Людмила Ример - Ветер с Юга. Книга 1. Часть вторая

• Название: Ветер с Юга. Книга 1. Часть вторая
• Автор: Людмила Ример
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-9908883-0-2

Шестиклассник Никита, чудесным образом оказавшийся в эпохе Средневековья, становится не только свидетелем, но и непосредственным участником захватывающих событий, происходящих в загадочных городах-государствах Солонии, Нумерии и Митракии, жизнь в которых наполнена ожесточенной борьбой за власть, интригами, предательством, любовными приключениями и подлинной бескорыстной дружбой, которая во все времена является последней спасительной соломинкой, позволяющей героям романа остаться на плаву и сохранить человеческое достоинство.

---

Сила этих толчков, казалось, всё глубже раздирала её внутренности, заливая болью низ живота. По бедру заструилась горячая кровь. Эльма с ужасом смотрела на его искажённое лицо с оскаленным ртом и застывшими пустыми глазами, не понимая, как она могла полюбить это животное.

Палий дёрнулся последний раз, выпустил струю семени, издав при этом утробное рычание. Глубоко дыша, он полежал ещё минуту, затем поднялся и, завязывая штаны и глядя в сторону, пробурчал:

– Надеюсь, ты понимаешь, дорогая, что про это не стоит никому рассказывать. Это любовь. А мы ведь любим друг друга, моя крошка… – На скорчившуюся на плаще Эльму глянули наглые глаза, пытающиеся изобразить смущение.

Девушка промолчала. До этого дня она представляла себе любовь несколько иначе. Пошатываясь, Эльма поднялась и, отвернувшись от Палия, вытерла нижней юбкой стекавшие по бедру кровь и сперму.

Всю обратную дорогу она молчала, да никто и не пытался её развлекать. Пока они с Палием уединялись, крепкое вино сделало своё дело, и среди гостей пробежала чёрная кошка. Дядя Палия решил ещё раз попробовать склонить хозяина на свою сторону, но тот, запив жареного барашка огромной порцией гахарского, на сей раз не стал церемониться и грубо послал Вилария ко всем дьяволам. Дело чуть не дошло до мечей, другие гости и прислужники едва растащили сцепившихся.

Ни о каком ночлеге в замке речь уже не шла, и гости, переступив порог, тут же отдали приказ немедленно отправляться. Стоя на высокой стене, Эльма сквозь бегущие по щекам слёзы с трудом смогла рассмотреть среди всадников темноволосого юношу в синем плаще. Отъехав, тот развернул коня и, найдя на стене белеющую в сумраке надвигающейся ночи фигуру девушки, весело помахал ей рукой…

Маленькая собачка с гладкой шёрсткой и чёрными блестящими глазками на умильной мордочке пролезла в приоткрытую дверь и, взвизгнув от радости, с разбегу запрыгнула на колени к хозяйке. Эльма почесала любимицу за ухом, вызвав у той новый приступ восторга, и негромко произнесла:

– Это самый благоприятный момент – полное безвластье. Если мы промедлим и власть попадёт к Рубелию, выцарапать её из его жадных рук будет ох, как непросто. Точнее, из рук его жёнушки. Мирцея хитра и коварна, и она все эти годы не сидела сложа руки.

Юнарий слушал мать, склонив лобастую голову. Он всегда знал, что из всех своих детей она его любила больше, но причину этой любви Эльма открыла ему только в день его совершеннолетия. Перед приездом гостей мать позвала его в свою комнату и, усадив на диван, заговорила с ним, как со взрослым мужчиной.

Не вдаваясь в подробности, она объявила ему, что его настоящий отец не всеми уважаемый богатейший торговец Пунис Гинратус, а Палий Первый, Повелитель Нумерии. И Юна-рий должен знать, что только он имеет право на трон Нумерии, так как является старшим и пока единственным сыном Палия.

Юноша был настолько ошарашен известием, что долго молчал. Придя в себя, он задал один-единственный вопрос:

– Повелитель знает о моём существовании?

Эльма, бледная и удивительно красивая в своём великолепном платье из золотой парчи, надетом по случаю совершеннолетия первенца, отрицательно покачала головой.

– Он что, ни разу даже не поинтересовался твоей судьбой?! Или ты сама не отправила ему весть, что родила сына?

– Нет, не отправила. После их отъезда отец был настолько зол на Корстаков, что запретил всем жителям Солонии под страхом смерти общение с Остенвилом. Да и самого Палия к тому времени, когда я поняла, что беременна, уже не было в столице. Северные ланы подняли мятеж, и он уехал с войском на их усмирение.

Сын ещё помолчал, а потом резко встал:

– Значит, папочка должен очень сильно обрадоваться моему появлению.

– Не думаю. Вряд ли он примет сына торговца, да еще воспитанного врагами Корстаков, как родного. Потребуются долгие разбирательства, чтобы доказать, что меня отдали замуж за Гинратуса уже беременной и что ты сын Палия.

Юноша озадаченно посмотрел на мать:

– Тогда зачем ты мне всё это рассказала?

