Сергей Кремлёв - 1917

• Название: 1917
• Автор: Сергей Кремлёв
• Жанр: Политика
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-906880-66-6

В начале 1917 года в России шли два параллельных процесса. Российская элита выполняла заказ Антанты и готовила февральский переворот, чтобы обеспечить Америке вхождение в войну. Активно действовала в России и разведка США. А народ пока ещё подспудно, но готовился расстаться с прогнившим царизмом.

Февральский переворот начинался как спецоперация элит, но быстро обрел всенародный масштаб. С весны 1917 в стране мощно и уверенно заявило о себе движение большевиков, которым поверили и за которыми пошли простые люди. Если Февраль обеспечили деньги англосаксов, то Октябрь – та правда, с которой приехал в Россию Ленин.

---

Российский Февраль и американский Апрель

КОГДА в январе 1917 года президент ещё «нейтральных» США Вильсон усилил пацифистскую риторику в своих выступлениях, Ленин – ещё из Швейцарии – сразу же откликнулся на это статьёй «Поворот в мировой политике», опубликованной в № 58 газеты «Социал-Демократ» за 31 января 1917 года.

Ленин писал там:

«На улице пацифистов нечто вроде праздника. Ликуют добродетельные буржуа нейтральных стран: „мы достаточно нагрели руки на военных прибылях и дороговизне; не довольно ли? Больше, пожалуй, всё равно прибыли уже не получишь, а народ может и не стерпеть до конца…“

Как же им не ликовать, когда „сам Вильсон“…»

Далее Ленин пояснял:

«Содрать при помощи данной войны ещё больше шкур с волов наёмного труда, пожалуй, уже нельзя – в этом одна из глубоких экономических основ наблюдаемого теперь поворота в мировой политике. Нельзя потому, что исчерпываются ресурсы вообще. Американские миллиардеры и их младшие братья в Голландии, Швейцарии, Дании и прочих нейтральных странах начинают замечать, что золотой родник оскудевает, – в этом источник роста нейтрального пацифизма…».

Точно предвосхищая будущую ситуацию в России, Ленин писал в той же статье и так:

«Возможно, что сепаратный мир Германии с Россией всё-таки заключён. Изменена только форма политической сделки между двумя этими разбойниками. Царь мог сказать Вильгельму: „Если я открыто подпишу сепаратный мир, то завтра тебе, о мой августейший контрагент, придётся, пожалуй, иметь дело с правительством Милюкова и Гучкова, если не Милюкова и Керенского. Ибо революция растёт, и я не ручаюсь за армию, с генералами которой переписывается Гучков, а офицеры которой из вчерашних гимназистов. Расчёт ли нам рисковать тем, что я могу потерять трон, а ты можешь потерять хорошего контрагента?“

„Конечно, не расчёт“, – должен был ответить Вильгельм, если ему прямо или косвенно была сказана такая вещь…».

Царская Россия и впрямь могла из войны выпасть, разрушая планы США. И поэтому вскоре в Петрограде начались события, определённые позднее как Февральская революция. По сей день спорят (и сегодня даже горячее, чем раньше), чем был Февраль 1917 года – революцией или спецоперацией? А ведь ответ на этот вопрос очевиден, о чём уже говорилось. Со стороны правых заговорщиков, курируемых англичанами в интересах США, это была спецоперация, а со стороны народных масс России и начавших набирать силу и влияние в массах большевиков – революция!

Ещё находясь в Швейцарии, только-только ознакомившись с первыми телеграммами из Петрограда о Феврале, Ленин начал писать «Письма из далёка» – о них ещё будет сказано. И в первом же письме он, уже десять лет пребывавший вдали от России, сразу расставлял многие точки над «i» прозорливее, чем большинство тех, кто находился в гуще российских событий:

«Без революции 1905–1907 годов, без контрреволюции 1907–1914 годов невозможно было бы такое точное „самоопределение“ всех классов русского народа и народов, населяющих Россию, определение отношения этих классов друг к другу и к царской монархии, которое проявило себя в 8 дней февральско-мартовской революции. Эта восьмидневная революция была, если позволительно так метафорически выразиться, разыграна точно после десятка главных и второстепенных репетиций; „актёры“ знали друг друга, свои роли, свои места, свою обстановку вдоль и поперёк, насквозь, до всякого сколько-нибудь значительного оттенка политических направлений и приёмов действия…».

