Ольга Талькова - Игорь Тальков. Убийца не найден

• Название: Игорь Тальков. Убийца не найден
• Автор: Ольга Талькова
• Жанр: Поэзия
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-906880-29-1

Двадцать пять лет назад трагически оборвалась жизнь талантливого музыканта и поэта Игоря Талькова… Убийца так и не найден и не понес наказания. Будет ли возобновлено «приостановленное» дело? Кто звонил Талькову в день убийства с угрозами? Почему Малахов, из оружия которого был убит музыкант, прибыл с повинной лишь через 10 дней? Получал от кого-то инструкции? Зачем он разобрал и выбросил в Мойку револьвер, если не стрелял из него? Что мешает привлечь к ответу предполагаемого убийцу – Валерия Шляфмана, сбежавшего в Израиль? И кто вообще стоял за организаторами скандала, развернувшегося в петербургском Дворце спорта?

Чтобы понять, кому мешал Игорь Тальков, ставший голосом «обманутого поколения», нужно лишь вдумчиво ознакомиться с его дневниковыми записями и воспоминаниями близких ему людей…

Книга также издавалась под названием «Крестный путь Игоря Талькова».

---

Новых вещей себе я почти не покупала, а детям всегда шила все сама. Маленькие дети были у меня одеты, как игрушки. Фантазия работала прекрасно. Даже когда ребята выросли, я продолжала обшивать их сама, доставала модные выкройки, материал покупала в магазине и по выходным шила. Мои мальчики всегда жалели меня, они знали, каких трудов стоило приобретение новой одежды. Если у них появлялись, например, новые брюки, я говорила им:

– Один раз постираем, и брюки будут уже старыми, еще раз постираем, и будешь ходить в совсем облезлых.

Я не помню такого случая, чтобы кто-нибудь из них порвал новые брюки или рубашку. В общем, ребята, как могли, помогали нам преодолевать нашу бедность.

Я старалась хотя бы иногда покупать сыновьям шоколад и шоколадные конфеты, но при этом я советовала им делить шоколад на части, чтобы растянуть удовольствие. Вообще ребята были удивительно чуткие и понятливые, им не надо было много раз объяснять, например, что в семье плохо с деньгами. Я думаю, каждому из нас приходилось наблюдать в магазинах такую картину: у витрины стоит мать с ребенком, который требует что-то купить, при этом он плачет, топает ногами, иногда даже падает на пол и кричит: «Купи!»

Мои дети всегда смотрели на такого ребенка в полном недоумении. Вова был постарше, многое уже понимал и в магазине у меня ничего никогда не просил. Игореша был помладше, иногда подходил ко мне, дотрагивался рукой и тихо так спрашивал:

– Мама, у тебя денежек много с собой?

– А что ты хотел, Игореша?

– Вот это нельзя купить? У тебя хватит денежек?

Если я видела, что вещь дорогая, объясняла ему:

– Игореша, если у меня и хватит на это денежек, то завтра хлеба не на что будет купить.

– Ладно, мамочка, не надо.

Если же я могла купить, то никогда не отказывала в просьбе, тем более что просил он очень редко.

Мальчики всегда были вежливы с людьми. Наши соседи не раз это отмечали, что было особенно приятно. Действительно, Игорь мог ссориться с ребятами во дворе, раскричаться, разгорячиться, но он был особенно вежлив со всеми окружающими. Мог три раза в день поздороваться.

– Игореша, ты сегодня с ним уже здоровался.

– А я забыл. Ладно, ничего, не помешает.

…На заводе распределяли землю под огороды, так называемые «дачи». Я сначала не хотела брать: дети маленькие, забот много – но потом все-таки взяла землю. Володе было тогда тринадцать лет, Игорю – около десяти. Дом, водопровод – вообще все на даче делал Максимыч своими руками, а мальчики помогали ему. Щели в доме закрыли пластиночками, потом покрасили их в красный цвет, сам дом – в зеленый, на крыше соорудили гребешок, а к нему петушка прикрепили. Красота! Домик 2,5 на 2, перед дверью верандочка открытая: если на улице дождь, можно на веранде переждать. В доме одна малюсенькая комнатка, в ней диван, маленький столик, он же шкафчик, скамеечка, которая жива до сих пор (когда собираю фрукты, становлюсь на нее). Вот такая дача была у нас. Я любила дачу и считала так: работать – так работать! Землю рыхлила, каждый комочек руками растирала. Мне соседи часто говорили:

– Какая земля пышная! Да ты, наверное, дуешь на нее.

От завода, на котором я работала, дачу отделял только забор. Это было очень удобно: в обеденный перерыв я могла пойти на дачу и заняться, например, прополкой. После работы я опять туда заходила. Иногда вечером за мной приезжал муж на велосипеде:

– Жену разыскиваю. Пропала жена.

Мы с ним вместе заканчивали необходимую работу и шли домой.

Зачем мы взяли дачу? Прежде всего мы хотели, чтобы у наших детей были фрукты. Почти пол-огорода засадили клубникой; дети ели ее вдоволь, да я еще и варенье варила. Посадили яблони, сливы, картошку, лук, помидоры, смородину, крыжовник. Ребята тоже помогали нам по уходу за дачей. Мы отводили им кусочек земли, и они копали наперегонки.

– Мамочка, мы вот это выкопаем и пойдем гулять.

Дети есть дети. Копали они друг перед другом быстро, но честно, глубоко разрыхляя землю. Я следила за ними исподтишка.

