Елена Квашнина - Четыре Ступени (СИ)

• Название: Четыре Ступени (СИ)
• Автор: Елена Квашнина
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2014

---

- Значит, любишь ты её давно. Не со школьной скамьи случаем? Что же ты тогда на ней не женился?

- Дураком был, - прозвучал ответ. - Сначала дураком был, а потом поздно стало.

- Почему поздно? - я казался себе хозяином положения. Пусть, пусть жёнушка посмотрит, кто её действительно любил и кем на самом деле является Костька. Пусть полюбуется, с кем в мыслях мне изменяла.

- Мы, если помнишь, поженились после третьего курса. Просто она не любила тебя тогда. Иначе зачем ей приспичило идти за меня замуж?

Приспичило тогда не ей, а мне. И она это помнила хорошо. Начала было говорить:

- Но, Павлик, ведь…

- Помолчи! - рявкнул я, испугавшись, вдруг она напомнит мне правду. - Мне теперь трудно поверить, что ты не была его любовницей! Возможностей сколько угодно. Мне теперь трудно поверить, что не побежишь за ним, как мартовская кошка!

Это было жестоко. Я и сам не верил своим словам. Но они оба причинили мне боль. Расплатиться с Костькой той же монетой возможность пока не представилась. Зато я мог сделать больно ей, через неё достав Вишневецкого. Пусть страдают, как и я. Пусть страдают сильнее. За всё надо платить.

- Павлик, - слабо охнула Оля. - Как ты можешь?

Костя моментально взвился.

- Заткнись, ты! Друг любезный, муж обманутый. Если ты хоть раз ещё посмеешь обидеть Лёку… ты… я… не буду отвечать за себя и свои действия!

Ах, он, оказывается, до сих пор отвечал. Интересно как.

- И что ты можешь мне сделать? - я засмеялся. - Морду набить? Ну, давай. Вот он я. Хуже не будет, ибо ты сделал всё возможное. Даже больше. Испортил мне жизнь. Отнял женщину, которую я люблю.

- Ты любишь? - Костя плюхнулся на диван и захохотал.

Я посмотрел на него, и у меня родилась мысль, что Костька элементарно свихнулся. На почве любви. Только больной на всю голову сойдёт с ума из-за любви к женщине. Для нормального мужика дружба должна быть важнее любви. Мужская дружба - это святое. Вам, женщинам, никогда не понять. То, что я сам в глубине души много лет подряд не считал Вишню другом, значения не имело, поскольку никогда ему этого не показывал. А Оля? Неужели она не замечает свихнутость своего Костеньки? На секунду мне снова бросилась в глаза её ненормальная бледность. Белее листа финской бумаги. Вспомнил о её не совсем здоровом сердце. Тут же и забыл, с первыми словами Оли:

- Грязь какая, мальчики! Как вам не стыдно? Костя, прекрати, хватит!

- Нет, ты слышишь, Лёка? Он тебя любит! - Костя отдышался и зло, нервно спросил:

- Почему ты не захотел иметь детей от любимой тобой женщины?

- Откуда ты знаешь? - я свирепо рявкнул на жену. - Жаловалась, да?!

Оля не ответила. Она вцепилась в дверной косяк обеими руками. Жадно дышала, широко открывая рот. Точь в точь рыба, выброшенная на берег. Глаза - и те рыбьи, бессмысленные. Я не поверил увиденному. Обычный семейный шантаж. Что ещё? Правда, Оля никогда не опускалась до дешёвых трюков. Но всё когда-нибудь происходит впервые. Костя не видел Олю с её приступом. Он сверлил глазами меня. Ответил вместо неё:

- Ты несправедлив. Она никогда на тебя не жаловалась. Никогда и ни по какому поводу. Не в её натуре. Я сам видел, как вы живёте, как она несчастлива с тобой. А на счёт детей… Так я спросил её однажды. И она ответила, что ты беспокоишься о её сердце, что тебе дома необходима тишина и пока можно подождать с детьми. Куда дальше ждать?! Ей за тридцать. Через пару лет врачи вообще рожать запретят. Зная тебя, Паша, я сразу просёк - это не она, это ты не хочешь детей. Я даже радовался этому факту. Дети привязывают женщину к мужу крепче стального троса.

- Сколько интересного можно невзначай узнать о себе, - прокомментировал я и повернулся к Оле.

- Значит, ты несчастлива со мной?

Но ответа не ждал, страшно стало. Лицо Оли начало отливать в синеву. И губы синели на глазах. Ей явно не хватало воздуха. Время словно замедлило свой бег. Я видел, как она, точно при специальной киносъёмке, рапид, кажется, оторвала руки от косяка, нелепо взмахнула ими и начала падать. Надо было бежать, помочь. Можно было успеть. Но я не смог пошевелить ни руками, ни ногами. Конечности налились свинцовой тяжестью. То же самое, наверное, испытывала жена Лота, когда превращалась в соляной столб. Время всё тянулось, Оля всё падала. Пока не раздался треск сломанного стула. Это Костя, не глядя, отшвырнул его, прыгая к Оле. Дальше я наблюдал происходящее в нормальном режиме.

Костя успел вовремя. Подхватил её у самого пола, она не ударилась. Он на руках потащил её к дивану, ногой расшвыривал целые стулья, стоявшие у него на дороге. При этом так зыркнул на меня, что я покрылся холодным потом. Близко к жене не подпустил. Уложил Олю на диван. Начал трясущимися пальцами расстёгивать ей у горла домашний халатик. Лицо спокойное, сосредоточенное. Да я не обманывался. Две пуговицы он вырвал из халата “с мясом”. Хороший, между прочим, халатик, Оле очень шёл.

