Автор неизвестен Древневосточная литература - Предания о дзэнском монахе Иккю по прозвищу «Безумное Облако»

• Название: Предания о дзэнском монахе Иккю по прозвищу «Безумное Облако»
• Автор: Автор неизвестен Древневосточная литература
• Издательство: Гиперион
• Жанр: Древневосточная литература
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-89332-226-2

Иккю Содзюн (1394–1481) — самый, пожалуй, знаменитый в Японии дзэнский монах. Согласно наиболее известной версии, он был сыном Го-Комацу от придворной дамы Южного двора, но после замирения Северного и Южного дворов был сослан вместе с матерью в землю Сага, на Кюсю, как неудобный для сёгунов Асикага претендент на престол.

За свою жизнь Иккю встречался со многими людьми, оказавшимися у истоков формирования культуры эпохи Муромати — актёром, автором пьес и создателем эстетической теории театра «Но» Дзэами Мотокиё (1363–1443), встречался с автором пьес Но Компару Дзэнтику (1405–1471), который широко использовал философию Дзэн в своих пьесах. Мурата Дзюко (1422–1502), один из создателей чайной церемонии, обучался Дзэн у Иккю. Увлечения Иккю были чрезвычайно разносторонни, он занимался сложением китайских стихов, каллиграфией, монохромной живописью, играл на флейте сякухати и создавал композиции для неё. Таким образом, Иккю не только проповедью распространял дзэнский взгляд на мир, но и практическим применением философии Дзэн оказал огромное влияние на различные сферы культуры и искусства.

---

Иккю, даже не дочитав, зашёлся смехом:

— Надо же, что написали! А вы, значит, не смогли это прочитать и пришли ко мне? Это же объявление театра Но. Ладно, расскажу вам, в чём тут дело, раз у вас соображения не хватает! — и прочитал это от начала до конца:

— Нос — это то, что выше рта, «кутиуэ», то есть разъяснение программы. Чашка для чёрта — чёртова бочка, «китару», читается так же, как «приходящий» или «наступающий», обучение стихосложению проходит в двадцатый день[364], новое святилище — это Имамия, «нынешнее святилище», на ноги надевают носки-таби, «о-табидокоро» — это место перед святилищем, быстрая лодка — значит, поставили парус, «хоидэ», пишется так же, как «оитэ» — «там, где это проводят». Выражение «покидает родные места» читается так же, как «выращивают урожай», а выращивание урожая называется «но», читается так же, как и «театр Но»[365].

Вверх поглядишь —
И возрадуешься
Весенним туманам.
«Хакуракутэн»[366]
Из котла тут же
Накладывают еду.
«Ацумори»[367]
Старец почтенный
Дёснами сливу жуёт.
«Нокиба но умэ»[368]
Птицы, цветы,
Ветер, луна —
Всё здесь есть без остатка.
«Кагэцу»[369]
Десять по десять,
И десять по тысяче
Вместе сложив,
«Хякуман»[370]
«Маа» — сказали
Наоборот.
«Ама»[371]

Так разъяснил Иккю, и молодые люди восхитились:

— Действительно, всё сходится! Вот уж вправду хорошо вы всё разгадали! — возрадовались они безмерно, а Иккю ещё объяснил:

— Ничего особенного, это обычные детские загадки. Однако, если к загадке нет ключа, то бывает невозможно разгадать. Здесь же сказано: «Сообщаем о проведении этого. Порядок такой…» — с этого и начинается отгадывание. По этим словам ясно, что речь о представлении Но или борьбе сумо. Зная это и видя «вверх поглядишь и возрадуешься», сразу понятно, что это про Бо Лэтяня, написано, что еду сразу накладывают, то это «Ацумори», так и можно быстро разгадать. Вы ещё молоды и способов разгадывания не знаете, потому вам сейчас объясняю. К слову, есть такая старая история, но наверняка вы не все её слышали, так что расскажу. Некто задал загадку о том, что может означать иероглиф «запад». Те, кто там был, старались отгадать, используя свои собственные знания. Человек, увлечённый стихосложением, решил, что запад — место, где солнце (хи) ночует (томару), и разгадал как «Хитомару»[372]. Служитель богов рассудил, что запад — направление «птицы»[373], поэтому в нём зашифровано «место, где находится птица», или тории[374]. Настоятель храма буддийской школы Икко подумал, что «западное направление» (сайбо) читается так же, как «жена»[375], а жена бывает на кухне, потому разгадал как «кухня». Лекарь решил, что в иероглифе «запад» можно увидеть иероглифы «два» и «четыре», то есть цифры, которые идут «до и после тройки» (сандзэн-санго), а это звучит как «(уход) до и после родов». Так что такие загадки всяк разгадывает по-своему. На таких вещах вы хорошо поймёте свои способности.

Те четверо или пятеро юношей исполнились благодарности:

— Этого преподобного следует называть «прозревающий мир воплощённый ныне Татхагата»! Как интересно, лучше не бывает! — Так, восхваляя его на все лады, и разошлись по домам.

