Елена Квашнина - Четыре Ступени (СИ)

• Название: Четыре Ступени (СИ)
• Автор: Елена Квашнина
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2014

---

Светлана схватилась за воротник дубовской штормовки, остававшейся пока на её плечах, как бы собираясь приподнять своё тело в воздух по методу барона Мюнхгаузена. Она действительно приготовилась встать. Встать и уйти подальше от Павла Николаевича, от унизительности возникшего положения. Наверное, Дубов почувствовал, потому что торопливо прибавил:

- Есть у меня друг… и ещё один друг…

Стало ясно: он изложит таки свою повесть. Раз решился, то пойдёт до конца. Вопрос, в каком виде изложит?

- Не надо, Павел Николаевич, - мягко остановила его Светлана. Она твёрдо решила, что вот сию минуту, буде, он начнёт изворачиваться, она встанет и уйдёт. Постарается навсегда забыть о Дубове. Повторила:

- Не надо. Рассказывайте правду. Или вовсе ничего не рассказывайте.

Павел Николаевич смутился. Почти тотчас согласно кивнул:

- Хорошо. Было это так. В школе имел я друга. Костю Вишневецкого.

- Вишневецкий? - Светлана не смогла скрыть удивления. Так случилось, что она в отрочества читала труды академика Грекова. Не то чтобы увлекалась историей всерьёз, просто у родителей на книжных полках нашлось несколько томиков с работами сего академика. Ей же в тот период читать было нечего. Она взяла одну книгу на пробу. К собственному удивлению одолела “Киевскую Русь” почти моментально. Схватилась за вторую книжицу. Читала, а потом перечитывала научные труды, как иные читают детективы и фантастику, взахлёб. Многое из этих книг хорошо помнилось до сих пор. Именно у Грекова попадалось ей на глаза упоминание о древнем, очень знатном и богатом русско-польском роде Вишневецких. Фамилия редкая. В реальной жизни знаменитые фамилии Светлане ни разу не встречались. Павел Николаевич правильно истолковал её удивление.

- Да, да, княжеская фамилия. Полагаю, это какая-то младшая ветвь, по-новой обрусевшая. Давно, до революции. Между прочим, в юности этот вопрос нисколько не волновал ни его друзей, ни его самого. Хотя что-то там скрывалось, несомненно. На прозвище “князь” он очень обижался. Чаще его звали вишнёвой косточкой. Да и дворянского в Косте было мало. Если вообще было. А так… Обыкновенный везунчик. Патологически везло. Абсолютно во всём. До поры, до времени. Знаете, англичане про таких говорят “родился с серебряной ложкой во рту”?

В голосе Павла Николаевича Светлане почудились отголоски давней зависти. И сей факт немного её задел. Даже на солнце есть пятна, но на её “рыцаре” их быть не должно. Она тихонько проговорила:

- Конечно, знаю. Есть и русская поговорка - “в рубашке родился”.

Павел Николаевич издал неопределённый звук. И Светлана опять остро прореагировала. Спросила, не сумев замаскировать разочарование:

- Зачем же вы с ним дружили? И какая же это дружба?

Павел Николаевич промедлил с ответом. Совсем немного.

- Вы, Светлана Аркадьевна, фильмов насмотрелись. И романов начитались. Школьная дружба редко бывает дружбой в истинном смысле, на всю жизнь. Один случай на тысячу, а то и на десять тысяч. При этом никто не знает, по каким критериям он в детстве выбирал себе друзей. Вы приглядитесь к своим ученикам повнимательней. Иногда такие варианты попадаются - в ступор впадаешь. Что касается нашей с Костей дружбы… С высоты лет и опыта могу заметить: нам было интересно друг с другом. Мы ведь были очень разными. Я - серьёзен, спокоен, иногда вообще тих. Много читал. Любил пересказывать прочитанное. Хорошо учился. На радость родителям и школе. Блистал манерами. Не без определённого снобизма, естественно. Если проще, то любил чопорность. Костя - авантюрист, двоечник. Нет, скорее, троечник. Учился кое-как. А мог учиться лучше меня. Ему легко давалось. Он, правда, предпочитал вместо уроков болтаться по городу. Так, без определённой цели. Путешествовал. Хулиганом его бы никто не назвал. Оболтус. Но мил. Высок, пластичен, почти кудряв. Синеглазый, всегда весёлый. Как он умел врать!

- Врать? - переспросила Светлана. Её в очередной раз царапнули подбор слов, интонации Дубова.

