Елена Квашнина - Там за облаками (СИ)

• Название: Там за облаками (СИ)
• Автор: Елена Квашнина
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2014

История это была в реальности жизни нашей героини романа.

---

   - Для тебя сейчас Стас хуже любого пьяного мужика. Ты же не торопишься к нему в любовницы под десятым номером?

   - Почему под десятым? - Маша, уставшая от бесконечных разговоров про любовниц, изобразила живую заинтересованность.

   - Так, к слову пришлось. Может, под седьмым или шестнадцатым. Я его баб не считал. Пойми, он не женится на тебе. Никогда. С тобой слишком хлопотно.

   - Я и не собираюсь за него замуж, Шура. У нас с ним иные отношения. Не обижайся, но тебе действительно не понять. Ты слишком мало знаешь. И всё, хватит. Я не хочу беспрерывно мусолить эту тему. Раз уж ты сегодня столь добр ко мне, то проводи на улицу.

   Шурик выразил готовность провожать её на край света, ну, хоть до дверей квартиры. Маша ужаснулась. Шурика в кавалерах ей не доставало для полного счастья. Ещё столкнётся со Славкой у неё на кухне, вот крику будет. В том, что Закревский рано или поздно прибежит, она поняла четверть часа назад. Только Вернигора мог считать, будто штамп в паспорте и наличие жены с ребёнком послужат непреодолимым препятствием для Славки, если ему приспичит увидеть Машу. Она тайно позлорадствовала, представив физиономию Шурика, когда он обнаружит, что возле ресторана её ждёт отец. Всегда полезнее заранее подстраховаться. После одного из танцев в центральном зале она умудрилась позвонить домой из гардеробной, вытребовала отца.

   Вернигора огорчённо покрякал, видя, как отец усаживает её в такси. Успел крикнуть:

   - Я завтра приеду, можно?

   Маша сделала вид, будто не расслышала, махнула ему рукой на прощанье, эдак по-брежневски. И укатила в холодный тёмный вечер. Как ей мерещилось, по крайней мере, от Шурика навсегда укатила. Вполне возможно, что и от Закревского тоже.

   Славки у неё теперь не было. Не возникнет на пороге нежданным гостем с букетом цветов, без повода, просто так. Не примчится из любой дали по первому зову, обычно ночному. Не устроит среди серых будней яркий праздник. Не станет, развалясь на её софе, с насмешливой улыбкой резонёрствовать или изобретать оригинальные намёки и тайные знаки принадлежности их обоих к особой расе личностей. Не спросишь его "что у меня в кулаке?", не щёлкнешь по носу за зазнайство. Заполняя дыру, оставшуюся после Славки, в её буднях нарисовался Шурик. Нарисовался короткими, жирными штрихами. Вместо изящной акварели чёрно-белая графика стиля "примитивизм". Вообще-то, графику Маша предпочитала другим видам изобразительного искусства. Но Шурик казался ей графикой неряшливой, грубой, упрощённой по замыслу. Гнать его, как в последнее время Славку, она не гнала. Не хотела обижать старого... Друга?

   Не было дружбы. Давно не было. Распалась, рассыпалась до белизны высохшим на солнце песчаным замком. В детстве Маша любила сооружать из мокрого песка замки и дворцы, с башенками, с лепными украшениями. В жаркую погоду её постройки пересыхали и осыпались, шурша мелкокрупитчатыми струйками, превращались в бесформенные горки. От былой дружбы и бесформенной горки не осталось. Парни, похоже, вздохнули с облегчением, не видя и не слыша Маши. Она, сильно задетая их пренебрежением, начала наконец самостоятельно существовать в большом мире. И только Шурик не давал забыть о прошлом. Приезжал почти ежедневно. Маша удачно скрывалась, находя дела и развлечения подальше от дома. Из десяти случаев упёртый Вернигора нарывался на неё хорошо, если дважды. Рассказывал о Славке, о ребятах. Она слушала, ненатурально улыбаясь и задавая пустые вопросы из вежливости, ради поддержания светской беседы. Она страдала, она ничего не хотела знать ни о Славке, ни о парнях. Вот если бы Татьяна объявилась! Татьяна пропадала, дома не застать. Одного Шурика оставила ей судьба в качестве заменителя и бывших друзей, и пропавшей подруги, и необходимого до спазмов в душе Славки. Заменитель из Шурика получался так себе. Сам он, правда, своей эрзацевости для Маши не понимал. Ему казалось, он теперь свой человек в доме. Он рвался починить текущий кран, смазать петли у дверей, ходил за картошкой, банками поедал варенье. Клубничное закончилось, в ход пошло яблочное. И учил, учил девушку жизни, сам ничего о жизни не зная.

