Евгений Красницкий - Отрок. Ближний круг

• Название: Отрок. Ближний круг
• Автор: Евгений Красницкий
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-17-100732-4

«Если хочешь, чтобы что-то делалось как следует – делай это сам» – фраза для управленца запретная, свидетельствующая о его профессиональной несостоятельности. Если ты действительно хочешь чего-то добиться – подбери подходящих людей, организуй их в работоспособную структуру, замотивируй, сформулируй цели и задачи, обеспечь ресурсами… В теории все просто.

Но вокруг тебя живые люди с собственными надеждами и стремлениями, амбициями и страстями, симпатиями и антипатиями. Но вокруг другие структуры, тайные и явные, преследующие какие-то свои, непонятные стороннему наблюдателю, цели. А на дворе XII век, и острое железо то и дело оказывается более весомым аргументом, чем деньги, власть, вера…

---

– Умолкни, женщина! Не ведаешь, что говоришь…

– А ты сожги меня! Как мать мою попы сожгли! За то, что людей лечила, за то, что младенцам на свет появляться помогала, за то, что смерть с порога гнала!

Гордая осанка, твердый голос, уверенный тон, ни малейшего намека на скандальный визг озлобленной бабы. Мишка буквально физически почувствовал, как Настена, одним своим голосом и видом, вытягивает его из водоворота безумия, куда его начало было затягивать.

– Замолчи! Ты не смеешь святых отцов…

– Смею! – Настена притопнула ногой. – Ты, долгогривый, одного парня до горячки довел, теперь за второго взялся? Не дам! У тебя самого смерть за плечами стоит!

– Не тебе, ведьма, предрекать волю Божью…

Отец Михаил вдруг схватился за грудь и зашелся в надсадном кашле, на губах его выступила кровь.

– Ну вот, – Настена сразу же утратила весь свой грозный вид. – Эй, кто-нибудь! Бегите за Аленой, пусть страдальца своего забирает да домой тащит! Юлька, бегом на кухню! Пусть вина с медом смешают да подогреют немного. Ну-ка, дыши аккуратнее, долгогривый, не сжимайся, расслабься, не рви себе нутро, и так, наверно, одни лохмотья там.

Настена заставила священника опереться спиной на стену, что-то подсунула ему под голову, заговорила «лекарским голосом»:

– Тихо, спокойно, медленно… Не тяни в себя воздух, он сам войдет.

Тонкой струею, свежестью светлой, ласковым
ветром раны обвеет.
Силой наполнит и боли утишит. Горести сгинут,
и радость вернется.
Нету болезни, и нету печали – ветром уносит,
вдали разметает.
Жар, что от сердца лучами исходит, грудь
согревает и горло смягчает.
Тело теплеет, покоится мягко, соки струятся
по жилам свободно,
В пальцах, в ладонях тепло тихо бьется, вверх
по рукам поднимается к телу.
Медленно голос мой сон навевает, веки набрякли,
губы ослабли,
Плечи обвисли, грудь чуть колышет…

Мишка почувствовал, что на него начинает наплывать сонливость. Отец Михаил тоже задышал ровнее, расслабился, и, хотя в груди у него еле слышно сипело, приступ, кажется, пошел на убыль. Настена еще продолжала что-то говорить, но смысл слов до Мишки уже не доходил, слышен был только монотонный, успокаивающий голос. Последней ясной мыслью перед окончательным погружением в сон было:

«Ну вот. А говорят, что на меня заговоры не действуют…»

* * *

Разбудил Мишку голос деда:

– Давай, давай! Ничего он не спит, а если спит, разбудим – нечего днем дрыхнуть, на то ночь есть! Михайла! Хватит бездельничать, давай-ка делом займись, мне, что ли, за тебя отдуваться все время?

Мишка раскрыл глаз и увидел, что дед вталкивает в горницу приказчика Осьму.

Нового приказчика привез с собой Никифор и поставил его начальником над Спиридоном и тремя работниками. Внешность у Осьмы была совершенно классической, словно у актера, играющего роль купца в одной из пьес Островского: среднего роста дородный шатен с окладистой бородой и расчесанными на прямой пробор, слегка вьющимися на концах волосами. Глазки маленькие, нос картошкой, губы полные, сочные. Ладошки маленькие, пухлые, с сосискообразными пальцами. Ноги кривоватые и, пожалуй, коротковатые, что делалось особо заметным из-за упитанности тела.

Но на внешности тривиальность и заканчивалась, все остальное у Осьмы было совершенно нестандартным. Начинать можно прямо с имени. Прозвище Осьма было производным от… тоже прозвища – Осмомысл. Прозвища весьма уважительного, свидетельствующего о незаурядном уме. Не был Осьма ни закупом, ни вообще каким-нибудь должником Никифора, а в недавнем прошлом являлся весьма успешным купцом, которому Никифор сам был чего-то должен, но не в финансовом плане, а в морально-нравственном.

Как понял Мишка из весьма туманного комментария Никифора, погорел Осьма «на политике» – каким-то образом «не вписался» в процесс перевода князем Юрием Владимировичем своей столицы из Ростова в Суздаль. Князь Юрий еще не снискал себе прозвища Долгая Рука, но прятаться от него уже приходилось как можно дальше. Так Осьма и оказался в Ратном.