- Открой форточку, - командовал Костя. - Двигай в ванную, неси мокрое полотенце. Намочи в холодной воде и отожми посильней.

Когда я принёс полотенце, Костька делал Оле искусственное дыхание. Видели когда-нибудь? Иной раз в фильмах показывают. Не рот в рот, а когда ритмично давят на грудную клетку. Вообще-то, я не знаю, как это правильно называется. Кажется, непрямой массаж сердца. Откуда Вишня это знал и умел, непонятно. То ли он делал, что нужно? Правильно ли делал? Мне и в голову не пришло. Он хоть массаж делал, а я - ничего. Выполнял его команды. Он вновь погнал меня из комнаты.

- Срочно звони в “скорую”. Неси корвалол. Или валокордин, нитроглицерин. Что там у вас есть?! Должно же у Лёки что-то быть! Посмотри в холодильнике, в дверце. Кипячёной воды неси. Ещё кусочек сахара.

Звонок в “скорую” я сделал. Несколько раз набирал номер. Занято и занято. Пошёл искать лекарства. На кухне закурил. Возвращаться в комнату боялся. Слишком страшно. Успокаиваясь, сделал несколько затяжек, позаимствовав сигарету из Костиной пачки, лежавшей на столе.

- Где ты пропал? - крикнул из комнаты Костя. Но я не торопился. Сделал ещё пару затяжек. Пусть он считает, что я лекарства ищу. Потом затушил сигарету. Нашёл в холодильнике нитроглицерин. Действительно, в дверце. Налил в чашку тёплой воды из чайника. Прихватил два куска сахара. Понёс добычу в комнату.

Оля лежала с закрытыми глазами. Нос заострился. На лбу блестели капельки пота. Однако, синюшная бледность сошла. Кожа слегка порозовела. Костя сидел рядом с ней, на полу, и плакал. Прижимал её руку к своему лицу и плакал. Ну, не то чтобы плакал, а так… слышали выражение “скупая мужская слеза”? Ну, вот. У Кости их было целых четыре. Поровну на каждой щеке. Бегут две слезы одна за другой, а человек при этом ни звука не производит. И слёз не вытирает. Потому, что не стесняется их.

Плачущий Вишневецкий - картина невероятная, уже выше моих сил. И это человек, о мужестве которого знакомые сочиняли саги? Несколько минут я ошеломлённо наблюдал уникальное явление. Потом Оля шевельнулась, и я не без злорадства посоветовал:

- Сходи, умойся, истерик.

Он отмахнулся от меня, как от назойливой мухи, наклонился к Оле. Она открыла глаза, некоторое время удивлённо нас рассматривала. Затем недоумение в её глазах пропало. Видимо, вспомнила происшедшее. Тихо шевельнула губами раз, другой. С усилием произнесла:

- Уезжай, Костенька. Уезжай, милый.

Ха! Он ещё и Костенька, ещё и милый! На меня она и глаз не скосила при этом.

- Но ты же его не любишь!

В интонации Костьки мне послышался нажим. Я стиснул зубы и с трудом удержался, чтобы не врезать ему ногой в ухо. Он продолжал сидеть на полу, боком ко мне. Очень удобно дать ногой в ухо. Я сдержался, с чем до сих пор себя поздравляю. Что вы на меня так смотрите, Светлана Аркадьевна? Даже самый интеллигентный мужчина при определённых обстоятельствах может озвереть. А я - не самый интеллигентный. Да-а-а…

- Ведь не любишь! - повторил Вишневецкий.

- Люблю, - уже более внятно выговорила Оля. Таким тоном! Вы бы слышали. Яснее ясного, кого она на самом деле любила. Отвернула лицо к спинке дивана и тихо всхлипнула. Настолько жалобно - я мигом пришёл в себя. Любовь - это хорошо, это прекрасно. Но не за счёт меня, не за счёт моей семьи. Никому не позволю её разрушать. В том числе лучшему другу. Хотя, какой он мне друг?

- Ты вот что, Костя! Орать здесь перестань. Видишь же: она больна, ей вредно нервничать, она не хочет тебя видеть.

- Неправда! - Костя вскочил, заметался по комнате, как слепой, тыкаясь в разные углы. - Лёка, ты лжёшь! Зачем ты лжёшь, Лёка?!

Я не удержался. Мне мало было уже полученной сатисфакции. Хотелось большего, окончательной победы, полного разгрома врага. Заметил ему самодовольно:

- Ты ошибся. Она любит меня. И зря ты затеял эту историю, после которой никогда не сможешь бывать в нашем доме и видеть мою жену.

Костя не откликнулся. Бросился к телефону. Хотел срочно заказать номер в гостинице. Мне не улыбалось именно сейчас оставаться с Олей один на один. Тогда придётся объясняться с ней начистоту. Я уже догадался о правде и не собирался её выслушивать. Мало ли что жена могла выдать мне по-честному? При Косте не станет, факт. Кроме того, “скорая” традиционно задерживалась, и если Оле опять плохо станет, то я не смогу оказать нужную помощь. Неотложку всегда приходится ждать долго. Самому? Не знаю, как, не решусь, растеряюсь в нужный момент. Оттого попытался изобразить сомнительное благородство.