Себастьян Фитцек - Я – убийца

• Название: Я – убийца
• Автор: Себастьян Фитцек
• Жанр: Детектив
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-227-07237-5

Берлинский адвокат Роберт Штерн признан и уважаем в юридических кругах, однако давняя душевная травма не отпускает его на протяжении вот уже десяти лет. И все-таки пережитое меркнет перед тем, с чем ему приходится столкнуться, когда бывшая подруга Карина Фрайтаг, медсестра в неврологическом отделении, привозит на встречу с ним своего пациента, который нуждается в услугах адвоката. Потенциальному клиенту Симону Саксу десять лет, он неизлечимо болен и утверждает, что пятнадцать лет назад убил человека.

---

Штерн опустился на диван, схватился за пульт дистанционного управления и закрыл глаза, когда на экране появились белые помехи.

«Десять лет», – подумал он и провел ладонью по пустому дивану рядом с собой. Он погладил шероховатую кожу, нащупал прожженное место от бенгальского огня. В одну новогоднюю ночь Софи так смеялась, что он выпал у нее из рук. Десять лет назад. Тогда у нее уже была двухнедельная задержка.

В отличие от него Софи удалось после смерти Феликса сбежать от самой себя. В качестве укрытия она выбрала второй брак. У нее уже родилось двое детей-близняшек. Девочки наверняка были единственной причиной, почему Софи не потонула в депрессии.

«Как я».

Штерн открыл глаза и разорвал ленту воспоминаний. Потом вытащил пробку из полупустой бутылки вина, которая уже несколько дней стояла на полу. Вкус был отвратительный, но напиток соответствовал сво ему назначению. Так как Штерн никогда не ожидал гостей, в холодильнике ничего другого не было – и даже появись кто-то из коллег у него перед дверью, чего еще не случалось ни разу, он не впустил бы того в дом.

Не без причины он каждый год поручал охранной фирме снабдить все окна и двери новейшей защитой от взлома. При этом вполне осознавал, что монтеры, вероятно, считали его ненормальным. Потому что во всем здании не было ничего ценного.

Но Штерн боялся не воров. Он опасался любопытных. Людей, которые заглянут за его тщательно оберегаемый фасад из дорогих костюмов, отполированных до блеска служебных автомобилей и идеально чистых панорамных кабинетов с видом на Бранденбургские ворота и обнаружат там пустую душу Роберта Штерна.

Он сделал еще один глоток из бутылки и случайно пролил немного красного вина, которое кровавым пятном расползлось по его белой рубашке. Когда он устало посмотрел на себя, в голове невольно промелькнуло воспоминание о родимом пятне. Софи первой обнаружила его, когда взяла на руки Феликса – выкупанного и без одеяла, в которое младенца заворачивают сразу после рождения. Сначала они переживали, что образование на плече может быть злокачественным изменением кожи, но врачи их успокоили.

– По форме напоминает Италию, – еще смеялась Софи, нанося детское масло. После этого было торжественно решено провести первый семейный отпуск в Венеции. В итоге они добрались только до кладбища Вальдфридхоф.

Штерн отставил в сторону бутылку вина и просмотрел почту. Два рекламных буклета, один штраф и еженедельная выписка с банковского счета. Самое личное послание – новый DVD из интернет-проката. С тех пор как Штерн стал получать фильмы по почте, он даже перестал ходить в выходные в видеотеку. Он открыл маленький бумажный конверт, не взглянув на название фильма. Вероятно, он его уже видел. Штерн в основном заказывал фильмы по возможности без детей и любовных сцен, поэтому выбор был невелик.

Вставив DVD в проигрыватель, он снял пиджак и небрежно бросил его на пол, потом снова откинулся на подушки. Он устал, как собака, и выдержит только несколько минут, прежде чем уснет на диване, как это часто происходит в выходные. К счастью, не было никого, кто нашел бы его здесь на следующее утро. Ни семьи. Ни друзей. Ни даже домработницы.

Адвокат включил воспроизведение и ожидал увидеть один из нелепых предупреждающих роликов, которые нельзя перемотать вперед и в которых грозят тюрьмой за нелегальное копирование последующего фильма.

Вместо этого изображение несколько раз дернулось, как в любительском видео из отпуска. Штерн нахмурился и приподнялся на диване. Неожиданно он узнал заснятое помещение, и это открытие полностью вывело его из полусна. Вдруг все вокруг исчезло из поля его восприятия. Штерн не ощущал ни бутылку, которая выскользнула у него из рук, ни ее кроваво-красного содержимого, которое уже полностью разлилось на белую рубашку. Все внешние раздражители отошли на второй план, и остались только он и телевизор. И даже тот изменился. Штерну казалось, что он смотрит не на экран, а вглядывается в пыльное окно, за которым находится комната, в которую он никогда больше не хотел входить. Когда камера приблизила изображение, Штерн испугался, что сошел с ума. Через секунду он был в этом уверен.

