Джудит Макнот - Что я без тебя…

• Название: Что я без тебя…
• Автор: Джудит Макнот
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-17-094967-0

Легкомысленный граф Стивен Уэстморленд и независимая американка Шеридан Бромлей даже и не подозревали о существовании друг друга. Он был удачно помолвлен, она – сопровождала в Англию приятельницу. Но ситуация вышла из-под контроля – приятельница сбежала с возлюбленным, а Стивен, лихо правя коляской, задавил, как выяснилось, ее нелюбимого жениха! Возникает прелестная путаница, ибо Стивен полагает, что невеста погибшего – Шеридан, а рыжеволосая красавица, потерявшая память, не знает, кто она…

---

«Барон схватил руку Шеридан и прижал к губам, клянясь в верности до гроба.

– Ты – моя единственная любовь…»

«Графа так потрясла красавица Шеридан, что он, потеряв самообладание, поцеловал ее в щеку.

– Прости, но это выше моих сил. Я обожаю тебя!»

Но одну, самую любимую сцену воображение рисовало ей особенно часто.

«Принц заключил ее в объятия и прижал к сердцу:

– Будь у меня сотни царств, я все до единого бросил бы к твоим ногам, моя ненаглядная. Что я без тебя?»

Лежа в постели, Шеридан меняла по собственному вкусу сюжет, диалоги, даже ситуации и место действия, неизменным оставался только он, герой ее романа. Она знала о нем все до мельчайших подробностей, потому что сама его придумала. Сильный, мужественный, волевой и в то же время добрый, мудрый, терпеливый. Высокий и красивый – с темными волосами и чудесными голубыми глазами, то обольстительными, то проницательными, то искрившимися юмором. Он любит посмеяться вместе с ней, и она рассказывает ему смешные анекдоты. Он обожает читать и образованнее ее, а возможно, и практичнее. Шеридан ненавидит высокомерие и напыщенность. И если вынуждена мириться с этими качествами как с неотъемлемой частью отцов ее учениц в школе, то в собственной семье ничего подобного не потерпит.

И конечно же, ее роман имеет счастливый конец. Воображаемый герой становится воображаемым мужем. Опустившись на одно колено, он предлагает ей руку и сердце и произносит: «До тебя я не знал счастья… До тебя я не знал, что такое любовь… До тебя я искал свою половинку и вот наконец нашел». Или что-то еще в этом роде.

Ее избранник ценит в ней не только красоту лица, но и красоту души. Покоренная его нежностью и неоспоримыми аргументами в пользу их брака, Шеридан отвечает ему согласием, и, ко всеобщему изумлению и всеобщей зависти, они сочетаются браком в Ричмонде, штат Вирджиния. Он увозит ее и тетушку Корнелию в свой роскошный особняк на холме, где всего себя отдает их супружескому счастью и где единственной ее заботой будет, какое надеть платье. В довершение ко всему он помогает ей разыскать отца и убеждает его переехать к ним, после чего жизнь их становится еще счастливее. У Шеридан, разумеется, не было ни малейшего шанса встретить в лице мужчины само совершенство, но даже случись такое, «само совершенство» и не взглянуло бы в ее сторону. Однако в теплой постели и ночной темноте все казалось возможным. Каждое утро Шеридан Бромлей зачесывала назад свои густые рыжие волосы, собирая их в пучок на затылке, и отправлялась на работу. Никому и в голову не пришло бы, что эта весьма строгого вида особа, которую и персонал школы, и ученики, и их родители прозвали старой девой, глубоко романтична.

Однако она сумела внушить всем, в том числе и самой себе, что является воплощением практичности и рациональности.

И вот теперь, из-за того что она не оправдала оказанного ей безграничного доверия, Чариз придется выйти замуж не за блистательного милорда, а за самого заурядного мистера, с которым она, возможно, будет влачить жалкое существование. И если даже ее папашу от гнева не хватит удар, то уж наверняка он сделает все, чтобы превратить жизнь Шеридан и ее тетушки в сущий ад.

А бедняжку Мэг, такую застенчивую и робкую, прослужившую в качестве горничной Чариз пять лет не за страх, а за совесть, наверняка выставят за дверь и рекомендательного письма не дадут. А без него о приличном месте и мечтать нечего.

Но все это лишь в лучшем случае! Если им удастся каким-то образом вернуться домой.

А в худшем, если права Мэг, а Шеридан уверена, что она права, им обеим придется провести остаток жизни в тюрьме – и бедняжке Мэг, и практичной и рациональной Шеридан Бромлей.

Терзаемая страхом и чувством вины, Шерри едва сдерживала готовые хлынуть горячим потоком слезы. Сколько несчастий обрушилось на их головы, и все из-за ее дурацкой доверчивости и не менее дурацкого желания хотя бы краешком глаза взглянуть на блистательный Лондонский Сити и изысканных аристократов, о которых она начиталась в романах. И почему только она не прислушалась к тетушке, постоянно твердившей, что за всеми этими достопримечательностями можно не разглядеть простого женского счастья, что Бог не прощает гордыню, так же как жадность и праздность, и что для настоящего джентльмена скромность в женщине важнее красоты!

