Николай Гнидюк - Прыжок в легенду. О чем звенели рельсы

• Название: Прыжок в легенду. О чем звенели рельсы
• Автор: Николай Гнидюк
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: О войне
• Год: 1975

Повести «Прыжок в легенду» и «О чем звенели рельсы» — первые произведения украинского писателя Миколы Гнидюка, переведенные на русский язык. В них рассказывается о героических делах специального партизанского отряда Д. Н. Медведева в глубоком тылу врага, о замечательном советском разведчике Н. И. Кузнецове, под чьим непосредственным руководством пришлось работать М. Гнидюку.

Рисуя портреты своих боевых друзей, автор показывает стойкость, отвагу, необычайную выдержку разведчиков в самых сложных ситуациях, их находчивость и смелость в минуты опасности. Писатель сообщает много дополнительных данных о деятельности обаятельного и мужественного Николая Ивановича Кузнецова.

---

На другой день Лидия Ивановна уже ехала в офицерском вагоне во Львов. Поскольку поезд был переполнен и для нее не нашлось плацкартного места, какой-то майор любезно уступил ей свою нижнюю полку, а сам забрался под потолок.

В вагоне было холодно. Да и без того она не могла бы уснуть. Не помогла даже рюмка коньяку, которую пришлось выпить с соседями по купе — штабными офицерами. Из их разговора она поняла, что во Львове должно состояться важное совещание, связанное с дальнейшими фронтовыми событиями. Она внимательно прислушивалась к каждому слову штабистов, и ей было больно, что нет рядом Николая Ивановича. Он, наверное, сумел бы вместе с этими длинноногими волками попасть на совещание. А впрочем, если Николай Иванович во Львове, он все сделает, чтобы проникнуть туда. А если это ему не удастся? Что ж, тогда придется пустить в ход все свои способности и выудить из этих офицеров кое-что. Решила держаться поближе к майору, уступившему ей свое место. Вспомнила, как с Майей «обрабатывала» захмелевших офицеров, и улыбнулась. До сих пор она не знала поражений. Даже Конрад и тот клюнул, устроил эту поездку во Львов. Теперь она может быть спокойна: ее исчезновение из Ровно не вызовет ни у кого подозрений. Жаль только маму: ведь в который раз она вынуждена волноваться за судьбу дочери-непоседы.

Во Львов поезд прибыл утром, майор и его коллеги собирались ехать к главному вокзалу, но Лисовская, узнав, что офицерам нужно в оперный театр, посоветовала им сойти на Подзамче. Такси не было, и пришлось нанять извозчика.

— Куда вас подвезти? — спросил майор, когда они подъехали к театру и его друзья сошли.

— Благодарю вас, — ответила она, — мне здесь рядом.

Офицер взглянул на часы.

— О, в нашем распоряжении еще полтора часа! Может, позавтракаем?

— Не смею вас утруждать.

— Что вы! В обществе такой прелестной женщины, как вы, завтрак покажется в сто раз вкуснее. Скажите, пожалуйста, этому извозчику, чтоб он нас подбросил к какому-нибудь кафе.

За завтраком гитлеровец продолжал без устали осыпать Лисовскую комплиментами, расспрашивал, что она собирается делать во Львове, нет ли у нее здесь жениха или хорошего знакомого. И наконец поинтересовался, не согласится ли она еще раз встретиться с ним.

— Но мне же надо сперва где-то устроиться, — начала возражать Лисовская.

— Вот и хорошо. Сегодня можете устраивать свои дела. Я и сам не знаю, как там сложится на совещании. А вот завтра… Завтрашний вечер вы должны подарить мне.

Немного подумав, Лисовская согласилась. Да, она придет завтра на свидание. Около театра? Хорошо. В пять? Хорошо. Это точно? Честное слово.

Простившись с майором, Лидия Ивановна отправилась в «Бристоль». Рузя, краснощекая полька средних лет, встретила ее с распростертыми объятиями.

— Езус Мария! Кого я вижу! Лидочка! — защебетала она писклявым голоском, который никак не подходил к ее плотной комплекции. — Какими судьбами?

— Попутным ветром.

— И надолго?

— Это зависит от того, удастся ли мне устроиться где-нибудь во Львове.

— А что в Ровно?

— Уже надоело торчать в провинции. Хоть Ровно и считается столицей, но скука там невероятная. Другое дело — Львов! Тут все так же, как было раньше, или, может быть, тоже от скуки мухи дохнут?

— Ну, что ты! Львов остается Львовом! Да что же мы стоим в коридоре? Хочешь есть?

— Нет, спасибо, я уже позавтракала. Ты лучше скажи: меня никто не спрашивал?

— Тебя? — удивилась Рузя. — А разве кто-то должен был спросить о тебе?

— Да так, один знакомый офицер, сказал, что будет искать меня во Львове, и я посоветовала ему обратиться к тебе.

— А ты водишь дружбу с немецкими офицерами? — укоризненно спросила Рузя.

— Как тебе сказать? Дружбу не дружбу, но и среди немцев встречаются порядочные люди. И к тому же мне не хотелось бы оказаться в эшелоне вместе с теми несчастными, которых увозят в Германию.

— Что ни говори, Лидочка, а ты умеешь устраиваться, — засмеялась Рузя. — Ну что мне с тобой делать? Постель для тебя у меня найдется. А работа… Слушай, ты же работала официанткой?

— Бери выше: метрдотелем в офицерском казино. Ну конечно, это не львовский «Жорж» или даже твой «Бристоль», но все-таки мелюзга к нам даже носа не показывала. А ты что имеешь в виду?

