Ольга Зима - О чем поет вереск (СИ)

• Название: О чем поет вереск (СИ)
• Автор: Ольга Зима
• Издательство: СИ
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2016

Ши редко любят. Еще реже снисходят до смертных. А одного угораздило влюбиться, да не просто в земную, украденную у друга жену. Оставить Этайн в вечном мороке или признаться? Нарушение законов, бунт мира Нижнего, колдовство друидов, осаду галатов - все это можно преодолеть. Все, кроме веления сердца.Еще одно "Сказание о Мидире и Этайн". По мотивам кельтских легенд. В соавторстве с Ириной Чук.(роман выложен полностью, но в процессе редактирования)

---

Неизвестно когда объявившийся возле Мэллин обнял брата, прижался к его спине — вот уж кто не стеснялся слез.

Жаль, что мне этого не дано. Горечь точит меня изнутри и не может вырваться наружу.

Мидир вернул Этайн в Верхний. К детям, внукам… И быстро вернулся.

— Она узнала меня. Она вспомнила? — не глядя на меня, спросил он.

— Да, мой король.

— Давно?

— Давно. Спустя девять лет после ухода из нашего мира. Я покажу вам, мой король.

Стоит сказать, что эти воспоминания или видения тоже приходили ко мне в снах. Не уверен, почему именно ко мне, а не к дяде, но это случилось на десятый год нашей Тёмной эпохи. У галатов, наоборот, была светлая. Благодаря их — нашей! — королеве.

— Благодарствую, что вновь позвали меня. Ребеночек лежит удобно, будто сам просится наружу. Третий раз рожать будет совсем легко, моя госпожа, — прошептала старая галатка, суетясь подле Этайн.

— Третий… — прошептала Этайн и прижала пальцы к губам.

— Я сказала что-то не то, моя госпожа? Когда принимала Домхана, сразу поняла — не первые это роды. Один раз сказала, а вы не ответили. Тревожить больше не стала, раз сын у вас один…

— Благодарю тебя, Хейлер.

— Вам нехорошо? — обернулась та, уходя.

Этайн отпустила ее движением руки. Долго сидела за столом, поглаживая венок из невянущего вереска…

Эохайд мастерил что-то из дерева, а светловолосый мальчуган заглядывал ему под руку. Завидев подходящую Этайн, Эохайд шепнул: «Домхан, иди». Тот кивнул отцу, поклонился матери и убежал в дом. Обернулся в дверях самую малость тревожно, но все же скрылся.

Король галатов встал навстречу жене медленно, очень медленно. Он был все еще статен и красив, в льняных волосах незаметна седина. Поднял взгляд на пылающие глаза Этайн. Присел обратно на лавку, еще медленнее провел ладонью по струганому дереву. Опустил широкие плечи, обтянутые искусно расшитой рубашкой.

— Ты вспомнила, — печально улыбнулся он. — Я ждал и боялся! Даже рад, что это наконец случилось. Как я понимаю теперь муки Мидира!

— Почему лгал мне ты? Ты, мой супруг!

— Ох, Этайн, солнце мое! Когда друиды принесли тебя в беспамятстве — окровавленную, еле живую, они сказали, ребенок родился мертвым, а ты прокляла мир Нижнего. И что для тебя будет лучше, если ты не вспомнишь ни то, ни другое.

— Вот уж кто всегда знает, что и для кого лучше!

— Ты не одну неделю была на грани жизни и смерти, я был счастлив тем, что ты выжила. И ты вспомнила меня!

— Не важно, что я не помнила Мидира. Не столь важно, что я не помню ни о проклятии, ни о родах. Но ребенок, мой сын, Эохайд! Почему ты не сказал мне о сыне!

— Он умер, мое солнце.

— Нет, мой супруг. Я уверена, он жив. Я смотрю в лазурные очи Домхана, а иногда вижу зеленые! Я глажу пшеничные кудри, а ощущаю теплоту волчьих черных волос. Я ловлю его тень в отражении воды. Я знала его, не помня о нем!

— И что теперь, Этайн? Ты уйдешь от меня? — Эохайд отвернулся, сгорбил сильные плечи. — Мы оба виновны перед тобой, и да, оба любим. Ты королева, и мне нечем удержать тебя, кроме наших детей. А он… Он придет, если ты позовешь. Волки всегда приходят. Он порвет препоны двух миров, но явится на твой зов. Боудикка легко сочинит очередную сказку о том, почему королева исчезла — уже навсегда.

Этайн молчала один миг. Затем приникла к Эохайду, повернула к себе искаженное мукой лицо.

— Нет, мое сердце. Я не хочу разрушать. Я хочу детей, хочу любви и добра всем мирам. И буду молить о счастии для моего мальчика. Для того, кого уже никогда не смогу обнять. Но и забыть — тоже.

— Я… — Эохайд вздохнул. — Я могу что-то сделать для тебя?

— Ты много раз спрашивал о подарке. Я выбрала. Я не хочу, чтобы из-за тяги к власти или магии пострадал еще хоть один ребенок.

— Я обещаю тебе, мое солнце.

Эохайд обнял жену за талию, подхватил под локоть, и они медленно вернулись в дом.

Я прервал видение.