Даже сегодня находятся пытающиеся объяснять Февраль 1917 года как «стихийный взрыв», вызванный «нехваткой продовольствия в Петрограде». Однако сама нехватка продовольствия была спровоцирована вполне определёнными кругами в «верхах». И замышлялся российский Февраль, и начинался он как верхушечный переворот, хотя наиболее трезвые заговорщики понимали, что режим прогнил настолько и создано столько внутренних проблем, что удержать ситуацию в рамках чисто дворцового переворота вряд ли удастся. Поэтому, как можно предполагать, «партитура» Февраля 1917 года была сразу расписана на два голоса – буржуазный «кадетско-октябристский» и «социалистический» эсеро-меньшевистский.

Буржуазные либералы явно заранее обговорили планы с представителями соглашательских «социалистических» партий – с меньшевиками из РСДРП и эсерами. За «социалистами» закреплялись функции удержания «черни» в рамках политической революции, а не революции социальной, к которой давно призывали Ленин и большевики. Причём не стоит забывать о 1905 годе, подозрительном по связям эсеров и меньшевиков с элитарными кругами США. С тех пор эта связь могла лишь усилиться и наверняка усилилась, и не случайно первый – эсеро-меньшевистский – Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов, созданный в ходе Февральского переворота 1917 года, сразу же солидаризировался с Временным правительством на почве «революционного оборончества» и продолжения войны с германским блоком.

По некоторым оценкам ещё советского времени в дни Февраля в Петрограде находилось 2,5 тыс. большевиков, около 500 эсеров, 150–400 межрайонцев, 120–150 меньшевиков-интернационалистов… Даже если число большевиков было завышено, всё равно можно говорить об их численном перевесе, который и близко не был отражён в первом составе Петросовета! И это лишний раз позволяет предполагать, что только эсеры и меньшевики были готовы к событиям, потому что были заранее задействованы элитарными заговорщиками в начинающейся игре российских «верхов» и их иностранных «патронов».

Высказанная выше версия подготовки именно Америкой российского Февраля, как и ряд других версий в этой книге, никогда – автор в этом убеждён глубоко – не будет подтверждена документально! Но это не означает ложности такой версии. Разве что после установления мирового социализма в новых Соединённых Социалистических Штатах Америки будут раскрыты архивы, официально не существующие… Но и там вряд ли обнаружатся расписки лидера эсеров Виктора Чернова, «трудовика» Александра Керенского, меньшевика Карло Чхеидзе и т. д. в получении долларовых субсидий. Деятельность подлинных агентов влияния не документируется – так было в Феврале 1917 года, так было в Августе 1991 года, так оно продолжается и по сей день.

Уже через много лет после событий А.Ф. Керенский писал:

«Здесь не место для подробного рассказа, как был создан Совет, однако хотел бы подчеркнуть, что его первый Исполнительный комитет был сформирован не на основе выборов, а просто на основе кооптации (кого и кем? – С.К.). К вечеру его состав, куда первоначально вошли социалисты-революционеры и меньшевики, расширился за счёт представителей народных социалистов и трудовиков. Большевики в создании Совета никакого участия не приняли и даже отнеслись к нему враждебно (точнее, настороженно. – С.К.), поскольку существование его, видимо, не входило в их планы (?? – С.К.). Впрочем, ближе к ночи… в Исполнительный комитет вошли Молотов, Шляпников и ещё один или два их представителя».

В свете ранее сказанного всё выстраивается вполне определённым образом, и именно логический анализ убеждает в том, что решающий «американский» след в подготовке верхушечного Февральского переворота 1917 года – не версия, а реконструкция событий. Российские либералы и генералы подготовили отречение Николая II по алгоритму, заданному бриттом Бьюкененом, но реализованному по заказу не столько Лондона, сколько Вашингтона. Результатом стало то, что в феврале 1917 года в России был свергнут царизм, а в апреле 1917 года Соединённые Штаты Америки объявили войну Германии, став официальным союзником Антанты и, следовательно, также союзником России – уже не царской, а «демократической». Такая Россия к моменту вступления США в войну была нужна и англо-французам, но прежде всего она была нужна Соединённым Штатам. Подробнее об этом будет сказано несколько позже.

«После этого» очень часто означает «вследствие этого», однако в нашем случае уместно переставить предпосылку и результат. Американский Апрель 1917 года стал, вопреки нормальным причинно-следственным связям, системной предпосылкой российского Февраля 1917 года. Российский Февраль случился постольку, поскольку был нужен для реализации американского Апреля.

Возвращение Ленина в Россию

К ВОПРОСУ о том, почему именно Америке было так насущно необходимо свержение царского самодержавия именно в преддверии весны 1917 года, мы ещё вернёмся, а сейчас остановимся на ряде моментов переезда Ленина из Швейцарии в Россию через Германию.