Ермолай-Еразм - Древнерусская литература. Библиотека русской классики. Том 1

• Название: Древнерусская литература. Библиотека русской классики. Том 1
• Автор: Ермолай-Еразм
• Издательство: Слово/Slovo
• Жанр: Древнерусская литература
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-85050-931-6, 978-5-85050-930-9

В томе представлены памятники древнерусской литературы XI–XVII веков. Тексты XI–XVI в. даны в переводах, выполненных известными, авторитетными исследователями, сочинения XVII в. — в подлинниках.

«Древнерусская литература — не литература. Такая формулировка, намеренно шокирующая, тем не менее точно характеризует особенности первого периода русской словесности.

Древнерусская литература — это начало русской литературы, ее древнейший период, который включает произведения, написанные с XI по XVII век, то есть в течение семи столетий (а ведь вся последующая литература занимает только три века). Жизнь человека Древней Руси не походила на жизнь гражданина России XVIII–XX веков: другим было всё — среда обитания, формы устройства государства, представления о человеке и его месте в мире. Соответственно, древнерусская литература совершенно не похожа на литературу XVIII–XX веков, и к ней невозможно применять те критерии, которые определяют это понятие в течение последующих трех веков».

---

Сия же слышав сотник и приставленные воины от Саввы изглаголанная видения, велми почудишася.

Сотник же и жена его начата помышляти, да како бы о сем видении возвестити цареви, и умыслиша послати по сродницу свою, дабы она возвестила царевы полаты сигклитом, и дабы внушено было о сем царю. Егда же прииде в дом сотника онаго помянутая сродница их, они же поведаша ей видение юноши онаго Саввы. Она же уразумев и немедленно отходит до царевы полаты, абие возвещает о сем ближним сигклитом царевы полаты и немедленно внушают царю о видении саввином. Царь же, егда услышав о сем, велми почудися.

Егда же бысть праздник Казанская Богородицы июля осмаго дня, тогда бо бысть крестное хождение до церкви тоя Казанский Богородицы[477] со святыми иконами и честными кресты, из соборныя и апостольския церкви честнаго Успения Пресвятыя Богородицы. И том же крестном хождении бысть великий Государь царь и великий князь Михаил Феодорович, и святейший патриарх со всем освященным собором и множество велмож. И абие повелевает царь принести болящаго Савву до церкви тоя. Тогда же, по повелению цареву, принесоша болящаго онаго до церкви Казанския Богородицы, скоро на ковре, и положиша его вне церкви в преддверии.

И егда же начаша литоргисати, тогда нападе на болнаго Савву дух нечистый, и нача зле мучити его диавол. Он же велиим гласом вопия: «Помози ми, госпоже Дево, помози ми, всецарице Богородице!» И егда же начата херувимскую песнь воспевати, тогда возгреме яко гром и бысть глас глаголющ: «Савво, востани и гряди семо во храм мой!» Он же воспрянув с принесеннаго ковра, якобы никогда скорбел, и скоро притече во храм той, паде ниц пред образом Пресвятыя Богородицы Казанския, моляся со слезами. Тогда же низпаде от верху округа церковнаго богоотменное оное писание, яже даде Савва у Соли Камския диаволу, все бо заглаждено, яко же бы никогда писано. Еще же повторяя глас бысть: «Савво, се твое рукописание, яже ты писал еси, и исполни заповеди моя и к тому не согрешай!» Он же воспрянув и прием хартию оную и начат велегласно глаголати со слезами пред образом: «О преблагословенная Мати Господня, заступнице рода христианскаго и молебница к Сыну своему и Богу нашему! Прости ми содеянная, и избави мя от адския пропасти; аз бо исполню обещанное мною!» Тогда же слышав царь и патриарх и вси предстоящии велможи, и видевше таковое преславно чюдо, благодариша Бога и Пречистую его Матерь, и велми подивишася таковому Божию милосердию, яко избави его от адския пропасти. По совершении же божественныя литургии, начата хвалу Господеви воздавати и молебствовати всем освященным собором о явшемся чудеси пред всеми.

Потом, проводиша святыя иконы и честные кресты до соборныя церкви, поиде царь во своя царския полаты, радуяся о неизреченном чудеси и благодаряще Бога. Такожде и той Савва поиде в дом свой помянутаго сотника Иакова Шилова здрав, яко же бы никогда скорбел. И се видев сотник и жена его, велми подивишася и благодариша Бога за таковое его милосердие над родом христианским.

