Георгий Мартынов - Гость из бездны (сборник)

• Название: Гость из бездны (сборник)
• Автор: Георгий Мартынов
• Издательство: Престиж Бук
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-371-00526-7

Научно-фантастические повести.

Москва: Престиж Бук, 2016 г.

---

Он снова стоял у гранитного парапета набережной Васильевского острова. Широкая панорама скованной льдом красавицы Невы раскинулась перед ним. Далеко на противоположной стороне блестел купол Исаакиевского собора. А правее, на фоне желтых стен Исторического архива, виднелся гордый силуэт Петра на вздыбленном коне. Медный всадник! С детских лет горячо любимый им памятник.

Сколько раз за годы учения любовался Волгин этой величественной картиной красивейшего места в городе.

Он перешел мост и оказался на обширной Дворцовой площади — Пройдя под желтой аркой, пересек Невский проспект.

Вот дом, где он жил…

Шестнадцать лет прошло с тех пор, а память сохранила мельчайшие подробности родного города.

Да разве это возможно — забыть Ленинград, самый красивый, самый величественный город на Земле!

Быстро, одно за другим, промелькнули перед ним лица друзей детства, школьных товарищей. Как много их было! И безраздельно над всеми царило лицо матери. (Отца, умершего, когда сыну бы всего два года, Волгин не помнил.)

Окончились школьные годы.

Университет!

Ира!

Ее он увидел в последний раз в морозный февральский день тысяча девятьсот сорок третьего года, когда их полк ворвался к небольшой городок по следам отступавших немцев.

Навсегда врезалась в память страшная площадь.

Стоя рядом с боевыми друзьями, Волгин молча смотрел, как осторожно товарищи снимали с виселицы черное, окостеневшее тело Иры — его жены.

Кругом плотной толпой стояли жители городка — очевидцы геройской смерти партизанского врача.

«Это место священно, — говорил кто-то из выступавших на траурном митинге. — Его никогда не забудут поколения. Из века в век люди будут чтить память той, что погибла здесь для счастья других…»

Было время, когда Волгин искал смерти, но пули и свистящие осколки раскаленного металла обходили его, поражая других, находившихся совсем рядом. Смерть не хотела избавить Волгина от сознания невознаградимой утраты. (Она пришла к нему позже, здесь… в Париже).

Потом наступил перелом. Первым толчком к моральному выздоровлению послужил пахнувший типографской краской листок армейской газеты. В нем был портрет Иры и Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении посмертно партизанке Волгиной Ирине Петровне звания Героя Советского Союза.

Листок, положенный тогда в карман военной гимнастерки, лежит и сейчас во внутреннем кармане штатского пиджака. Никогда не расставался с ним Волгин все эти годы.

Торжественные строки Указа говорили Волгину о его долге перед Родиной и памятью Иры.

Больше он не искал смерти для себя.

Отчетливо, как на невидимом экране, возник в памяти Волгина незабываемый день.

Раннее утро.

На темно-синем, постепенно голубеющем небе одна за другой тускнеют и меркнут звезды. Гаснет последняя. За длинной грядой лиловых туч, похожих на изломанную линию горного хребта, светлеет полоса зари. Сперва красная, она превращается в розовую, потом в желтую.

Восходит Солнце.

Едва слышный ветерок приятно холодит тело.

От земли поднимается прозрачный, почти невидимый пар. Кажется, что трава, кусты, деревья дрожат, словно намереваясь оторваться от почвы и подняться навстречу синеве неба.

Ни облачка над головой. День будет жарким.

Впереди небольшое болото, заросшее камышом и осокой. Над ним ватными хлопьями расходится ночной туман.

Если бы не война — обычное, полное прелести и пьянящего воздуха утро летнего дня.

И вот, как мазок сажи на нежной акварели рисунка, там на вражеской стороне, позади бывшей березовой рощи, появляется фигура человека в серо-зеленом мундире. Он идет крадучись, стараясь не поднимать головы над краем неглубокого окопа.

Человек этот знает: царящая кругом тишина, мирный покой пробудившейся природы обманчивы. Эта природа не принадлежит ни ему, ни другим одетым, как и он, в серо-зеленые или черные мундиры. Эта природа чужая, и именно им, людям-хозяевам, старается не попасться на глаза человек, идущий по окопу.

Но его видят.

Внимательный взгляд снайпера сквозь стекла бинокля фиксирует заросшее серой щетиной давно немытое лицо, с одутловатыми щеками и мутными глазами.

Как хорошо, что он именно такой — грязный, вызывающий чувство отвращения и брезгливости, словно перед тобой не человек, а пресмыкающееся.