Эльма усмехнулась и, подойдя к сыну вплотную, погладила его по голове:

– Придёт время, сынок, когда эта тайна перестанет быть тайной. И Нумерия получит своего Повелителя! Только он должен быть сильным и властным, способным управлять страной и вести людей в бой. Мальчик мой, сегодня ты стал взрослым, но ты должен ещё стать мужчиной. Я очень в тебя верю.

Он всегда помнил эти слова матери. И когда через три года после этого разговора умер Пунис Гинратус и на плечи девятнадцатилетнего юноши свалились заботы обо всей торговой империи отца. И потом, когда чёрная смерть, завезённая торговцами из Шабодана, унесла половину жителей Ундарака, прихватив с собой всю семью лангракса Солонии.

Ему, чудом уцелевшему лишь потому, что в это страшное время он выезжал по торговым делам в Трианию, пришлось в двадцать два года занять по закону о наследовании пост лангакса. И если бы не мудрые советы матери, кто знает, удалось бы ему совладать с вольнолюбивым и воинственным народом Солонии.

Эльма встала и подошла к окну. Низкое небо висело над свинцовыми водами залива Привидений. Слоистые тучи сыпали мелким снежком, затягивая белёсой мутью всё вокруг. И остров Утопленников, видимый отсюда в хорошую погоду, сегодня надежно прятался в этой мути.

– Я должна ехать в Остенвил. – Голос прозвучал решительно и уверенно, так говорят о давно продуманном и решённом деле. – Я должна ехать на коронацию Рубелия, чтобы помешать ему взойти на престол.

Юнарий поднял голову и взглянул на мать:

– Ты уверена, что тебя кто-то послушает? И почему Рубелия? Ведь у юной вдовушки может родиться мальчик…

Мать грустно улыбнулась:

– А вот тут я спокойна – этому ребёнку родиться не дадут… – Она провела пальцами по свинцовому переплёту окна. – Послушают. Закон Нумерии на моей стороне. И жив один главный свидетель, который знает, что я была с Палием.

– Главный свидетель? Ты никогда мне не говорила о нём.

– Это сам Рубелий. Когда его брат застёгивал штаны, Рубелий внезапно выскочил из-за скалы, но, заметив нас, сразу же нырнул обратно. Палий стоял к нему спиной и не видел этого, а я очень хорошо запомнила его округлившиеся от удивления глаза и кривую ухмылку.

Юнарий покачал головой:

– Уж не думаешь ли ты, что из-за того, что он тридцать шесть лет назад случайно увидел, как его братец трахнул какую-то девку, он захочет сейчас лишиться трона? Да Рубелий никогда не признается, что видел это! Никогда!

Эльма вздохнула и повернулась:

– Жива повитуха, принимавшая роды. И день твоего рождения записан в «Книге Солонии», которая лежит в читальне нашего замка. Она и подтвердит факт твоего рождения ровно через девять месяцев после… того дня.

Мужчина усмехнулся:

– Это всё слишком неубедительно для Большого Совета. Выжившая из ума старуха может всё напутать, а книга… Пожалуй, надо её понадежнее припрятать.

– И всё-таки я поеду. Мы не можем упустить эту возможность. Другая нам вряд ли представится.

– Я отправлюсь с тобой!

Зная, что своё единственное бесспорное доказательство она конечно же оставит здесь, Эльма улыбнулась:

– Ни за что, мой милый! Ты – моя жизнь, а я не собираюсь рисковать своей жизнью и отдавать её в чьи-то грязные руки! Я поеду одна! И никто в Нумерии не сможет меня остановить!

Енария

– Явился… Старушку проведать решил, или дело какое ко мне имеется? – Тихий шелестящий голос насмешливо зазвучал из груды подушек. В комнате было сумрачно и очень душно, пахло какими-то микстурами, пылью и едва уловимым запахом старческого бессилия. – Подзадержался ты, голубок, со своими соболезнованиями. Но Боги милостивы: дали мне ещё пожить, посмотреть, как мой враг в корчах сдохнет… Мальчонку, правда, жаль – ни за что помер, даже света белого не увидел… Вот и я сейчас не вижу… – Енария пожевала губами и, захихикав, добавила: – Да и ну его – этот свет! Чего я на нём ещё не видала?

Грасарий, чьи глаза постепенно привыкали к полумраку, разглядел на подушках худое, сморщенное лицо с глубокими морщинами и устремлённые на него необыкновенные живые глаза. Енария своими словами пресекла готовящую сорваться с его языка приветственную речь, и теперь мужчина ошарашенно молчал, не зная, правильно ли он вообще сделал, заявившись сюда.

– Ты, милок, присядь, присядь тут – в ногах правды нет. Хотя, кто знает, вдруг и ты когда-то рад будешь постоять, а лежать придётся… Тьфу-тьфу, чего несу-то, старая! Ты ж мне, почитай-ка, во внуки годишься… Ну, так что там у тебя стряслось?

Грасарий подошёл к кровати и, приложившись к почти невесомой руке, больше похожей на куриную лапку, вдруг заговорил, начисто забыв про свою заготовленную речь:

– Каюсь, Енария, прости меня! Но все эти навалившиеся на наше семейство события начисто выбили из моей головы болезнь, так внезапно сразившую тебя в тот злосчастный день…