Геннадий Емельянов - Истины на камне

• Название: Истины на камне
• Автор: Геннадий Емельянов
• Издательство: Кемеровское кн. изд-во
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1982

Фантастическая повесть.

Кемерово: Кемеровское кн. изд-во, 1982 г.

---

— Голова!

— Слушаю?

— Чем занята наша гостья?

— Она спит. Разбудить?

— Не стоит, пожалуй… Ты следишь за мной, Голова?

— Да.

— И что ты скажешь об этом тоннеле?

— Он несомненно искусственного происхождения.

— Спасибо. Я пришел к такому же выводу.

— Будь осторожен, Ло.

— Попытаюсь. У меня все.

Скала лазал на четвереньках по вязкому мху и задевал головой мои ноги искал лук и копья. Я посветил ему, он быстро справился с задачей и, глупо улыбаясь, задавленный страхом, протянул мне оружие.

— Неси сам. У меня, видишь, мешок с едой и еще кое-что. А воевать я не собираюсь.

— Ладно, Хозяин! — вздохнул Скала с обидой. — Понесу.

— Холодно тебе будет здесь, однако, воин?

— Ничего, я потерплю.

— Терпи, коли назвался в попутчики. Я ведь не уговаривал тебя идти.

— Не уговаривал, верно. Но как я оставлю тебя одного?

— Спасибо, брат. Однако, пора нам и в путь.

Мы двинулись вдоль русла едва заметного ручейка, вода которого при ярком и резком свете фонаря ртутно блестела. Ручеек вился и бежал в сторону карниза, где, как уже упоминалось, начинался лаз поуже. Значит, тоннель выбит не строго горизонтально, а с некоторым уклоном. Под ботинками хрустела галька. Скала плелся на цыпочках, то и дело падал на мою спину, спотыкаясь об острые камни. Мох с мелкими цветами кончился, кругом теперь было голо, пусто и мрачно. Вода звенела, как туго натянутая струна. Вода дребезжала заунывно. Я внимательно осматривал каждый метр пути над головой, под ногами, слева, справа, потому как был уверен, что где-то совсем недалеко есть дверь, что она откроется и впустит нас: ведь девушка Го сказала «отец ждет». Вот мы и пришли, встречайте нас.

Глава шестнадцатая

1

Мне недосуг останавливаться на подробностях, да я, если честно, и не замечал деталей — дух мой захватывало в предчувствии необычного приключения, и я торопился. Скала плелся за мной, приседая на больных пораненных ногах. И мы пришли.

Мы пришли к тому, кто ждал нас.

Это был гигантского роста старик с кожей лимонного цвета и гривой седых волос, ниспадавших до плеч, с желтыми глазами. Он был похож на нас, землян, если бы не желтые глаза, если бы не длинные уши, прижатые к черепу плотно, словно приклеенные. Если бы…

Впрочем, по порядку.

Старик сидел, закутанный в серый плед, и грел над огнем руки. Огонь горел в каменной нише. Комната, где сидел старик, была невеликих размеров, обшитая полосами светлого металла — пустая комната, освещенная нещедро. Ничего впечатляющего. Кресло, огонь, полутьма. Я мог бы в такой обстановке увидеть где-нибудь на Земле, например, своего дядю: он любил простоту и одиночество. Ему, наверное, так лучше думается.

— Здравствуйте, — сказал я.

Старец неторопливо разогнулся, убрал руки от огня, сложил их на животе, повернул к нам тяжелую свою голову и что-то сказал, вздохнув. Мой «лингвист» поморгал лампочкой и перевел без затруднений:

— Времени нам отмерено мало. Ты не торопился, мальчик.

— Я торопился.

— И ты здесь…

— Я здесь.

— У тебя ко мне много вопросов, не так ли?

— Да.

— Я о тебе знаю почти все, ты же обо мне — ничего, потому любопытство твое справедливо, — его огромные кошачьи глаза обожгли меня, заглянули, кажется, в самую глубину моего существа. Брат Скала задышал часто, спятился мелкими шажками и привычно упрятался за мою спину. Я присел на металлическую скамейку у стены неприютной комнаты и вытянул ноги. Старик не приветствовал меня, не пригласил располагаться удобней, он опять повернулся к огню. Костерок в нише горел ровно, не плясал, лишь тени на стенах качались, рисовали неброскими красками всякие картины; джунгли на берегу реки, города и горы. Некоторое время я следил за игрой костра, отраженного на стенах, и собирался с мыслями.

— Как вас зовут и откуда вы?

— Зови меня Карри. А пришли мы издалека, очень издалека. Но то не суть важно. Автоматы наши скажут тебе все, они настроены на тебя, мальчик. Мы те самые Желтые Люди, о которых повествуют здешние легенды.