Савва же мало пожив ту у сотника онаго, и елико имея сокровища, вся раздаде по церквам и нищим, абие отходит в монастырь чюдо Архистратига Михаила, яже зовется Чюдов монастырь, близ соборныя и апостольския церкви честнаго и славна Успения Пресвятыя Богородицы. И пострижеся тамо во иноческий чин, и нача жити в том монастыре, в трудех пребывая, в посте и молитвах неусыпных, угождая Господеви; и тако поживе лета доволна, ко Господу отъиде с миром; и погребен бысть в том монастыре.

Повесть о Фроле Скобееве

История о российском новгородском дворянине Фроле Скобееве, столничей дочери Нардина-Нащокина Аннушки[478]

В Новгородском уезде имелся дворянин Фрол Скобеев. В том же Новгородском уезде имелись вотчины столника Нардина-Нащокина[479], имелась дочь Аннушка, которая жила в тех новгородских вотчинах.

И проведал Фрол Скобеев о той столничей дочери, взял себе намерение возыметь любовь с тою Аннушкой. И <не> видит ее, однако ж умыслил спознатся той вотчины с прикащиком, и всегда ездил в дом того прикащика. И по некотором времени случилос быть Фролу Скобееву у того прикащика в доме. И в то время пришла к тому прикащику мамка дочери столника Нардина-Нащокина. И усмотрел Фрол Скобеев, что та мамка живет всегда при Аннушки. И как пошла та мамка от того прикащика к госпоже своей Аннушке, Фрол Скобеев вышел за нею и подарил тое мамку двумя рублями. И та мамка сказала ему: «Господин Скобеев, не по заслугам моим ко мне милость казать изволишь, для того что моей услуги к вам никакой не находится». И Фрол Скобеев отдал оные денги и сказал: «То мне сие ни во что», — и пошел от нее прочь, и вскоре ей не объявил. И мамка та пришла к госпоже своей Аннушке, ничего о том не объявила. И Фрол Скобеев посидел у того прикащика и поехал в дом свой. И во время увеселителных вечеров, которые бывают в веселости де и <в чести>, называемый по их девичеству званию Святки. И та столника Нардина-Нащокина дочь Аннушка приказала мамке своей, чтоб она ехала ко всем дворянам, которые во близости той вотчины столника Нардина-Нащокина имеют жителство и у которых, дворян, имеютца дочери девицы, чтоб тех дочерей просить к той столнической дочери Аннушке для веселости на вечеринку. И та мамка поехала и просила всех дворянских дочерей к госпоже своей Аннушке, и по тому ее прошению все обещались быть. И та мамка ведает, что у Фрола Скобеева есть сестра, девица. И приехала та мамка в дом Фрола Скобеева и просила сестру ево, чтоб она пожаловала в дом столника Нардина-Нащокина к Аннушке. Та сестра Фрола Скобеева объявила той мамке: «Пообожди малое время, я схожу к братцу своему; ежели прикажит мне ехать, то и вам с тем и объявим». И как пришла сестра Фрола Скобеева к брату свому и объявила ему, что приехала к ней мамка от столничей дочери Нардина-Нащокина Аннушки и просит меня, чтоб я приехала в дом к ним. И Фрол Скобеев сказал сестре своей: «Поди, скажи той мамке, что ты будешь не одна, некоторого дворянина з дочерью, девицею». И та сестра Фрола Скобеева о том весма стала думать, что брат ея повелел сказать, однакож не смела преслушать воли брата своего, что она будет к госпоже ея сей вечер с некоторою дворянскою дочерью, девицею. И мамка поехала в дом к госпоже своей Аннушке. И Фрол Скобеев стал говорить сестре своей: «Ну, сестрица, пора тебе убираться и ехать в гости». И сестра ево как стала убираться в девичей убор, и Фрол Скобеев сказал сестре своей: «Принеси, сестрица, и мне девичей убор, уберуся и я, и поедем вместе с тобою к Аннушке, столничей дочери». И та сестра ево весма о том сокрушалась, понеже что ежели признает ево, то конечно быть великой беде брату моему, понеже тот столник Нардин-Нащокин весма великой милости при царе находится; однакож не прислушала воли брата своего, принесла ему девичей убор. И Фрол Скобеев убрался в девичей убор и поехал с сестрой своей в дом столника Нардина-Нащокина к дочери его Аннушки. Собралось много дворянских дочерей у Аннушки, и Фрол Скобеев тут же в девичьем уборе, и никто его не может признать. И стали все девицы веселитца разными играми, и веселились долгое время, а Фрол Скобеев с ними же и веселился, и признать ево никто не может. И потом Фрол Скобеев в нужнике один, а мамка стояла в сенях со свечою. И как вышел Фрол Скобеев из нужника и стал говорить мамке: «Как, мамушка, много наших сестер дворянских дочерей, а и твоей к нам услуги много, а никто не может подарить ничем за услугу твою». И мамка не может признать, что он Фрол Скобеев. И Фрол Скобеев вынес денег пять рублев, подарил тое мамку. С великим принуждением и те денги мамка взяла. И Фрол Скобеев видит, что признать она ево не может, то Фрол Скобеев пал перед ногами той мамки и объявил ей об себе, что он дворянин Фрол Скобеев и приехал в девическом платье для Аннушки, чтоб с нею иметь обязателную любовь. И как усмотрела мамка, что подлинно Фрол Скобеев, и стала в великом сумнени и не знает, с ним что делать. Однакожь помяну <в> ево к себе два многия подарки: «Добро, господин Скобеев, за твою ко мне милость готова чинить все по воли твоей». И пришла в покои, где девицы веселятца, и никому о том не объявила.