Мишку новый приказчик «поставил на место» сразу и бесповоротно, причем без малейшего хамства или намеков на разницу в возрасте. Мишка было начал объяснять ему все то, что объяснял Спиридону об устройстве лавки, склада и прочего. Осьма выслушал, не перебивая, а потом сам начал задавать вопросы, и тут Мишка понял, что имеет дело с настоящим профессионалом, возможно, даже покруче Никифора.

Кто в Ратном более влиятелен в невоенных делах – сотник или староста? Сколько потребуется платить в сотенную казну за право держать в Ратном лавку? Как соотносятся в местной торговле серебро и натуральный обмен? Какая доля привозимых на осенний торг в Княжьем погосте товаров идет в уплату податей и сколько остается для торговли? Возят ли товары водным путем в Пинск и выгодно ли это? К каким селениям есть сухопутный путь, а куда можно добраться только водой или по льду? Склонно ли местное население пограбить путников? Имеются ли постоянные банды грабителей? И так далее, и тому подобное.

Мишка откровенно «поплыл», а потому безропотно принял заключительный комментарий Осьмы:

– Ты, хозяин, дай мне время осмотреться, разобраться, кое-что попробовать. Потом, если чего напортачу, укажешь. Но не напортачу – дело свое знаю и никогда никого, кто мне доверялся, не подводил. Когда присмотрюсь, поговорим, таиться от тебя не стану – как надумаю дело наладить, все тебе и обскажу.

Мишка все понял правильно. Уважительное обращение «хозяин», обещание согласовывать планы, а на самом деле: «Не учи папу жить с мамой, мальчик». В очередной раз помянув недобрым словом свои «паспортные данные», Мишка смирился. В конце концов, было даже интересно понаблюдать за работой настоящего профи, поднявшегося в бизнесе до уровня политической фигуры регионального уровня (иначе с чего бы князю Юрию Суздальскому наезжать на Осьму?). Но понаблюдать не вышло – тренировки «спецназа» в «учебной усадьбе» поглотили Мишку почти целиком, только раз в неделю удавалось вырваться в воинскую школу с «инспекционным визитом».

Приходилось выбирать: либо торговля, либо обучение военному делу. Это заставило Мишку иными глазами взглянуть на викингов, которых он до того считал обыкновенными пиратами: умение сочетать войну и торговлю оказалось вовсе не простой штукой. По-иному вспомнилось и высказывание Луки о дядьке Никифоре: «Когда торгует, а когда и на щит взять умеет», оказавшееся нешуточным комплиментом материному брату.

Теперь было непонятно: то ли Осьма наконец-то решил прийти с первым отчетом, то ли дед его пригнал исключительно для того, чтобы внук без дела не валялся. Мишку спросонья взяла досада: чем закончился приступ у отца Михаила – неизвестно, Юлька ушла, теперь вот с этим разговоры разговаривать…

– Здрав будь, хозяин.

– Здравствуй, Осьма, проходи, садись.

– Благодарствую, – Осьма устроился на лавке основательно, как будто собирался засесть у Мишки надолго. – Как здоровье, что лекарка говорит? Глаз-то видеть будет?

– Говорит, что будет.

– Вот и ладно. Главное, чтобы зрению ущерба не было, а остальное – мелочи.

Раздражение не проходило, а спокойная, неторопливая речь Осьмы заводила еще больше. Вдобавок болела затекшая во сне шея.

– Осьма, ты как, по делу пришел или просто проведать?

– О здоровье справиться – тоже дело, – приказчик словно и не заметил Мишкиного хамства, Мишка чуть не плюнул со злости. – Но и дело тоже есть, и не одно. Поговорить-то ты способен, или мне через денек-другой зайти?

– Могу, – Мишка попробовал приподняться, чтобы изменить позу, его тут же замутило. – Только помоги мне немного ниже лечь, а то мутит от дурманного зелья. Все никак не отойду.

– Дело знакомое, – Осьма ловко поддержал Мишку под спину и поправил подушку. Рука у него оказалась неожиданно сильной. – Квасу пей побольше, надо нутро промыть. Брусники бы тебе еще, хорошо от этого дела помогает, но где ее сейчас возьмешь? Так удобно лежать?

– Да, спасибо. Что за дела-то?

– Одно дело спешное, хотел с Корнеем обговорить, а он к тебе погнал, – Осьма развел руками, словно извиняясь за то, что нарушил Мишкин покой. – Сотник Корней сегодня с утра свою волю объявил: трех баб с семействами к родителям возвращают, а пятерых просто изгоняют. До нашего торгового дела это прямое касательство имеет.

«Он что, рехнулся? Чем тут торговать-то? Стоп! Дома, поля, огороды – у тех, кого отправляют к родителям. Еще и холопы, если только они их с собой не заберут. А у тех, кого просто изгоняют, – вообще все имущество. Дед говорил, что разрешит взять только то, что на одной телеге увезти можно. Блин, я и не подумал даже, не до того было».

– Так ты собираешься их имущество скупить?

– И это тоже, – Осьма согласно склонил голову. – Но с этим можно и повременить, а сейчас надо с самими отъезжающими разобраться.