Что касается женского счастья и гордыни, то тут тетушка была абсолютно права, и Шеридан, хоть и поздно, не могла в этом себе не признаться. Она вообще готова была внять советам тетушки, но только тем, которые не касались ее поездки в Англию. Тетушка Корнелия обожала предсказания, свято чтила обряды, а также раз навсегда заведенный порядок, и Шерри от этого просто хотелось выть.

Глава 4

Сидя в крохотной каюте и глядя пустыми глазами на бедняжку Мэг, Шерри ничего так не желала, как снова оказаться в Ричмонде, в обществе тетушки в их крохотном трехкомнатном домике, с неизменным чайником на столе, и всю оставшуюся жизнь наслаждаться теплым чаем и скукой.

Но если британские законы таковы, как говорит Мэг… Шеридан вообще не вернется домой и никогда не увидит тетушку. Эта мысль просто убивала ее.

Шесть лет назад, когда Шеридан впервые приехала к старшей сестре своей матери, перспектива не встречаться больше с Корнелией Фарадей показалась бы ей необычайно счастливой, но отец лишил ее возможности выбора. До того дня он возил ее за собой в фургоне, груженном всевозможными товарами, начиная от мехов и косметики и кончая жестяными чайниками и вилами, предметами роскоши и предметами первой необходимости, которые он продавал или обменивал на фермах и в хижинах, встречавшихся на пути.

А путь себе они выбирали сами. Зимой двигались по восточному побережью на юг, а летом – на север. Иногда, залюбовавшись необыкновенно красивым закатом, они сворачивали на запад или же вслед за журчащей речушкой делали поворот на юго-запад. Зимой, когда дороги заносило снегом, они находили приют либо у фермера, либо у владельца лавки, которые обычно нуждались в паре свободных рук, и тогда ее отец-ирландец отрабатывал их ночлег.

Где только не приходилось ночевать Шеридан к тому времени, когда ей исполнилось двенадцать лет: и на сеновале, и на перине в доме, населенном хохочущими дамами в ярких шелковых платьях с такими глубокими вырезами, что казалось, их груди вот-вот вывалятся наружу. Но кем бы ни была хозяйка дома, где они ночевали, – женой ли фермера или же проповедника с постным лицом, или дамой в пурпурном шелковом платье, отороченном черными перьями, все они души не чаяли в ее отце, Патрике, и по-матерински заботились о самой Шеридан. Да и как можно было не любить ее отца, такого приветливого и обходительного и к тому же трудолюбивого, готового за ночлег и еду работать от зари до зари. И благодарные женщины кормили его как на убой и баловали любимыми лакомствами.

Шеридан они ласково поддразнивали рыженькой и хохотали до упаду, когда отец называл ее своей «маленькой морковкой». Они подставляли ей под ноги скамеечку, когда она изъявляла желание помочь мыть посуду, а когда уезжала, одаривали лоскутами, иголками и нитками, чтобы она могла сшить одеяльце или платье для своей куклы Аманды. Шеридан обнимала их, благодаря за себя и за Аманду, а они смеялись, уверенные в том, что она не шутит, и целовали ее на прощание, шепча ей на ушко, что она вырастет красавицей, а Шеридан тоже смеялась, уверенная в том, что они шутят. Потом они с грустью смотрели вслед фургону, увозившему Шеридан и ее отца, махали им и кричали: «Бог в помощь!», «Поскорее приезжайте опять!».

Ему не раз предлагали остаться, взять в жены то ли хозяйскую, то ли соседскую дочку.

– Спасибо, – с улыбкой отвечал ирландец, – но это было бы двоеженством, потому что мать Шеридан жива. В моем сердце. – При этом глаза его темнели.

Они всегда темнели, когда отец вспоминал о маме, и Шеридан становилось так грустно! Но спустя некоторое время на лице его снова появлялась улыбка. Маму и маленького брата унесла страшная болезнь с мудреным названием «дизентерия», и после этого папа долго не мог оправиться, целыми днями молча сидел у очага в их крохотной хижине, потягивая виски и совершенно забыв об урожае, гниющем в поле, не говоря уже о том, чтобы что-то посеять. Он не разговаривал, не брился, почти ничего не ел, и казалось, его нисколько не волновало, подохнет или не подохнет от голода их мул. Шестилетняя Шеридан, привыкшая помогать маме, теперь взвалила на себя всю ее работу.

Но отец как будто не замечал, как ей трудно. В один поистине роковой день девочка обожгла обе руки и вдобавок сожгла яичницу, которую жарила для отца. Превозмогая боль и сдерживая слезы, девочка потащила к ручью белье, захватив обмылок, встала на колени и опустила в воду фланелевую рубаху отца, с грустью вспоминая те счастливые дни, когда они ходили к ручью вместе с мамой. Мама стирала и что-то тихонько напевала, а Шеридан присматривала за маленьким Джейми, который, гукая, плескался в воде и шлепал своими пухлыми ручонками по солнечным зайчикам. Мама очень любила петь, научила Шеридан английским народным песням, и они вместе пели их во время работы. Иногда мама умолкала и, наклонив голову набок, со странной, горделивой улыбкой слушала пение Шерри. А то вдруг обнимет ее крепко-крепко и скажет: «Голосок у тебя такой нежный и какой-то особенный – ну прямо как ты сама». Или еще что-нибудь в том же духе.