Gurulev - Rosstan

• Название: Rosstan
• Автор: Gurulev
• Жанр: Прочая старинная литература

---

– Здорово, товарищ, – не выдержал Ганя. – Нос вон белый. Ознобился.

Ильин схватился за нос – недоглядел в дороге. Возница остановил лошадь.

– Три скорей снегом, – скомандовал Чижов, – не то, борони бог, как болеть будет.

Ильин тер нос, разминал затекшие ноги, с любопытством поглядывал на странного мужика. Приезжий тоже вызвал в Гане законный интерес.

– Здешний вы, видать? – сказал Ильин.

– Я-то?

– Да, вы.

– Здешний я, паря, здешний, – обрадованно зачастил Чижов. – Живу в этой избе. Тебе кого надо?

– Коммунаров буду искать. Есть они у вас?

Ганя еще больше обрадовался.

– Эх, едрит твою корень! Я и есть коммунар. Пойдем в избу греться.

Ильин согласно кивнул и отпустил возницу, который еще дорогой говорил, что собирается заночевать у каких-то дальних родственников.

Изба у коммунара скорее похожа на деревенскую баню. Казалось, что от старости вот-вот развалится. Стоит она, словно на пустыре: за нынешнюю холодную зиму Ганя, не запасший аргала, сжег заплоты. А теперь, видно, за избу принялся: крыльца нет, углы сереют свежими срезами – спилены углы.

– Менять дом-то надо, – невежливо сказал Ильин, тяжело ступая в длинной дохе, – по колено уж в землю ушел.

– Чего его менять? – Ганя даже остановился. – Вот Лексеич схлопочет землю для коммуны, тогда переедем и такие хоромы отгрохаем! А этот, – он презрительно сплюнул, – на дрова пустим.

Коммуна больше месяца назад отправила в Читу письмо с просьбой нарезать ей участок. И место для будущей усадьбы уже приглядели давно. Доброе место. Только вот ни ответа, ни привета.

Ганя поспешил сообщить об этом приезжему.

– Только, паря, беда у нас. Молчат в этой управе самой про землю. Контра, видать, пробралась туда, мать иху мать!

– Вы, товарищ, не выражайтесь, – предупредил Ильин. – Вон женщина стоит.

– Да это же моя баба, – удивился Ганя.

Откровенная, ничем не прикрытая нужда щедро одарила своими милостями Ганину бабу. Баба высокая, сухопарая. Но живот огромный и кажется ненастоящим, словно сунула она под драную курму корзину и с трудом застегнулась. Из-под подола торчат тонкие ноги, обутые в короткие, разбитые валенки. На голове у бабы облезлая тарбаганья шапка, подвязанная грязным платком.

Ганя толкнул дверь избы и предупредил:

– Осторожнее, товарищ, не оступись.

Предупредил хозяин вовремя. В сыром полумраке избы не сразу увидишь, что часть пола разобрана. Половицы ушли на дрова.

Ильин разглядывал обшарпанные стены, большую печь и вдруг заметил выглядывающие из широкого зева печи две русые ребячьи головенки.

– Робята младшие мои, – пояснил Ганя. – В печи-то теплее.

Ильин присел на лавку, уже жалея, что согласился зайти в избу.

– Председатель-то ваш ничего мужик? – спросил он, чтобы не молчать. – Хороший, говорю?

– Лексеич-то? – Ганя сдернул проворно рукавицу, показал большой палец с обломанным ногтем. – Во!

– Мне бы его увидеть надо.

– Обогреемся и пойдем.

По дороге к дому Лапина Ганя без умолку болтал.

Рассказывал о коммунарских планах на весну, себя называл старым партизаном. Но к Лапину в дом Ганя не зашел. Не похоже на Ганю Чижова, но так это.

Иван был дома. Гостя встретил у порога. Поздоровался, попросил проходить, вспоминая, кто бы это мог быть: голос знаком.

Ильин сбросил тяжелую козью доху, размотал башлык, снял полушубок.

– Лапин! – вдруг сказал он радостно, и Иван тотчас признал вошедшего: ведь это Костя Ильин. Видел он Костю давно, в арестантской одежде, а вот, поди ж ты, признал.

Иван перед приходом Ильина возился с ребятишками на полу, раскраснелся, запыхался. Ребятишки теперь, отступив за отца, смотрели на гостя исподлобья, заинтересованные.

– Твои?

– Мои. Видишь, похожие? Только что не хромают.

– Вот не ожидал тебя здесь увидеть, – Ильин возбужденно потирает руки, крупными шагами ходит по горнице.

– Отчего это?

– Не любят казаки чужих.

– Ну, паря, плохо ты их знаешь. Ты казаков-то видел только с нагайками, на конях.

– Не только.

– Потом – я ведь сам из казаков. Хотя ты вряд ли об этом знал.

Хозяйка стол приготовила быстро – гость с дороги. После первой рюмки Ильин снова спросил:

– Как ты сюда попал?

