Елена Квашнина - Четыре Ступени (СИ)

• Название: Четыре Ступени (СИ)
• Автор: Елена Квашнина
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2014

---

Скворцов не был так настойчив, как в своё время Джон. Может, выпил лишнего? Светлане и отбиваться по-настоящему не пришлось. Через десять минут она с видом оскорблённого достоинства хозяйкой отомкнула дверь и покинула Лёху. Даже не глядя на его перекошенное разочарованием и злостью лицо. Даже не вслушиваясь в те оскорбления, которые он шипел ей в спину. Догнала ребят возле старого кладбища.

- Ну, как? - заговорщически шепнула Наталья. - Трахнулась наконец?

- Нет, - спокойно ответила Светлана.

- Почему? - искренне расстроилась Малькова. Натуральное огорчение за подругу явственно звучало в её голосе.

- Потому, что трахаться не умею. И не хочу! - Светлана сверкнула глазами в сторону откровенно прислушивающегося к их разговору Дрона.

- Ну, я же тебе говорил! - возмутился Дрон, обращаясь к Наталье. - Говорил же! Я вообще представить себе не могу, чего это чучело хочет!

- Могу просветить, Юра, - недоброжелательно отозвалась Светлана, стараясь не слушать, как хихикают и что именно комментируют близняшки. - Хочу сирени. И хочу домой. Побыстрее. Можно только домой. Даже без сирени.

- Домой! Ага! Ща-а-а-аз! - злорадно усмехнулся Дрон. - Сирень мы нашли. Рви, сколько душе влезет. А вот домой не получится.

- Как? - растерялась Светлана.

- Так, - печально вздохнула Малькова. - Сами только узнали. Представляешь? Эти козлы, ну, охранники, ушли. Ворота на амбарный замок заперли и вообще ушли. Прикинь, да?

- Но ведь они же обязаны всю ночь здесь охранять?

- Наверное, ту водку, что у нас взяли, пить пошли. Лёха говорил, вроде один их охранников здесь рядышком живёт, - пожала плечами Наталья.

- И что теперь? - холодея от ужаса, спросила Светлана. Мысленно уже представляла себе, как кто-то из них пытается перелезть монастырскую стену с целью розыска охранников.

- До утра здесь сидеть придётся, - прервав поток её воображения, объяснил Дрон. - Ты сама прикинь, монастырь действующий. С утра верующие припрутся заутреню стоять. Охранники раньше должны прийти.

Светлана прикинула и помчалась назад, в келью, звонить родителям, объяснять, оправдываться. За ней поочереди звонили все остальные. Скворцов открыл последнюю бутылку и по “булькам” наливал алкоголь в две местные щербатые чашки, тщательно отмеряя каждому его порцию. До утра нужно было умудриться не замёрзнуть окончательно. Пледы и телогрейки снова ухватили близняшки, ни с кем не собираясь ими делиться.

Светлана отказалась от своей порции спиртного. Не стала претендовать на плед или ватник. Предпочла побродить на свежем воздухе. Со скуки забрела на старое кладбище, где её белые брючки моментально до колен вымокли от высокой, обильно росной травы. Ногам стало холодно и мокро. Резиновые сапоги на такие прогулки надо надевать, а не босоножки. Она кружила и кружила вокруг могил с известными фамилиями на памятниках. Запуталась и никак не могла выбраться с кладбища, словно кто специально водил. Зубы уже стучали от холода. Тело сотрясала мелкая дрожь. Хотя ночь стояла на удивление тёплая. В конце-то концов, нужно было согреваться любым способом. Девушка ничего лучше физических упражнений придумать не смогла. Клацая зубами, сначала приседала, потом прыгала и скакала вокруг одной из оград, потом бегала вокруг неё, а потом просто ходила быстрым шагом, потихонечку согреваясь. Постепенно заметила, что это могила Дениса Давыдова. Чугунный бюст героя отечественной войны с той ночи навсегда врезался ей в память. Высокий лоб, глаза немного навыкате, круглые щёки с бакенбардами, короткий, вздёрнутый нос и длиннющие закрученные усы. Наматывая обороты вокруг его могилы, Светлана незаметно согревалась и так же незаметно проникалась симпатией к Денису Васильевичу. В какой-то момент ей даже померещилось, что Давыдов озорно подмигнул. Она широко улыбнулась в ответ. Хотела заговорить с ним, но не успела. Её разыскала Наталья. И задала вопрос, показавшийся Светлане совершенно дурацким.

- Господи! Что ты тут делаешь?

- Греюсь, - вяло ответила Светлана. - Заодно приобщаюсь к истории страны.

- Нашла же место!

- Ну, заблудилась я, Натка, заблудилась, - проблеяла Светлана, без активного движения вновь начавшая замерзать. - Думаешь, легко ночью на кладбище ориентироваться? Да ещё на таком. А ты чего оттуда ушла?

