Елена Мельникова - Славяне и скандинавы

• Название: Славяне и скандинавы
• Автор: Елена Мельникова
• Издательство: ПРОГРЕСС
• Жанр: История
• Год: 1986

Авторы книги известные ученые из СССР, ГДР, Польши, Швеции, Дании и Финляндии на основе обширного круга письменных, археологических источников VI - XII веков прослеживают историю возникновения и становления первых государств у славянских и скандинавских народов.

В книге дана подробная характеристика экономики, культуры, искусства, нравов и обычаев славян и скандинавов, исследуются их взаимосвязи. Обосновывается тезис о равноправном и творческом вкладе этнических, национальных культур в создание общеевропейской культуры.

Рекомендуется широкому кругу читателей

---

Наконец, следующую сферу художественной деятельности составляют изделия с ярко выраженной племенной или этнической спецификой, если и попадавшие в чуждую среду, то не вызывавшие в ней подражаний; таковы, например, славянские S-видные височные кольца, обнаруженные в Скандинавии. Норманнские женщины не носили этих украшений. Три таких кольца, найденные в одной из могил в Станго на Готланде, указывают, что здесь погребена славянка. В качестве предметов из драгоценного металла такие кольца попали в некоторые клады серебра, найденные на Готланде, в Сконе, в Смоланде (цв. илл. 10). Изготовлены они были, по-видимому, в низовьях Одера61. Подобным же образом обычно оцениваются скандинавские скорлупообразные, кольцевидные и трехлепестковые фибулы (цв. илл. 13). Скорлупообразные фибулы были существенным функциональным и декоративным элементом этнографически своеобразного костюма скандинавских женщин. Находки таких фибул в славянских землях, особенно в погребениях, определенно указывают на захоронения скандинавских женщин, а если погребенный мужчина, то, вероятно, его не славянское, а скорее балтское или финское происхождение62 (цв. илл. 14). Одиночные находки на поселениях, конечно, могли быть военной добычей. Наконец, распространение рунических камней или рунических надписей на местных материалах столь же определенно указывает на присутствие скандинавских резчиков, владевших руническим письмом.

56 Уже P. Сковман обратил внимание на то, что трудно или невозможно отличить серебряные изделия, изготовленные на южном или на северном побережье Балтики славянскими или скандинавскими мастерами: Skovmand R. De danske skattefund fra vikingatiden og den aeldste Middelalter indtil omkring 1150. – Aarbøger for nordisk oldkyndighed og historie, 1942.

57 Пример гребня со стилизованной звериной головкой см.: Сhоtliwу Е. Skandynawska pochewka do grzebienia z Wolina. Materialу Zachodniopomorskie, 1966, t. 12, s. 371, karta 2. Об изготовлении так называемых фризских гребней на Староладожском поселении с начала его существования см.: Davidаn О. I. Contacts between Staraja Ladoga and Scandinavia. – In: Varangian Problems, p. 85; Hilczer ówna Z. О grzebieniach ze Starej Ladogi. – SA, 1966, t. 13, s. 451-457.

58 См.: Kirpičnikov A. N. Connections between Russia and Scandinavia in the 9th and 10th Centuries, as Illustrated by Weapon Finds. – In: Varangian Problems, p. 50–78 ;Ruttkau A. Waffen und Reiterrütistung des 9. bis zur ersten Hälfte des 14. Jh. in der Slowakei. – Slovenska Archeologia, 1975, t. 23, S. 119–216; 1976, t. 24, S. 245–295.

59 Kirpičnikov A. N. Op. cit., p. 71.

60 Список находок Żak J. Importy..., c. analityczna. Датировка находок в западных областях Балтики должна быть существенно откорректирована в связи с находкой в Ральсвике: спиральные браслеты и гривны со змеевидными головками известны уже в IX в. и не позднее сер. X в. При обсуждении рукописи данной работы В. В. Седов отметил (в письме 7.10.76), что браслеты со змеевидными головками – не финно-угорского, а балтского происхождения. Раннее и широкое распространение украшений со змеиными головками, связанное с культом змеи у балтских племен, недавно твердо установлено исследователями. В восточнославянских областях подобные украшения представлены прежде всего там, где славяне соседили с балтами или ассимилировали их. См.: Гуревич Ф. Д. Украшения со звериными головками из прибалтийских могильников. К вопросу о культе змеи в Прибалтике. – КСИИМК, 1947, вып. 15, с. 68–76; Седов В. В. Славяне Верхнего Поднепровья и Подвинья. М., 1970, с. 121–123.

61 Żak J. Zachodniosłowiańskie kabłączki skroniowe w Skandynawii. — In: Liber Josepho Kostrzewski octogenario a veneratoribus dicatus. Wrocław, 1968, s. 418.

62 Так полагает, в частности, исследовательница курганов юго-восточного Приладожья С. И. Кочкуркина. Однако в первых столетиях II тыс. н. э. у прибалтийских ливов эти украшения вошли в состав местного этнографического костюма и были дополнены вполне самобытными роскошными нагрудными привесками (подобные дополнения скандинавских фибул местными финно-угорскими украшениями известны и в некоторых приладожских курганах. - Прим. перев.). См.: Кочкуркина С. И. Связи юго-восточного Приладожья с западными странами в X-XI вв. - Скандинавский сборник, вып. 15, Таллин, 1970, с. 145-161; она же. Юго-восточное Приладожье в X-XIII вв. Л. 1973, с. 28-30, 63; Тõnissоn Е. Gauja-Liven, S. 119-121, Taf. 35, 36; Лeбeдeв Г. С. Археологические памятники Ленинградской области. Л., 1977, с. 208-210.