7

Зеленоватое изображение отделения для новорожденных замерло, когда он услышал искаженный голос:

– Вы верите в жизнь после смерти, господин Штерн?

Слова, доносившиеся из динамиков, звучали с металлическим оттенком, но все равно казались до жути осязаемыми. Роберту даже хотелось обернуться и удостовериться, не стоит ли их источник, из плоти и крови, прямо за ним.

После секундного ужаса он спустился с дивана и на коленях медленно подполз к телевизору. Недоверчиво коснулся наэлектризованной стеклянной поверхности и ощупал электронную надпись – указание даты, – словно это шрифт Брайля.

Но даже и без этой подсказки не было сомнений, когда и где сделана эта видеозапись: десять лет назад, в больнице, в которой Феликс появился на свет с розовыми щечками и которую покинул уже через сорок восемь часов с похолодевшими и посиневшими губами.

Пальцы Штерна скользнули к середине экрана. Его новорожденный малыш лежал в боксе из оргстекла, в окружении многочисленных детских кроваток. И Феликс был жив! Он шевелил хрупкими ручками, как будто хотел дотянуться до мобиле – декоративного украшения в виде облаков, которое Софи и Роберт смастерили из ватных шариков задолго до рождения сына и подвесили на металлический каркас кроватки.

– Вы верите в переселение душ? В реинкарнацию?

Роберт вздрогнул перед телевизором и подался назад, как будто дух его сына обращался лично к нему. Размытое изображение ребенка в светло-голубом «конверте» настолько взбудоражило все его чувства, что Роберт почти забыл о гулком голосе.

– Вы понятия не имеете, во что втянулись, не так ли?

Штерн, словно в трансе, покачал головой, как будто и правда мог общаться с анонимным оратором, который звучал как больной раком, вынужденный говорить с помощью ларингофона.

– К сожалению, я не могу вам открыться по причинам, которые вы вскоре сами поймете. Поэтому мне показалось наиболее целесообразным связаться с вами таким способом. Вы защитили свой дом, как настоящую крепость, господин Штерн. За исключением одного: вашего почтового ящика. Надеюсь, вы не злопамятны и не обиделись, что я подменил DVD и несколько нарушил ваш пятничный ритуал. Но поверьте мне: я сейчас покажу вам гораздо более захватывающие вещи, чем документальный фильм о жизни животных, который вы заказали.

Все это время Штерн пристально, не моргая, смотрел на Феликса, так что на глаза навернулись слезы.

– Тем не менее должен попросить вас особенно сконцентрироваться сейчас.

Когда формат кадра уменьшился, а лицо Феликса увеличилось, Штерн ощутил боль в животе, словно кто-то пнул его со всей силы.

Кто это снимал? И зачем?

Через секунду он был не в состоянии формулировать другие вопросы. Ему хотелось отвернуться, убежать в туалет, чтобы вместе с остатками скудного обеда очиститься от всех воспоминаний, но невидимые тиски удерживали его лицо в прежнем положении. И поэтому ему приходилось терпеть крупнозернистые изображения, на которых его сын открыл глаза. Широко. Удивленно. Недоверчиво. Словно догадывался, что его крохотное тельце скоро откажет. Феликс жадно ловил ртом воздух, задрожал и посинел, как будто подавился слишком большой костью.

Роберта стошнило на паркет. Когда спустя несколько секунд, прикрывая рот рукой, он снова взглянул на экран, все закончилось. Его сын, который только что еще дышал, смотрел пустым взглядом, приоткрыв рот, в камеру, которая снова показывала всю палату: четыре кроватки. Все заняты. И в одной было невыносимо спокойно.

– Мне очень жаль. Я знаю, что эти последние кадры Феликса были наверняка болезненными для вас.

Скрипучие слова резали, как лезвия.

– Но так было нужно, господин Штерн. Я должен сказать вам что-то важное. И я хочу, чтобы вы воспринимали меня всерьез. А сейчас я уже могу быть уверенным, что полностью завладел вашим вниманием.

8

Роберту Штерну казалось, что он уже никогда в жизни не сможет мыслить ясно. Прежде чем он осознал, что туманная завеса перед глазами – это слезы, которые текли у него по лицу, прошло какое-то время, рассчитанное и заложенное безжалостным голосом.

«Это правда произошло? Я действительно только что видел последние секунды жизни моего сына?»

Он хотел встать, вытащить DVD из проигрывателя, выбросить телевизор из закрытого окна и в то же время знал, что в таком шоковом состоянии не сможет даже поднять правую руку. Единственное движение, на которое еще было способно его тело, оказалось непроизвольным. Его ноги бесконтрольно дрожали.

«Кто делает это со мной? И зачем?»

Картинка на экране сменилась. Страх Роберта усилился.

Вместо отделения новорожденных появилось изображение заброшенной промзоны, где он вчера ждал Карину. Съемка велась некоторое время назад, в солнечный весенний или летний день.