- А-а-а-а… - Наталья устало махнула рукой. - Чего там делать? Свальный грех наблюдать? Я лучше с тобой побуду.

- Что, и Дрон тоже? - вытаращилась на подругу Светлана.

- А он что, не мужик? - хмыкнула Малькова.

- Но… но… - растерялась Светлана. - Вы же уже… И потом, у вас вроде любовь… Как он может при тебе с другими?

- Любовь? - с неожиданной горечью переспросила Наталья. - Ага! Любовь! Как же!

И моментально спохватилась, что выдала себя. Совсем немного, но выдала. Поторопилась исправить промашку. Заявила с весёлым нахальством:

- У нас полная свобода в отношениях. Дрон - свободный мужчина, я - свободная женщина. Никаких обязательств. Никто никому ничего не должен.

Голос её почему-то дрожал. Светлана не могла хорошо разглядеть в темноте, однако была абсолютно уверена - в глазах у Натки стояли слёзы. Утешить бы чем Наталью, да чем утешишь? Она и сама утешения не захочет.

Малькова словно прочла мысли Светланы. Вдруг засмеялась. Взяла подругу за руку и повела прочь с кладбища, объясняя, как просто найти оттуда выход. Действительно просто, поняла Светлана, когда они наконец выбрались на асфальтовую дорожку. В конце дорожки маячил электрический столб с фонарём. Подруги переглянулись, в один миг оценили друг у друга мокрые брючки, развившиеся локоны, начинающие синеть губы - ни дать, ни взять две покойницы. Две кандидатки в приведения. И захохотали, как можно хохотать только в молодости, забывая в момент о всех неприятностях. И потом до рассвета бродили вокруг фонаря, вокруг огромного штабеля красных кирпичей, вокруг обмотанного паутиной строительных лесов храма, делясь самым задушевным, самым наболевшим. Говорили не только о своём, о девичьем. О жизни вообще рассуждали. Хотя, что они тогда могли знать о жизни-то? Когда над их головами раздался первый глухой удар колокола, от которого, казалось, загудел и сам воздух, они перепугались до крайности. Вспомнили, где и зачем находятся. Понеслись назад, в келью. На их счастье никого по дороге не встретили.

Дальнейшее походило на фильм о партизанах в тылу врага. Небо над монастырём стремительно светлело. Из-за зубчатых стен поплыли жёлтые и малиновые полосы, предвестницы восходящего солнца. Начали просыпаться птицы, пробовали голоса. Звонил и звонил колокол, наполняя округу густым дрожанием звука. Орали вороны, беспорядочно кружа вокруг шпиля звонницы. От монастырских ворот к действующему храму по одному или небольшими группками шли верующие. В основном разного возраста женщины и дети. В длинных платьях, в чёрных платках, опустив головы и непрестанно крестясь. Некоторые останавливались вдруг, и после очередного крестного знамения клали поясной поклон, потом опять крестились и неспешно шли к входу в храм.

Всё это Светлана видела, сидя в кустах сирени недалеко от монастырских ворот. Их компания ещё в рассветных сумерках, после первых ударов колокола, когда небо только начало бледнеть и начали бледнеть, гаснуть россыпи звёзд над головой, когда зарозовел восток, наломала себе на кладбище по роскошной охапке сирени. Но выйти из монастыря незамеченными оказалось непросто. Тем более, что Скворцов бился в тихой истерике, беспрестанно шёпотом причитал о разных страшных карах на свою голову, если они попадутся. Вот и пришлось им поочереди переползать где на четвереньках, а где по-пластунски в мокрой от росы траве из одной купы кустов в другую, волоча за собой свои букеты. Новые кусты встречали их обильным росяным душем. Вся компания мгновенно вымокла с головы до пят, перепачкала землёй и травой одежду. С трудом дождались начала службы. Промчались по опустевшим дорожкам, будто кто им пятки салом смазал. Гады-охранники, подложившие им свинью в виде ночёвки в монастыре, ржали в след словно застоявшиеся жеребцы, выкрикивали вдогонку обидные пожелания. Точно не у божьего места охрану несут, а у борделя. Возле станции метро “Спортивная” пришлось приплясывать с четверть часа, дожидаясь открытия метро. Приплясывали молча. Разговаривать никому не хотелось. Каждый мечтал о тёплом пустом вагоне и мягком вагонном диване. А в вагоне все в два счёта закемарили и проспали пересадку.

Светлана долго потом не могла оправдаться перед родителями. Долго чувствовала себя виноватой, вспоминая белое, как мел, лицо отца, открывшего ей дверь, и покрасневшие, воспалённые глаза матери, тут же выскочившей в прихожую. В доме в то утро нестерпимо пахло валокордином. А сирень, поставленная за неимением большой вазы в ведро, через день осыпала лепестки. Вся. И мама, грустно усмехаясь, пояснила, мол, и должна была осыпаться, потому что принесена с кладбища. С кладбища вообще ничего в дом приносить не надо.