- Нет, - вскинулся Павел Николаевич. - Вы неправильно поняли. Это я так, фигурально выразился. Не было вранья злостного, намеренного, то есть вранья в чистом виде. Это было… как рассказы рыбаков, охотников. Художественный вымысел на основе реальных фактов. Байки, одним словом. Он сочинял их экспромтом. Причём в большом количестве. Тогда мне казалось, что из него непременно должен получиться писатель. Иначе зачем человеку дана такая буйная фантазия? Сколько же он всего сочинял и выдавал за правду! Есть ёмкое и хлёсткое определение для таких людей - трепач. Трепачей, как правило, не любят. Но у Кости всё выходило привлекательно. Там такое чувство юмора… Было когда-то. Его все любили, всё ему прощали. Ему всегда радовались. А он слишком легко, слишком безответственно ко всему относился. Необязательный до чёрта. Иногда я ему говорил, что он сродни стрекозе из басни Крылова…

- По-моему, вы идеально дополняли друг друга, - задумчиво высказалась Светлана. - Неудивительно, что подружились.

Ей было о чём задуматься. Только сейчас пришло в голову: а ведь Дрон с Лёхой Скворцовым тоже идеально дополняют один другого. Она рядом с ними - третий лишний. Лишней быть не хотелось. Ни в жизни Дрона с Лёхой, ни в жизни Дубова.

- У нас квартиры находились в соседних подъездах, - по-своему понял молчание Светланы Павел Николаевич. - В детстве дружба зачастую зависит от этого обстоятельства. Вместе в школу, вместе из школы. Мы ещё и пели оба. Я ходил в школьный хор. Костя пел под гитару. Со временем он тоже пришёл в хор. За компанию со мной. В старших классах мы были почти неразлучны.

Павел Николаевич надолго замолк. Светлана больше не торопила его. Понимала, что выслушала только вступление, сама повесть впереди. Она пыталась представить Павла Николаевича школьником. Не получалось. Каким он тогда был? Маленьким занудой? Вишневецкого тоже представить себе не могла. Образ, нарисованный Павлом Николаевичем, не имел чётких контуров, расплывался. Всякие глупости лезли в голову. Например, Дрон на месте Вишневецкого. Какая всё-таки странная фамилия - Виш-не-вец-кий. Длинная, выговаривать неудобно. Если сократить немного, на одну букву, другую букву заменить, получится более красиво. Какого цвета волосы были у этого Кости? Можно самой придумать, чтобы получилась отчётливая картинка. Светлана любила отчётливые картинки. Но сейчас не придумывалось, не получалось. Плеск воды невдалеке, трещание цикадок отвлекали внимание, мешали сосредоточиться. Неожиданно Дубов прервал молчание.

- Она появилась в десятом классе. Тогда это был выпускной класс. Сейчас одиннадцатый выпускной, а тогда был десятый.

Светлана затихла. Ну, вот. Сейчас и начнётся главное.

- Даже не первого сентября пришла, а лишь четвёртого. И сначала мы не обращали на неё никакого внимания. Тогда девочки ходили в школу в специальной форме. Довольно безобразной, на мой вкус. Коричневое платье и поверх него чёрный фартук. Правда, воротнички и манжеты - белые. Они слегка освежали. Но не более. Представляете? В рекреации на перемене - коричнево-чёрная толпа. Из-за этого даже лица у девчонок казались какими-то серыми. Невыразительными, что ли? В коричневой толпе замечалось лишь откровенно красивое лицо. Яркое, броское. В новенькой же не было ничего выдающегося. На самый первый взгляд - так вообще пугало.

- Пугало? - удивилась Светлана. - Почему пугало?

- Вы знаете, каким был тогда идеал девичьей красоты у обычного советского школьника? Тоненькая длинноногая девочка с хорошо развитой грудью. Ну, не фыркайте, не фыркайте. Мы же взрослые люди. Так вот. Глаза - желательно голубые. Волосы - чуть-чуть ниже плеч, гладкие и блестящие. Настоящий блонд. Лучше пепельного оттенка. А к нам пришла натуральная бомба.

- Так прям и бомба? - усомнилась Светлана. - Наверное, секс-бомба.

- Да, нет, конечно, - смутился Павел Николаевич. - Это я передёрнул, вы правы. Но не сильно передёрнул, не сильно. Это сейчас многие девицы что твоя Эйфелева башня. Норма. А раньше девчонки были мелковаты. Метр шестьдесят-шестьдесят пять. И худенькие, астеничные. Новенькая в росте перемахнула за метр семьдесят. По нашим понятиям - дылда. Ко всему прочему, здорова. Не толстая, не полная, не пухленькая, а крупная. Таким обычно давали прозвище “тётя лошадь”. Даже мешковатая школьная форма не сильно скрадывала её формы. О! Я каламбурю? Это случайно. Да-а-а… На голове у неё - грива. Тёмные, крупно вьющиеся локоны. Совершенно непослушные. Забудешь причёсывать их каждые полчаса, а она постоянно забывала, лохмы начинают торчать в разные стороны, словно кручёная пакля. Разве не пугало? Натуральное.

Светлана пожала плечами. У Люськи, вон тоже, волосы тёмные, вьющиеся, не слишком послушные. И у Дрона. Так это шарма им добавляет, пикантности. Новенькая из воспоминаний Дубова, скорее всего, была девочка как девочка. Многие в юности похожи на гадких утят, а после выравниваются. Если попытаться представить её себе? Очень даже ничего получается.