   События последнего года представлялись девушке дурным сном, игрой подростков во взрослых людей с их взрослыми осложнениями, проблемами и страстями, некой подготовкой к самостоятельному плаванию. Подготовка продолжалась, несмотря на то, что плавание началось. И началось сразу с попадания в шторм. Никто не заметил. Ребята увлечённо играли, Славка играл. Маша играла за компанию с ними. Не понимали, не хотели видеть, что именно сейчас кроятся, шьются судьбы с их последующими осложнениями, проблемами и страстями.

   Славка вернулся в марте. Благодаря Шурику Маша знала - он ушёл от Ирины, от новорождённого сына домой, к матери. Периодически мирился с женой, возвращался, но вскоре опять сбегал. В первый же свой побег унёс в отчий дом подаренную Машей ему на свадьбу индийскую вазу и оставил её у Анастасии Михайловны со словами: "Пусть все подарки себе возьмёт, а ваза только моя". Шурик, рассказывая, многозначительно поглядывал на Машу. Она притворялась спокойной, равнодушной, лицом незаинтересованным. И не сознавалась, что стала иногда видеться со Славкой, приехавшим к ней в конце марта с виноватым лицом и пятью красными розами.

   Опасаясь столкнуться с Шуриком, любившим, по его словам, навещать "старую подругу", Славка не заезжал, а звонил по телефону, назначал встречу. Свидания их выглядели невинно, по-братски, и Маша не могла отказать себе в необходимости периодически видеть Славку. Без него ей становилось плохо, мир тускнел, наливаясь непроглядной хмарью, ничто не радовало, каждый уголок, каждую щёлочку души заполняла безнадёжная чёрная тоска. Она пыталась остановить себя, прекратить встречи. И не могла. С каждым днём вина её усугублялась. Знала, что подло бежать к Славке, когда он зовёт, подло радоваться ему и радоваться его радости при виде её. Она, Маша, гадкая, мерзкая, крадёт отца у сына, мужа у жены, нет ей прощения. Но ведь ничего у них не было! Они ни разу не прикоснулись друг к другу. Ездили в Царицыно, гуляли там по дальним, заросшим, частично заболоченным уголкам парка и говорили о весне, о жарком нынешнем июне, вспоминали первую поездку, его прыжок, обнаруженный Татьяной водопад из капели. Он не посмел ей даже руку протянуть, когда она по его следам пробиралась через особо топкое, заросшее низеньким тростником место. Отчаянно морщился, и страдание было написано на его лице кривыми строками. А ещё раньше, в апреле, они ходили в Большой театр на "Жизель", на дневной спектакль, и после долго гуляли по бульварам, дыша чуть горьковатым, пропитанным смесью из запахов выхлопных газов, набухающих почек и сырой земли, воздухом. В любимом "Марсе" несколько раз ужинали. Были в музее имени Пушкина, потянул туда Пикассо. Им было удивительно хорошо и просто даже всего лишь находиться рядом, подле друг друга, разговаривать или молчать, дуться, мириться, валять дурака или быть взрослыми, серьёзными людьми. Они понимали друг друга с полувзгляда, с полуслова. Насмотревшись Пикассо, не сговариваясь, пошли к выходу из музея.

   - Пробило что-нибудь? - спросил Славка.

   - Не помню названия. Старый еврей и мальчик.

   - Сине-зелёные тона?

   - Ага. И вся мировая скорбь в глазах.

   - Согласен, не глаза - космос. Кстати, хочешь мороженого?

   - Хочу.

   - А "Токай" возьмём?

   Они пошли на улицу Горького в "Космос". Ели мороженое, запивая "Токаем", делились впечатлением от картин и графики Пикассо. С учёным видом знатоков рассуждали о Гернике. И мирно простились в вагоне метропоезда. Славке надо было на пересадку, он снова вернулся к Ирине. Сколько могло продолжаться состояние счастливой невесомости и сказочного везения?

   В конце мая возникла Татьяна, сообщила, что вышла замуж за "эти очки напротив". У "очков" имелось прозаическое имя - Лёша, и не менее прозаическая натура наблюдалась. Помечтав о Татьяне несколько месяцев, он перешёл к делу. Выгнал свою гражданскую жену, найдя дутый, притянутый за уши повод. Разыскал Ярошевич. Любовь у них началась сумасшедшая. Подали заявление в ЗАГС. Мама и бабушка Татьяны выбор одобрили. И чего тогда тянуть? Быстренько расписались, пусть Маша не обижается, нормальной свадьбы не было, все деньги грохнули на свадебное путешествие. Две недели в Ленинграде - чума просто, счастье оглушительное. Мама с бабушкой на зятя не нарадуются. Пора знакомить мужа с подругой. И Татьяна приволокла "очки" к Маше домой, знакомить. Крайне неудачная идея. Маша с Лёшей друг другу сильно не понравились. Настолько, что очкастый Лёша поставил вопрос ребром: или я, или твоя подруга. Татьяна выбрала "очки". Маша не обиделась, она понимала её. Предупредила осторожно: