Генри Киссинджер - Нужна ли Америке внешняя политика?

• Название: Нужна ли Америке внешняя политика?
• Автор: Генри Киссинджер
• Жанр: Научпоп
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-17-094342-5

Генри Киссинджер – американский государственный деятель, дипломат и эксперт в области международной политики, занимал должности советника американского президента по национальной безопасности в 1969–1975 годах и государственного секретаря США с 1973 по 1977 год. Лауреат Нобелевской премии мира за 1973 год, Киссинджер – один из самых авторитетных политологов в мире.

В своей книге «Нужна ли Америке внешняя политика?» Генри Киссинджер анализирует американскую внешнюю политику в переломный момент ее истории на рубеже XX–XXI веков.

---

Однако при всем уважении к мнению союзников и других важных стран Соединенные Штаты не могут обрекать свое население на постоянную уязвимость. Все это влечет за собой настоятельную необходимость разъяснения целей противоракетной обороны, ее технологии и дипломатию, которая будет для этого задействована. Частично по внутренним причинам цель противоракетной обороны была определена исключительно как отпор атакам со стороны стран-изгоев, что вызвало дебаты о том, что такое страны-изгои, или действительно существует такая угроза. Но важно также признать, что противоракетная оборона точно так же необходима и против устоявшихся ядерных держав, не относящихся к числу изгоев. При наличии катастрофических последствий даже от одного взрыва Соединенные Штаты должны защитить себя до такой степени, какая возможна, от случайных запусков, несанкционированных нападений или ограниченных ударов, независимо от их цели. Или, если выразиться другими словами, Соединенным Штатам следует поднять стоимость входного билета на любой ядерный удар до самой высокой планки. В соответствии с таким подходом противоракетная оборона может быть эффективной против небольших ядерных держав или уменьшить возможности больших стран до уровня, который может привести к тому, что они не будут готовы рисковать, поскольку последствия будут слишком непредсказуемы.

В случае принятия решения по противоракетной обороне непредвзятое исследование должно попытаться определить самую подходящую технологию ее реализации. А этому мешают усилия администрации Клинтона по развитию технологии, которая соответствовала бы Договору по ПРО. Но если такое возможно, то какое это будет иметь отношение к договору? Как бы то ни было, стало ясно, что самая исследованная технология, по всей вероятности, является самой неподходящей для целей эффективной обороны. По этому вопросу следует принять срочное решение. На него не должны были бы повлиять те, чья оппозиция делу обороны заставляет их требовать установления критерия, которым могут соответствовать совсем немногие типы оружия. Только тогда, когда Соединенные Штаты определят свои потребности, они смогут провести серьезный диалог по вопросу внесения поправок или выходу из этого договора. Это может стать самой значимой основой для переговоров по согласованным лимитам противоракетной обороны и договоренности по арсеналам ядерного оружия в соответствии с современными технологиями и политической ситуацией.

Отношения с Россией

Отношениям Запада с Россией всегда была присуща противоречивость. Для Европы Россия была страной, которая вышла на международную арену сравнительно позже других. Отсталая, таинственная, стихийная, огромная, она бурно проявилась в сознании Европы только в XVIII веке. В первой четверти того столетия Россия все еще сражалась со шведскими агрессорами в глубине того, что сейчас является Украиной. Менее чем через 50 лет после этого, во время Семилетней войны, русская армия стояла в пригородах Берлина. Через еще одно поколение, после победы над Наполеоном, русские войска оккупировали Париж.

Более склонная к проявлению самодержавности, чем любое другое европейское государство, Россия пришла к мистической и националистической форме христианской религии в лице Русской православной церкви – государственной церкви, которая благословляла и придавала законность поискам России престижа и экспансии. Хотя Россия участвовала в дипломатии европейского баланса сил, она не применяла ее принципы к соседним странам. Она объявила зону особого интереса как на Балканах, где отстаивала панславянизм и право защищать православие от мусульманской Оттоманской империи, так и в Средней Азии, где она осуществляла как колониализм, так и религиозное миссионерство.

Россия всегда была sui generis, особым случаем, – особенно в сравнении с ее европейскими соседями. Располагающаяся на 11 часовых поясах, Россия (даже в своем нынешнем постсоветском виде) представляет собой крупнейший территориальный массив в сравнении с любым другим современным государством. Санкт-Петербург территориально ближе к Нью-Йорку, чем к Владивостоку, который, в свою очередь, ближе к Сиэтлу, чем к Москве. Страна таких размеров не будет страдать болезнью замкнутого пространства. И тем не менее растущий экспансионизм всегда был рефреном российской истории. На протяжении четырех столетий Россия поставила благополучие своего собственного населения в угоду упорному броску вовне, угрожающему всем ее соседям. По мнению русских, столетия жертв обратились в миссию частично в интересах безопасности, частично во имя утверждения превосходства русской морали.