Конец второго свитка «Продолжения рассказов об Иккю»

Свиток третий

1 О том, как Иккю наставлял дочь прокажённого

В квартале Агуи на севере столицы жил человек, страдавший от проказы. Испробовал он все способы лечения и всякие возможные лекарства, а всё-таки выпали у него брови, распухло лицо, он подурнел и стал распространять ужасный запах. Так и влачил он жалкое существование день за днём. Была у него единственная дочь. Беспримерно почитала она отца, для него старалась, молилась за него богам и буддам, не спала днями и ночами, а всё делала для того, чтобы исполнить дочерний долг, пеклась о его выздоровлении. Однажды, будучи женщиной, поверила она словам жадного лекаря-шарлатана, в сумерках пришла в келью Иккю и попросила о встрече с преподобным. Иккю вышел к ней и пригласил войти.

Девушка, заливаясь слезами, пала на колени перед ним и говорила:

— Я дочь такого-то человека из Агуи. Неизвестно, за какие прегрешения в прошлых рождениях случилось это, но отец заболел страшной болезнью, проказой. Испробовали все способы, применяли всё, о чём только можно помыслить, но всё напрасно, и сейчас осталось ему жить совсем недолго. Всякой жизни положен предел, и тут уж надо было бы и смириться, но ведь говорят, будто люди, страдающие проказой, не могут достичь просветления в будущей жизни? От жалости к отцу горевала я, и тогда один лекарь сказал: «Болезнь уже зашла очень далеко и приняла тяжёлую форму, но в нашей семье передаётся один рецепт. Я могу поручиться за полное выздоровление, давайте вылечу его. Но лекарство подействует, только если в него добавить печень женщины, родившейся в год Огненной Козы». Я подумала об этом и сказала: «Я сама родилась в год Огненной Козы, так что возьмите мою печень, смешайте лекарство для отца и вылечите его!» — так твёрдо пообещала я, и нынче ночью пойду на гору Фунаока, оставлю записку о том, что я сама покончила с собой, скажу, чтобы мне разрезали грудь, как и договаривались, сделали лекарство и дали отцу. Сейчас я туда направляюсь. С давних пор я много слышала о достоинствах преподобного, и перед тем, как идти туда, я зашла к вам, надеясь получить наставление, услышать напутственные слова перед смертью, чтобы благодаря этому потом, когда отец выздоровеет, он прожил до конца краткий век людской и после смерти возродился бы в том же цветке лотоса, что и я. В надежде на это я и пришла к вам! — сказала она и залилась слезами перед преподобным. Иккю выслушал её историю до конца.

— Надо же, какие чудесные у вас устремления! А братья-сёстры у вас есть?

— Нет, одна я у отца! — И тогда преподобный сказал:

— Послушай, девочка, ты так молода и так печёшься об отце, это прекрасно, но вот о чём подумай. Ты лечила отца, старалась изо всех сил, но ему даже тогда становилось всё хуже. А что теперь, пропадут твои усилия впустую? И при этом ты у него единственная дочь, ни братьев, ни сестёр у тебя нет, и ты собираешься уйти раньше этого тяжко больного человека. Допустим даже, вдруг лекарство, о котором говорил тот мошенник, подействует, и отец излечится, — захочется ли отцу съесть собственного ребёнка и тем продлить свою жизнь? Да и лекарство это, — где это слыхано, чтобы для лекарства нужна была девичья печень? Врёт он всё. Такие проходимцы пользуются людьми, которым некуда деться, и приумножают своё богатство. А выздоровеет отец твой или нет, это зависит от его кармы прошлых рождений. При этом, если посмотреть, как в действительности обстоят дела, то в народе говорят, что от человека, больного проказой, отворачиваются тысяча будд, тысяча божеств и тысяча людей, и болезнь эта не проходит до тех пор, пока не исчерпаны грехи, совершённые в прежних рождениях. Настолько неприятна болезнь для будд, богов и людей потому, что, как ни старайся, её не излечишь. Если же в этой жизни искупить свои грехи за прошлые жизни, то будущее рождение будет настолько хорошим, что каждый мог бы позавидовать. Поэтому ты сейчас должна пойти домой, прожить свою жизнь до конца и заботиться об отце ещё больше. Это твоё усердие и проявление почтительности к отцу пойдут ему на пользу. Так что иди поскорее домой! — такими словами он напутствовал её и назначил человека, который бы её сопроводил, а она поклонилась в благодарность за поучение и сказала:

— Если я умру, отцу будет очень грустно… — так она постепенно приближалась к пониманию Пути Будды. Когда она собралась уходить, преподобный Иккю ей сказал:

— Слушай, девочка! Возьми-ка вот это. Передай отцу, и пускай он не печалится о своей болезни, а лучше подумает о будущем перерождении, так ему и скажи. Вот, возьми! — и передал ей «безумные стихи»:

На тело, больное проказой,
Черти не станут зариться,
А потому сам собой
Сможешь достичь просветленья
И наконец станешь буддой!

Санбё: но
Мусаки о они га
Куравадзу ва
Хитори хотокэ ни
Эн ва мусубамэ

Девушка взяла это и унесла домой, а поскольку стихи были написаны рукой преподобного, отнеслась к ним бережно, сделала из них свиток, повесила его у изголовья больного и с ещё большим усердием старалась облегчить страдания отца. Верно, Небо сострадало девушке, столь преданной отцу, и его постепенно перестали мучить боли, язвы исчезли, а в срединный день праздника Хиган, в начале второй луны, на самом восходе солнца он преставился, и говорят, что возродился в Чистой земле.