– Попал просто. Оставили. Вот из-за нее, – Иван вытянул больную ногу, хлопнул по ноге ладонью. – А потом это место мне еще раньше понравилось. Я когда с этапа бежал, помнишь? – Ильин помнил и кивнул головой. – Две недели в тальниках около этого поселка отсиживался. Оголодал крепко. И погнал меня ночью голод. Подхожу к избе. Собака не лает. Около сеней на полке молоко нашел. Целую кринку выпил. Следующей ночью опять туда же. Смотрю, кринка стоит, рядом с кринкой коврига хлеба и ножик. Так и ходил я каждую ночь. Потом даже махорка на полке стала появляться.

– Хлебом кормили крестьянки меня, парни снабжали махоркой… Совсем как в песне. Теперь о себе рассказывай. Каким ветром тебя сюда занесло? В начальниках, поди, больших ходишь? Вишь, с портфелем.

– В начальниках, – усмехнулся Ильин. – В Чите сейчас живу. А приехал сюда коммуну разгонять, – взглянул на Лапина.

Иван ничего не ответил, взял графин, наполнил рюмки медленно. Но скулы побелели и в голосе хрипотца.

– Почему разгонять?

Ильин поднял рюмку, на правах старого знакомого сам предложил выпить. Потом потянулся к портфелю, щелкнул большим замком, достал письмо.

– На, почитай.

Иван большую грамоту имеет, а читал долго, словно по складам.

– И какая же это подлюка так написала?

Жена Лапина подсела к столу, с тревогой посмотрела на мужа.

– Фамилии он там своей не оставил… – гость улыбается.

– Убил бы я его.

– Эк, какие замашки в тебе появились. Просто знай, что не все твою коммуну любят.

– Это я знаю, – и спросил напрямик: – Веришь письму? Клевете?

Многое бы мог сказать Иван Лапин. Да разве все скажешь, хоть и слушает тебя давний знакомый, Костя Ильин. Но попытаться можно, даже если и нет у людей еще таких слов, чтоб душу свою вывернуть – показать, провести человека по самым дальним уголкам души.

Иван говорил сумбурно. Боялся, что его не поймут. Но Костя слушал внимательно, не перебивал.

А Иван говорил о мировой революции, о хлебе, о силе, которую дает человеку хлеб и общество. Грамотный Иван, такие слова выковыривает. Говорил о себе, о казаках, о грамоте, о человеческой зависти, о злобе.

– До тех пор человек человеку волк, пока не будет у людей общего, понятного, направленного на добро, дела.

– Сумасшедший он, когда дело коммуны коснется, – жене вроде скучно слушать Ивана. – Для него коммуна дороже и своего хозяйства, и своих ребятишек. Я уж про себя не говорю.

– Создадим коммуну. Хлеб всем народом сеять будем. Скот породный разводить. Бедные – все бедные. Богатые – все богатые. Да что тебе, Костя, говорить – ты сам большевик.

Иван недоволен. Не то он вроде говорил. Слова круглые, катятся одно за другим. Как стеклянные шарики. Но Костя как будто понял. Все понял.

Иван добавил уже спокойно:

– А письмо – клевета. Хоть и на правду похожая.

– Клевета, – согласился Ильин и заставил Лапина улыбнуться. – Я тут уже кой с кем поговорил.

– Да разве можно сейчас скот в один двор согнать? Погубить чтобы? А весной выедем за поселок. Дома поставим. Только нам землемера что-то не шлют, участок нарезать.

Ильин встал, прошелся по комнате из угла в угол, посмотрел на синеющее окно, задернул занавеску.

– Еще напишут, что ты меня споил. Тогда нового проверяющего пришлют нервы тебе трепать.

Ильин устал с дороги, позевывал. На разобранную кровать смотрел с удовольствием.

– Гость спать хочет, – забеспокоилась хозяйка, – Не томи ты его, Иван.

Уже в кровати Костя сказал:

– Плюнь ты на письмо. Этот враг, что написал, тихий. В других местах в командиров стреляют, хлеб у них жгут, скот угоняют.

Последние слова Ильин говорил уже невнятно и через минуту захрапел. Иван притушил лампу, долго сидел у стола. Думал.

Наутро читинский начальник решил встретиться с коммунарами.

– Пойдем вместе. В два-три дома зайдем. Посмотрим, как живут. Поговорим.

Иван повел гостя к Громовым. Повел с умыслом: старый Громов – мужик серьезный и ответить может как следует. Опять же там Северька. Помощь добрая.

Сергей Георгиевич был во дворе.

– Принимай гостей, – приветствовал его Лапин.

Старик не спеша поздоровался, позвал в избу. Он уже знал о приезде начальника и теперь разглядывал Ильина внимательно, настороженно, хотя и прятал свой интерес. В избе он показал мужикам на передний угол, а сам занялся самоваром.

– Один живу, без хозяйки.

– Не надо, дорогой товарищ, чаю. Мы только что из-за стола. Поговорить зашли.

– А я не спрашиваю, сыты вы или голодны, – старик принес три стакана и не сел, пока не поставил на стол отливающий горячей желтизной самовар.