И стала та мамка говорить госпоже своей Аннушке: «Полноте, девицы, веселится! Я вам объявлю игру, как бы прежде сего от децкой игры были». И та Аннушка не преслушала воли мамки своей и стала ей говорить: «Ну, мамушка, изволь, как твоя воля на все наши девичьи игры». И объявила им та мамка игру: «Изволь, госпожа Аннушка, быть ты невестою, — а на Фрола Скобеева, показала: — Сия девица будет женихом». И повели их в особливу светлицу для почиву, как водится в свадьбе, и все девицы пошли их провожать до тех покоев и обратно пришли в те покои, в которых прежде веселилис. И та мамка велела тем девицам петь грамогласныя песни, чтоб им крику от них не слыхать быти. А сестра Фрола Скобеева весма в печали великой пребывала, сожелея брата своего и надеется, что, конечно, будет причина. А Фрол Скобеев, лежа с Аннушкой, и объявил ей себя, что он Фрол Скобеев, а не девица. И Аннушка стала в великом страхе. И Фрол Скобеев, не взирая ни на какой себе страх, и ростлил ея девство. Потом просила та Аннушка того Фрола Скобеева, чтоб он не обнес ея другим. Потом мамка и все девицы пришли в тот покой, где она лежала, и Аннушка стала быть в лице переменна. И девицы никто не могут признать Фрола Скобеева, для того что в девическом уборе. И та Аннушка никому о том не объявила, только мамку взяла за руку и отвела от тех девиц и стала ей говорить искусно: «Что ты надо мною зделала! Ета не девица со мною была; он мужественной человек, дворянин Фрол Скобеев!» И та мамка на то ей объявила: «Истинно, госпожа моя, что не могла признать ево, думала, что она такая же девица как и протчии, а когда он такую безделицу учинил, ведаеш, что у нас людей доволно, можем ево скрыть в смертное место». И та Аннушка, сожалея того Фрола Скобеева: «Ну, мамушка, уже быть так, того мне не возвратить!» И пошли все девицы в пировой покой и Аннушка с ними же. И Фрол Скобеев в том же девическом уборе, и веселились долгое время ночи. Потом все девицы стали иметь покои. Аннушка легла со Фролом Скобеевым. И на утри встали все девицы, стали разъезжатся по домам своим, також и Фрол Скобеев и с сестрою своею. Аннушка отпустила всех девиц, а Фрола Скобеева и с сестрою оставила. И Фрол Скобеев был у Аннушки три дни в девичьем уборе, чтоб не признали ево служители дому того, и веселилис все со Аннушкою. И по прошествии трех дней Фрол Скобеев поехал в дом свой и с сестрою своею, и Аннушка подарила Фрола Скобеева денгами 300 рублев. И Фрол Скобеев приехал в дом свой, весма рад бысть и делал банкеты, и веселился с протчею своею братию дворян<ами>.