… — Я сокрушённо покачал головой. — Этого юридического обстоятельства никто бы не узнал.

Я ожидал нового взрыва нравоучений, но академик внезапно остыл и кротко сказал:

— Думаю, что для Лиды это было бы плохим утешением…

Я вздрогнул от неожиданности. Он не забыл о Лиде?… Почему он принимает такое участие в её судьбе?,

Но, точно предчувствуя мой вопрос, Пётр Михайлович только загадочно усмехнулся к стал настраивать инверсионный проектор, на продолговатом экране которого возник лунный шар, окутанный пыльным мерцающим облаком. Через некоторое время нас нащупал Памирский радиоцентр Земли. Молодой оператор радиоцентра восторженно передавал по мировой радиосети: «В Северном полушарии Луны происходят грандиозные явления: бушуют пыльные смерчи невиданной силы! Деформировался весь горный хребет Апеннин! Часть лунных цирков разрушена! Из подлунного города нам сообщают, что вся планета содрогается; ощущение такое, как будто вот-вот Луна расколется. Из Пулковской обсерватории только что передали: «Зарегистрировано заметное смещение Луны с орбиты. На Земле разразилась магнитная буря необычайной силы!… К счастью, жертв и разрушений не было».