— Что было дальше, вам известно, мой король. На другой день по всем площадям Манчинга герольды огласили указ: места «людям над людьми» больше нет…

Дядя очнулся от видения с яркой молодой Этайн: беременной, любящей и любимой. Глянул тяжело, жестом приказав уйти.

— Этайн прожила долгую и счастливую жизнь, и она тоже уверена — мальчик жи…

— Спасибо, Джаред. Оставь меня.

И я ушел.

Друиды не лгут. Этайн, и правда, всколыхнула два мира. Волчий король преступил свои же законы, а поплатился весь Нижний.

Мидир, и правда, убил свою любовь. Любовь, которая стала истинной и удержала от окончательного падения наши земли.

Куда ушли изгнанные из всех миров Не-сущие-свет, напитавшись магии древнего бога, неизвестно. Снимется ли Проклятие, теперь не скажет никто. Мы можем лишь жить, ждать и надеяться.

Эпилог. Вересковая сказка

После прощания с Этайн наш король словно бы захворал.

Вначале все было как всегда. Разве дальней стороной обходил он восточную беседку. Молчал, и вместе с ним молчали все волки. Почти не ел, и ни у кого кусок не лез в горло. Не брал в руки ни палку, ни меч, и Алан отменил занятия «на неопределенный срок». Благо, воевать нам пока было не с кем.

Мэллин таскался за братом хвостом. Ходил колесом, дерзил, злил, пел песни… Но выводить нашего короля из мертвенного спокойствия ему удавалось все сложнее.

А потом дядя улегся на скамейку. И лежал не вставая вот уже два дня. Смотрел в небо. Не будь открыты глаза, решили бы — спит наш король.

Уж лучше бы разломал что, скорее пришел бы в себя!

Мэллин свернувшись калачиком лежал в ногах Майлгуира. Завидя меня, завертелся, шумно вздохнул. Посмотрел заинтересованно, а я не мог избавиться от ощущения, будто принц знает все мои мысли. Готовность растревожить нашего родича любым способом он определил точно и подмигнул, готовый помочь.

Мэллину в последнее время приходилось чуть ли не сражаться с братом за возможность быть рядом.

Дядя вчера прогонял его трижды. А сегодня, беспокоясь, сам приказал привести обратно, но велел не открывать рот. Признаться, я готов был льстить или угрожать, лишь бы Майлгуир очнулся.

— Мой король… Мой король!

Он не отвечал.

— Мой король, виверны зашевелились.

— Вы с Аланом справитесь, — наконец невыносимо медленно вымолвил он.

— Мой король, из дома Леса приехало посольство с вестью о новом лорде. Лорд Фордгалл…

— Лесные подождут, — слова упали, как капли клепсидры.

Мэллин провел пальцами по губам, потом развел руками.

— Надо жить дальше, мой король, — вырвалось у меня.

— Свежая мысль. Это все? Тогда ступай.

— Нет, мой король, не все. Из Укрывища пришла добрая весть! Родился первый благой ши, с позволения сказать, белый.

Долгая пауза, выдержанная мной для того, чтобы мой король осознал поворотность этого момента, привела лишь к тому, что он ответил так тихо, что я едва разобрал:

— А Кольца продолжают убивать…

— Завтра Ллвид хочет показать вам новорожденного. Ваш долг…

— Не говори мне о долге! — вскипел он на миг, но тут же остыл. — Завтра, Джаред. Завтра я буду готов.

Это вселяло надежду. Я вздохнул и решился.

— Вы снова не поверите мне, но позвольте рассказать вам одну историю. Скорее, сказку. Сказку о Потерянном принце.

Мидир чуть-чуть шевельнулся, вздохнул.

Значит, можно.

— Принца очень любили король и королева, даже тогда, когда он еще не родился. Ему прочили судьбу великого мага, слишком незаурядными были его родители. Однако новорожденного украла злая колдунья, — мне упорно виделась Боудикка. — Королева, не вынеся печалей, вернулась в свой мир, откуда пришла когда-то, и король остался совсем один. Он решил, его сын умер! Впрочем, почти так и было. Злая колдунья выпила силу принца, а потом выбросила на берег моря.

Майлгуир немного повернул голову, самую малость показывая заинтересованность. Но по-прежнему не глядел на меня.

— И малютка-принц наверняка бы погиб, если бы из волн не вышел морской царь. В его зеленом мире было все, но владыка четырех океанов и морей без счета всегда суров и печален. Причина печали в том, что отец Балор наградил своего его проклятием бездетности.

Мэллин хмыкнул, подпер голову кулаком.

— «Что это там пищит?» — спросил морской царь первого министра. «Это же благие! — протянул маленький храбрый министр. — Они вечно выбрасывают что-то ненужное. Стоит ли оно вашего внимания, си-и-ир?» Однако морской царь решил, что стоит. В волчьем шлеме захлебывался от крика ребенок, и суровый синий фомор не выдержал. Он поднял малютку и прижал к груди. Тот всхлипнул и сразу перестал плакать. «Это же благой!» — возопил первый министр. «Разве?» — ответил морской царь и первый раз за многие века широко улыбнулся. Ибо ребенок, прижавшись к тому, кто поделился с ним силой, превратился в крошечного фоморчика. «Какие у него рожки», — тут же умилился первый министр. Он протянул красный плавник, а ребенок цапнул его крепкими фоморскими зубками. «Весь в папу», — пробурчал министр.