Таким не место на земле!

Опускается бинокль. Уверенно и твердо вытягивается вороненый ствол.

Мгновение… и хрустально чисто в ясной тишине утра звучит одинокий выстрел.

Тотчас же раздаются другие выстрелы, вспыхивает перестрелка, и где-то за горизонтом тяжело ударяют орудия.

Наступает обычный боевой день.

Но Дмитрий Волгин, снайпер гвардейской части, не слышит нарастающего грохота боя. Весь мир заслонила ликующая мысль — клятва выполнена! Уничтожен четырехсотый оккупант!

И вот другой, тоже незабываемый, день встает в памяти.

Среди покрытых снегом печных труб сожженной деревни в парадном строю гвардейский полк. Бойцы и командиры получают награды Родины.

Глубокая тишина. Только трещит на сильном ветру бархатное полотнище знамени.

Негромко, но так, что слышно всему полку, адъютант командующего фронтом произносит очередную фамилию: «старшина Волгин!».

И руки маршала прикрепляют к грубой коже полушубка муаровую ленточку Золотой Звезды.

Волнующий день девятого мая тысяча девятьсот сорок пятого года Дмитрий Волгин встретил в Вене.

Война кончилась, надо было жить дальше. Ленинград показался пустым и скучным. В нем не было и никогда не будет Иры! Волгин уехал работать на периферию.

Вот тогда он снова встретился с Михаилом Петровичем Северским, братом Иры. Давно возникшая и прерванная войной дружба возобновилась.

Северский работал в Министерстве иностранных дел. Он посоветовал Волгину, юристу по образованию, перейти на дипломатическую работу. Волгин охотно согласился. Вскоре вместе со своим шурином он выехал во Францию.

И вот смерть, щадившая на полях Великой Отечественной войны, настигла его в Париже.

Глубоко вздохнув, Волгин открыл глаза.

Он с удивлением увидел, что в комнате почти совсем темно. Очевидно, уже наступил вечер. Значит, он не только вспоминал прошлое, но и спал.

Дождь по-прежнему лениво стучал по стеклам окон.

Волгин протянул руку, но не позвонил, услышав в соседней комнате твердые мужские шаги.

Дверь открылась.

Вошедший остановился на пороге. Волгин видел только темный силуэт в светлом четырехугольнике, но легко узнал своего шурина. Михаил Петрович решил, что больной спит, шагнул назад и хотел закрыть дверь.

— Я не сплю, Миша, — сказал Волгин. — Подойди сюда.

Северский, неслышно ступая по мягкому ковру, подошел к постели.

— Почему ты лежишь в темноте? — спросил он.

— Темнота мне не мешает… Сядь сюда, на кровать. Только что я вспоминал свою жизнь. Ничего замечательного, но и стыдиться мне не приходится. И жалеть больше не о чем. Могу умирать спокойно..

— Кто о чем! — В голосе Михаила Петровича слышалась досада. — С чего ты взял, что непременно умрешь? Если бы от каждой болезни умирали, людей бы не осталось. Давай я зажгу лучше свет.

Он встал и, подойдя к двери, повернул выключатель. Комната осветилась.

Когда он вернулся к постели, Волгин лежал с закрытыми глазами. Михаил Петрович внимательно посмотрел на его страшно худое, землистое лицо и тяжело вздохнул.

Он вспомнил слова профессора, сказанные сегодня утром: «Больному осталось не более трех дней жизни». Старый опытный врач не ошибался. Михаил Петрович видел это и сам.

Он наклонился и чуть коснулся руки, лежавшей на одеяле:

— Дима, ты спишь?

— Нет, — Волгин открыл глаза. — Посиди немного со мной.

— Тебе сейчас принесут ужинать, — Михаил Петрович сел в кресло. — Вера Андреевна говорила мне, что ты стал капризничать, — он улыбнулся устало и грустно. — Зачем тебе понадобился прогноз погоды? И что это за фантазия с Эйфелевой башней?

Волгин нахмурился.

— Это так, — неохотно ответил он. — Не обращай внимания. Мало ли что взбредет в голову, когда человек ничего не делает.

2

В конце августа, во второй половине дня, в окрестностях Можайска по асфальтированному шоссе мчался открытый автомобиль.

На заднем сиденье никого не было. Рядом с шофером сидел пожилой мужчина. Легкое серое пальто, мягкая шляпа и очки в золотой оправе придавали пассажиру автомобиля вид иностранца-туриста. Сходство усиливалось огромным интересом, с которым он всматривался в проносившиеся мимо живописные виды. И только отсутствие фотоаппарата на тонком ремешке несколько нарушало впечатление.