Это мы умирали лицом к солнцу. Мы сильны, но и для нас многое сокрыто. Однажды наш корабль вынужден был сесть на планету, где вечные сумерки и ураганные ветры невиданной мощи. Там был океан, не пустой, вода в нем бушует и сжирает скалы. Мы сели на планету и благополучно снялись с нее, однако и унесли с собой неразгаданную болезнь. Умирали мы медленно и с грузом вины в душе, испытывая укоры совести, не свойственные нам. Мы ни перед кем не виноваты, поскольку осенены Идеей.

— В чем же смысл вашей Идеи?

— Мой народ посвятил себя Космосу. За неисчислимым разнообразием сущего кроются законы, определяющие движение, время, эволюции. Мы поставили целью ответить на вопрос: что же такое мироздание в существе своем? Задача только нам по плечу, поскольку мы — избранные.

— Блажен, кто верует!

Если рассуждать здраво, то развитая цивилизация не имеет права впадать в такое элементарное заблуждение, но снобизм и самонадеянность, вскормленные и взлелеянные не одним поколением, способны, наверно, отмести этот самый здравый смысл. В истории моей Земли таких случаев, если вспомнить, немало. Не раз и не два, к примеру, кое-кто, ослепленный собственной исключительностью, посягал ни много ни мало на мировое господство. Эти личности склоняли к авантюрам целые народы. Было такое, из песни слов не выкинешь. Желтых невеждами не назовешь, однако же и они вознамерились проткнуть гору соломинкой. Странно.

— Все остальное — второстепенно.

— Нельзя объять необъятное, старик. Мы поняли это давно. Познание вечно, и в том прелесть бытия.

— Познание конечно, мальчик мой!

— У вас есть доказательства?

Он не ответил на мой вопрос, руки его, сухие, длиннопалые, холеные, вяло шевелились над огнем.

— Мы рассеялись, преодолели великие расстояния и многое поняли.

— Но не все же?

— Не все. Однако мы и не рассчитывали на близкий успех. Цель требует полной самоотреченности, ибо познание тоже конечно.

— Это не так!

— Мы рассеялись по лику Вселенной и жаждем Истины.

Однако все на этой дивной планетке жаждут Истины, они здесь просто помешались на истинах. Я сказал:

— Вечных истин нет! Что истина сегодня, завтра анахронизм.

— У меня мало времени, мальчик. Надеюсь, из сказанного понял, чем занят мой народ?

— Как не понять? Вы пытаетесь сосчитать, сколько песчинок на пляже, перебирая песок горстями.

— Итак, мы понесли с собой недуг. Самое загадочное состояло в том, что болезнь особо прогрессировала при ярком свете. Мы это быстро поняли здесь и ушли в подземелье. Перед смертью каждый просил вынести его на поверхность и испускал дух лицом к солнцу. Нас оставалось все меньше. Мы брали в жены здешних женщин, но и дети от смешанных браков тоже кончали дни до срока, и мы предавали их земле. Осталась лишь девушка Го, рожденная последней, но она не хотела темноты, и я отдал ее тебе, мальчик.

— И она умрет до срока, старик?

— Да.

— Печально. И я не смогу ей помочь?

— Вряд ли.

— У меня большие возможности…

— Я близок к разгадке, но я устал. Я позвал тебя для того, чтобы ты положил меня в камеру, где до воскресения покоятся мои товарищи. Потом ты получишь сигнал и разбудишь меня, обновленного.

— А дальше?

— Я спасу экипаж, я близок к той черте, откуда начинается успех.

— И вы опять ринетесь в космос?

— Да. Наш корабль цел, он в горах.

Брат мой Скала, сидя на полу, деловито рылся в моем мешке — искал съестное. Он нашел что-то там и принялся жевать, раздувая щеки. Дышал он громко и умиротворенно, будто корова. Я мимоходом отметил про себя, что Скалу ничем уже не удивишь: чудеса, если они не угрожают жизни, не выводят его из равновесия. Мне это нравилось. Трезвый парень, мой оруженосец.

— Мы пойдем к центру вселенной…

— У нас имеются сведения, отец, что оттуда, куда вы намечаете пуститься, экспедиции, как правило, не возвращаются.

— Ты прав, Логвин, но это нас не остановит.

— Вы слишком самонадеянны, отец, и в том ваша слабость. На моей Земле безотчетное самоотречение осуждается.

— Значит, вы слабы и трусливы!

— Мы осмотрительны. Я хочу задать тебе несколько вопросов.

— Готов ответить.

— Первый вопрос: сколько времени вы здесь?

— По вашему исчислению, триста пятьдесят.

— Вопрос второй: почему болезнь не тронула тебя?

— На это я не могу пока ответить достаточно ясно, но надеюсь ответить, когда ты извлечешь меня из камеры.

— Вопрос третий; как вы связаны с местной цивилизацией?

— Никак. Сперва мы брали их женщин, потом же, когда выяснилось, что дети, рожденные здесь, тоже умирают, всякие связи были прерваны.

— Вопрос четвертый: кто писал Истины на камне?