На протяжении своей истории достижения и амбиции России соответствовали ее физическим размерам. В двух случаях обширные территории России и способность ее народа все терпеть не дали возможности завоевателям доминировать в Европе: Наполеону в XIX веке, Гитлеру в XX веке. Однако в конечном результате громаднейших усилий в масштабах всей нации Россия поставила знак равенства между миром и навязыванием своих самодержавных внутренних принципов повсюду, куда могли дойти ее армии: во имя консерватизма посредством Священного союза в XIX веке и во имя коммунизма в XX столетии.

В обоих случаях Россия перенапрягла себя, и произошло кораблекрушение: в Крымской войне в XIX веке и когда Советский Союз развалился в XX столетии. На протяжении своей истории со всеми ее взлетами и падениями Россия проводила настойчивую, терпеливую и умелую дипломатию: с Пруссией и Австрией против фантома французского господства; с Францией против имперской Германии; с Англией, Францией и гитлеровской Германией во избежание изоляции; с Соединенными Штатами и Великобританией во избежание катастрофы во время Второй мировой войны и во время холодной войны, пытаясь отколоть Европу от Соединенных Штатов путем сочетания ядерного шантажа и поддержки движений, которые представляли Соединенные Штаты величайшей угрозой ядерному миру.

История России оставила Европе в наследство романтическую ностальгию о периодах сотрудничества, но также и смутный страх в связи с российскими просторами и ее загадочностью. Многие в Германии связывают национальные катастрофы с отходом от завета Бисмарка всегда поддерживать дипломатические альтернативы для России; Франция вспоминает, что в двух войнах ее спасал союз с Россией. Историческая память Англии носит более трезвый характер и менее сентиментальный; слишком много в ее истории было связано с противодействием российским угрозам Босфору и подходам к Индии.

Историческая память всех этих стран подкрепляется давлением со стороны общественного мнения, требующего от своих правительств действовать как шарнир между Россией и Соединенными Штатами. Именно поэтому некоторые европейские руководители говорят о приглашении России, в какой-то момент в будущем, присоединиться к Европейскому союзу. Есть определенный стимул в связи с усилиями всех крупных стран Европы по установлению особых отношений с Россией, как в целях недопущения возобновления исторического гнета, так и в качестве преграды в отношении своих соседей, делающих то же самое.

Американский исторический опыт отношений с Россией не был таким прямолинейным. В XIX веке Россия воспринималась как образец европейского самодержавия; после большевистской революции 1917 года для многих она стала воплощением радикального зла. Соединенные Штаты воздерживались от установления дипломатических отношений с Советским Союзом вплоть до начала 1934 года. В 1930-е годы небольшие группки под воздействием подъема нацизма увидели в коммунизме самый лучший барьер на пути фашизма и предвестника нового и более справедливого мирового порядка. Вторжение Германии в Советский Союз дало толчок подъему чувств доброй воли по отношению к жертве вместе с сентиментальностью в отношении советской реальности. Президент Франклин Рузвельт относился к Советскому Союзу как к одному из столпов зарождающегося мирового порядка, будучи со всей очевидностью убежденным в том, что ни столетия царского самодержавия и империализма, ни поколение сталинизма не смогут стать непреодолимым препятствием для послевоенного советско-американского сотрудничества.

Медовый месяц, как оказалось, был скоротечным. Непреклонность Сталина, коммунистическая идеология и советская оккупация Европы вплоть до Эльбы, а также раздел Германии вызвали реакцию подозрительности и враждебности. Международные отношения стали, по существу, биполярными, так как две сверхдержавы столкнулись друг с другом по линии разграничения, проходившей через середину Европы, и привели к многократному увеличению их ядерных вооружений по обе стороны этой линии.

За эти 40 лет конфронтации небольшое число в Соединенных Штатах – и несколько больше в Европе – поставило под сомнение основы политики холодной войны Североатлантического альянса. Используемые подчас коммунистической борьбой за мир сторонники возвращения к советско-американскому братству военных лет обвиняли Соединенные Штаты в излишнем пристрастии к ядерной стратегии и силовой политике. Во время последних двух десятков лет холодной войны был проведен ряд переговоров с Советским Союзом, преимущественно имеющих отношение к контролю над вооружениями. Но мотивированы они были по большей части пониманием того, что, каковы бы ни были идеологические и геополитические разногласия сторон, ядерное оружие представляло риск катаклизма, угрожающего самому существованию цивилизации, и что две ядерные сверхдержавы были обязаны ограничить или, по возможности, уничтожить его вообще.