— Поезжай сейчас ко мне домой, там мама, и отдыхай. А я поговорю с директором, отрекомендую тебя как родственницу, и может быть, мне удастся его уговорить взять тебя кем-нибудь к нам.

— Рузенька, это было бы чудесно! — воскликнула Лисовская и поцеловала подругу в щеку. — Как хорошо, что я тебя встретила и у меня есть где остановиться.

Шагая по улице, Лисовская не пропускала ни одного офицера в форме гауптмана. «Где вы теперь, Николай Иванович? — думала она. — Найду ли я вас в этом городе, среди врагов?»

На следующий день в пять часов она подошла к театру. Площадь перед ним была забита легковыми автомашинами. «Совещание еще не закончилось», — подумала она и хотела уже пойти в скверик, предполагая, что придется долго ожидать, как вдруг увидела знакомого майора, вышедшего из театра и посматривающего на часы; он заторопился к ней.

— Извините, что я немного задержался, — сказал он, поздоровавшись. — Вообще это не в моих привычках, но поймите: не было возможности оставить зал. Я постараюсь искупить свою вину.

— Что вы? Я совсем не сержусь. Вы там занимаетесь важными делами, а мне все равно нечего делать.

— Тогда я попрошу вас немного прогуляться. Еще часок, не больше. И мы с вами куда-нибудь пойдем. Не возражаете — в ресторан?

— Да, не возражаю.

«Надо подпоить этого галантного майора», — решила она. Вероятно, это совещание — не пустая говорильня, если сюда съехался чуть ли не весь цвет гитлеровского офицерства. Интересно, о чем они там совещаются? Она должна заставить майора развязать язык. Но зачем? Даже если она кое-что узнает — кому передать? Конечно, здесь, во Львове, тоже есть подпольщики. Но как их найти?.. Ничего. Все равно нужно узнать, о чем говорили на совещании. А потом она попытается связаться со своими.

Наконец совещание закончилось. Из массивных дверей двумя потоками хлынула беспрерывная людская толпа. Лисовская стояла на площади, прислонившись спиной к газовому фонарю, и внимательно всматривалась в лица офицеров разных чинов и рангов, выходивших из театра.

Вдруг сердце сжалось, неведомая сила подтолкнула ее, и, сдерживаясь, чтобы не закричать, она рванулась вперед: из театра вышел и направился к серому лимузину стройный, подтянутый гауптман! Это он! Он. Она не ошиблась. Он здесь, во Львове! Он был на совещании!

Решение пришло мгновенно. Она подбежала к машине, в которую только что сел офицер, с силой рванула заднюю дверцу и, упав на сиденье, произнесла:

— Приветствую вас, господин гауптман!

Шофер, ничего не понимая, уставился на нее удивленным взглядом, а офицер, резко обернувшись, улыбнулся и с легким укором, но радостно проговорил:

— Ох, беда мне с вами! Ну что ж, здравствуйте!

Потом, обратившись к шоферу, добавил:

— Это и есть, Ваня, та самая Лидия Ивановна.

— Белов, — представился тот и хотел что-то сказать, но Лисовская, увидев, как знакомый майор растерянно оглядывается по сторонам, сказала:

— Ваня, полный вперед!

Машина тронулась с места и помчалась по центральной улице, обдавая пешеходов брызгами мокрого грязного снега.

— Ну, рассказывайте, как вы сюда попали? Что нового в Ровно? — спросил Николай Иванович.

Она рассказала о вызове в гестапо и разговоре с Конрадом, о встрече с Метусем, о том, как оказалась во Львове. Услышав об аресте Вали и семьи Боганов, Кузнецов помрачнел.

— Новости печальные, — сказал он. — Если б мы находились в Ровно, можно было бы что-нибудь придумать и освободить их. А сейчас вся надежда на наши войска. Они наступают так стремительно, что могут помешать фашистам учинить расправу над товарищами.

— А как вы? — спросила Лисовская. — Давно уже во Львове?

— С неделю.

— И не дали о себе знать? Вы же обещали…

— Обещать обещал, а приехал и увидел, что вам лучше оставаться в Ровно.

— Но почему?

— Вы поймете сами, Львов — не Ровно. Прежде чем начать там действовать, наши ребята провели большую подготовительную работу. У них было для этого время. Ровно считался глубоким немецким тылом. И наши разведчики, не вызывая подозрений, были в относительной безопасности. А теперь — не те времена. Вы бы посмотрели, как перепуганы эти завоеватели! Они чувствуют неотвратимость своего конца и дрожат от ужаса. А перепуганный хищник еще опасней. Сегодня на совещании выступал вице-губернатор Галиции Бауэр. Слышали бы вы, как он с пеной на губах требовал усиления репрессий против неблагонадежных. Почти каждый вечер здесь устраиваются облавы. Отряды карателей, гестаповцев, фельджандармерии не перестают бесчинствовать. Во Львове немало отважных людей, наших патриотов, и они доставляют много неприятностей оккупантам. Но мне никак не удается связаться с ними. С нами приехал Янек Каминский, у него тут есть знакомые, родственники. Ян пытается через них разыскать надежных людей. Но пока безуспешно. Если так будет продолжаться, нам придется оставить свои «визитные карточки» и пробираться навстречу своим. При условии, конечно, если советские войска раньше не придут сюда. Так что, дорогая Лидия Ивановна, вам нужно было оставаться в Ровно…