– Ну вот, мамочка, мы все сделали.

Я их отправляла домой. Дача была в двадцати минутах ходьбы от барака, так что идти было недалеко. Они уходили и дома занимались своими детскими делами, а мы с мужем заканчивали работу и тоже шли домой.

Игорь любил дачу всю жизнь. Мальчишками они уходили на дачу с ночевкой, брали с собой книги, иногда арбуз. Ребят с собой позовут. Такая романтика! Столько впечатлений! Вечером рассказывали друг другу страшные истории; казалось, что у дома кто-то ходит, они закрывались на крючок, гасили свет, сидели, как мышата, потом свечку зажигали. Казалось, что шалит домовой, приходили кикиморы, стучали к ним в дверь. Ночью снились страшные сны…

Один уникальный случай из жизни Игоря я узнал совсем недавно от друга его детства Юры Бабича. Это произошло, когда они были подростками. Однажды летом ребята поехали на речку, взяли лодку напрокат, катались, гребли по очереди. День был жаркий, захотелось искупаться, начали прыгать в воду прямо с лодки. Плавать они тогда только научились. Игорь сидел в лодке, а Юра прыгнул:

– Вынырнул я и увидел, что лодка против моих ожиданий находится довольно далеко от меня; видимо, прыгая, я оттолкнул ее слишком сильно. Чувствую – не доплыву, начал барахтаться, тонуть, а голос пропал от страха, хочу крикнуть – и не могу. Игорь сидит в лодке, замечтался о чем-то, задумался (с ним иногда такое случалось) и не смотрит в мою сторону. Я стал уходить под воду. Раз погрузился – вынырнул, и тут наконец-то голос у меня прорезался. Закричал. Игорь очнулся, видит: я тону, и, не раздумывая ни секунды, бросился в воду меня спасать, а я опять стал погружаться и последнее, что я помню – солнце, просвечивающее сквозь воду, и все… потерял сознание. Очнулся на берегу. Оказывается, Игорь подплыл ко мне, схватил за плечи и удерживался на поверхности вместе со мной какое-то время, при этом кричал, звал на помощь. Сам начал тонуть, но меня не отпустил. Так и вытащили нас на берег вместе.

Вот так случайно я узнал, что Игорь, будучи подростком, совершил героический поступок. Вообще спасение человека – это всегда подвиг, тем более если спасатель – по существу, мальчишка, который не может рассчитывать на свою физическую силу. Единственное, что придало ему силы, – это желание спасти друга во что бы то ни стало. Игорь умолчал тогда об этом случае по той простой причине, что боялся расстроить родителей; но и позднее никогда не вспоминал о нем, видимо, не придавая особого значения.

К лире тянется рука

Игорь любил спорт, участвовал в школьных спортивных командах. Меня всегда удивляла его напористость. Это качество сохранилось у него на всю жизнь. Не щадя ни сил, ни времени, он шел к намеченной цели. Например, захотел играть в хоккей, значит, должен был играть по всем правилам и на уровне, а не так только, чтобы провести время. Игорь купил наколенники; на день рождения ему подарили деньги, которые он берег до тех пор, пока в Москве не купил себе хоккейные ботинки с коньками. Клюшки мы ему подарили. Вставал он в то время в шесть часов утра, облачался в хоккейную форму (как он только мог поворачиваться в ней; подлокотники, наколенники, все прочее снаряжение). Получался такой колобочек, смешно смотреть было, и убегал тренироваться. Потом приходил домой, завтракал и шел в школу. Ростом он в детстве маленький был и страшно переживал из-за этого, тем более что Володя рос мальчиком крупным. Игорь сокрушался:

– Мама, неужели я таким малышом всегда буду?

– Ну подожди еще немного, вырастешь.

У нас во дворе при детской комнате организовали хоккейную команду. Игорь сразу же в нее записался и трудился на хоккейных полях. Его наградили грамотой как игрока лучшей хоккейной команды. А Игорь мечтал стать профессиональным хоккеистом. У него была маленькая красная записная книжка, которой он доверял свои мысли и наблюдения, и вот там он крупным почерком написал: «Умру, но стану хоккеистом!»

Меня это очень тревожило. Я боялась, что он покалечится как-нибудь, ведь хоккеисты травмируются страшно. Я пыталась его переубедить, а он мне отвечал:

– Меня бесполезно уговаривать. Мне это только на пользу.

Мы понимали, что увлечен он очень серьезно и действительно может стать профессиональным хоккеистом. В конце концов Игорь, почувствовав, что достиг неплохого спортивного уровня, решил попробовать свои силы и поехал в Москву, в свой любимый ЦСКА. Игорю удалось встретиться со всеми игроками хоккейной команды, которые оставили ему свои автографы, а Фирсов подарил свой большой портрет с сыном. Его посмотрели специалисты и… в дворовых командах он действительно выглядел игроком экстра-класса, а там, на большом поле, его движения были неумелыми, да, может быть, и растерялся он, когда вышел на большую площадку. Сказали, что способности есть, но необходимо еще работать и работать, нужна длительная подготовка. Это сразу отрезвило Игоря, ведь с присущим юности максимализмом он полагал вскоре выйти на профессиональный уровень. Пропала всякая охота, и он никогда уже больше не пробовал себя на этом поприще. Правда, в хоккей играть продолжал, с Володей сражался; они заливали двор из шланга и играли с соседскими ребятами.