Славяне и викинги как торговцы и воины

Охарактеризованные выше культурные течения зарождались в результате развития социально-экономических процессов, политических и военных событий эпохи перехода к феодальному обществу, государству и новым этническим общностям — раннесредневековым народностям. И исходные, и последующие этапы процесса становления племен и племенных союзов, народностей, этнических и государственных территорий определялись в конечном счете действием этих социально-экономических и военно-политических факторов. Не следует преувеличивать культурное воздействие очагов культуры в западных, центральных, южных и юго-восточных районах Европы, Переднего Востока и Средней Азии. Первоочередную роль играло длительное и самостоятельное внутреннее развитие северных, циркумбалтийских областей: именно оно связало их во все более единый культурно-исторический регион. Связь эту осуществляли купцы, миссионеры, с дарами прибывавшие с запада, или военные дружины, двигавшиеся с севера. Народы Балтики при этом прокладывали себе доступ к благам цивилизации, овладевая ими в соответствии со своими собственными потребностями. В странах Балтийского региона имелись различные общественные силы, заинтересованные в доступе к новым источникам ценностей. Южные контакты славянских племён со времен поздней античности отличались большой устойчивостью; об их результатах речь шла выше. В связи с этим можно вспомнить примечательный эпизод, рассказанный византийским хронистом Феофилактом Симокаттой. В 594 г. византийскому императору Маврикию представили пленников, входивших в состав славянского посольства к аварскому хану. Славяне, отправившие это посольство, обитали «на внешней окраине западного Океана», т. е. на юго-западном побережье Балтийского моря. Посланники, которым, по их же сообщению, нужно было провести в пути 15 месяцев, должны были убедить аварского хана в том, что их племена, живущие на Балтике, из-за чрезвычайной отдаленности не смогут принять участие в запланированном походе на Византию63. При всех неясностях, остающихся в этом сообщении, можно тем не менее прийти к выводу, что непосредственные сношения племен Балтики с народами Юго-Восточной Европы не были невозможны. В Скандинавии это продвижение на юг осуществляли прежде всего викинги64, варяги65 или норманны66, под воздействием нарастающего господства конунгов, знати и их дружин. Цели движения заключались в том, чтобы в военных или торговых походах добыть богатство в соседних или дальних землях, то есть, следовательно, проложить доступ к дунайской, византийской, понтийской и собственно средне- и переднеазиатской цивилизации, к цветущим центрам франкского государства на Рейне и на территории нынешней Франции, к Англии и Ирландии (илл. 15).

 

15. Народы и государства Европы и Передней Азии в IX-X вв.

1. скандинавские племена,

2. славянские племена,

3. области Западной Европы, подвергавшиеся набегам викингов,

4. области расселения скандинавов в Западной Европе,

5. арабские халифаты,

6. археологические комплексы скандинавского происхождения (IX—X вв.),

7. археологические комплексы славянского происхождения в Скандинавии.

Скандинавы эпохи викингов в период перехода от родового строя к феодализму были здесь особенно активны. «Могучие бонды», возглавлявшие домовые общины, представители пламенной аристократии хёвдинги, вели ожесточенную борьбу за власть. Они стремились утвердить своё господство в системе эксплуататорских отношений: «Конунг должен воевать, а не пахать землю»67. Это относилось и к его приближенным, и к «могучим бондам». Саги, записанные только в XIII в., но, видимо, в определенной степени отражающие историческую действительность более раннего времени, передают атмосферу всеобщей неуверенности, характерную для раннего средневековья в Дании, Норвегии и Швеции. О подобной же обстановке свидетельствуют и современники событий, хронисты Средней и Западной Европы68. Движение это охватывало не только скандинавов: конунги и ярлы набирали себе на службу дружинников отовсюду, где только их можно было найти. Довольно часто отмечается присутствие финских воинов в дружинах шведской знати69, вместе с ними бывали и славянские воины: у нас есть сведения об этом от начала XI в.70 В материковой Швеции, а частично также на островах Готланд и Эланд в этот период возникли многочисленные укрепления, в которых люди спасались во время частых военных нападений71. Часть потерпевших поражение в этой борьбе за господство вынуждена была переселяться, чтобы сохранить свою свободу в более благоприятных условиях. Такого рода причинами могут объясняться грандиозные заморские походы в области, где государственной организации еще не существовало: на южную Балтику, в Финляндию или северную Скандинавию. Правители страны в свою очередь организовывали большие морские и военные походы, чтобы увеличить свои богатства за счет торговли, разбоя и открытой войны, как рассказывает об этом в середине IX в. Римберт, повествуя о действиях свейского конунга Олава в землях куршей. Определенную роль играла также и тяга к приключениям, но только лишь как вспомогательный, субъективный, но не общественно значимый, основополагающий фактор.