Николай Задорнов - Симода

• Название: Симода
• Автор: Николай Задорнов
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-4444-5517-3

Николай Павлович Задорнов (1909—1995) — известный русский писатель, заслуженный деятель культуры Латвийской ССР (1969). Его перу принадлежат два цикла исторических романов об освоении в XIX веке русским народом Дальнего Востока, о подвигах землепроходцев.Роман «Симода» продолжает рассказ о героических русских моряках адмирала Путятина, которые после небывалой катастрофы и гибели корабля оказались в закрытой, не допускавшей к себе иностранцев Японии. Действие романа происходит в 1855 году во время Крымской войны.

---

– Необходимо знать глубины для спуска корабля, – ответил Путятин. – А как называется это место? – обратился он к дайкану.

– Это Усигахора.

– Как перевести?

– Долина быка, – перевел Татноскэ.

– Чья же тут земля? – спросил Сибирцев.

Его начинали интересовать отношения крестьян и помещиков в Японии. Крепостного права нет, но есть зависимость, суть которой до конца непонятна.

– Это земля Ота-сан, – неохотно ответил Татноскэ.

– А чья гора?

– Это гора господина Ота.

– А мне сказали, что вся северная часть деревни принадлежит князю с прилегающими землями, а южная – другому князю?

Путятин сам помещик, его также интересовали земельные отношения. Он взглянул на дайкана. Эгава понял, что придется объяснять. Все, что они хотят узнать, до сих пор, наверное, тоже являлось тайной. Вообще тайн так много! Но если посол зачислен в список Эдо, а страна открывается и подготавливается к международной торговле, то на такой вопрос можно ответить.

– Это владения князя Мидзуно из города Нумадзу, – сказал Эгава.

– Как же вы говорите, что земля и гора принадлежат Ота? – обратился Сибирцев к Татноскэ. – Может быть, земля в аренде у Ота?

– Да, да, – закивали японцы головами.

– Или собственность Ота?

И с этим согласились. Потом Татноскэ сказал:

– Нет, это не аренда. Это земля Ота.

– Или владения князя?

– Да, владения князя...

– Господа, довольно воду в ступе толочь! – объявил Степан Степанович Лесовский.

– Эти доски пойдут на лекала, – заметил Колокольцов.

Вызвали матросов и рабочих.

– Выносите все! Тонкие доски кладите отдельно, – велел Александр Александрович, – а плахи нужны для стапеля. Скажите переводчику, чтобы их люди помогли.

Вошли японские рабочие, прибывшие с Эгава и до того сидевшие на поляне на корточках.

Вася Букреев впотьмах не заметил чурбана и зашиб ногу.

– Едят тебя мухи! – запрыгал он.

Молодой японец Таракити с трудом подхватил опущенный конец плахи.

– Давай-ка, брат! – сказал Берзинь. – Бери... А теперь...

– Раз-два – взяли! – сказал по-русски Таракити. Это тот самый молодой японец, который в храме Хосенди, когда Колокольцов стал при всех иронически отзываться о японском судостроении, вдруг спросил серьезно: «А как у вас?» Еще тогда все обратили на него внимание.

Берзинь и японец подняли на плечи и вынесли тяжелую доску.

– В этом помещении, господа, можно расположить кузницу, – сказал Путятин, осматривая сарай снаружи.

Шиллинг перевел по-голландски, что помещение годно под кузницу, но надо переменить крышу. Соседний сарай адмирал приказал разобрать – нужна площадка для стапеля.

– Есть ли у вас кирпич? – спросил Колокольцов дайкана.

– Да, конечно, кирпич у нас есть. Сообщите, сколько надо. Мы доставим лодками.

– Мы вам уже говорили, что дальше нам не обойтись своими плотниками и кузнецами. Работы будет много.

– Все плотники этой деревни работают, выполняя заказы адмирала. Сюда идут плотники, судостроители из других мест. Всего завтра будет семь артелей.

Елкин вернулся с промера, когда адмирал и офицеры стояли у самого начала ущелья, казавшегося крутым, падавшим с неба желобом, заросшим лесом.

– Наверху хороший лес, – Елкин показал на обрыв. – Надо рубить самим и валить, не спрашивая цены.

– Как это, не спрашивая цены? – закричал Евфимий Васильевич.

– Алексей Николаевич, этот сарай разобрать, а тот – под кузницу, – велел Колокольцов. – Вы произведете съемку площадки и расчеты. Я полагаю, места тут вполне достаточно, однако часть горы придется срезать, чтобы поставить кнехты.

Колокольцов и Сибирцев прошлись по всей площадке. Потом оба враз ловко вскочили на каменный обрыв и рывками стали подниматься вверх по липкой и мокрой почве. За ними полезли матросы.

– Сосны – и тут же пальмы растут! – воскликнул Леша.

Внизу затрещали стены сарая, доски и стропила полетели на землю.

– Ой-ё-ё, Вася! – крикнул Маслов сверху, завидя Букреева у сушильни водорослей.

Когда все возвратились в деревню, у ворот чертежной стояла толпа девиц, глядя на часового.

– Их никакой силой не отгонишь, – пожаловался матрос.

– А что им надо? – спросил Лесовский.

– Да просто стоят, и ничего им не надо. Дети!

...Утро. Под открытыми окнами чертежной цветут красные камелии. Стенки убраны. Офицеры и юнкера без мундиров ползают по полу, лежат на листках бумаги с линейками, циркулями, кистями и чертежными карандашами. В окна заглядывают дети.

– Приглашен знаменитый математик и ученый, чтобы сделать точные расчеты и высчитать соотношения западных мер с японскими, – объяснил Татноскэ.

Ота-сан тут же. Он сам пригласил математика.

– Юнкер Корнилов, дайте рисунок крепления шпангоута с килем, – сказал Колокольцов. Он велел чиновникам потесниться, а плотникам сесть поближе.

Японцы окружили своими бритыми головами столик, на котором появился чертеж.

– Смотрите. Вот эти две части скрепляются стальной пластиной, которая согнута и образует прямой угол. Одна сторона крепится наглухо к килю, а другая – к шпангоуту. Ваши японские суда строятся целиком из дерева. На наших кораблях множество железных частей. Все рисунки будут готовы для кузнецов завтра.

Рассмотрев чертеж горна и мехов, Эгава сказал, что уже привезены японские мехи, которые для японских мастеров привычней, и что японцы будут разогревать поковки по-своему, а русские кузнецы могут ковать, как им привычно.

– У них мехи, Александр Иванович, – сказал кузнец Залавин, – как ящик с поршнем. Вроде паровой машины.

– Завтра, господа, с утра прошу представить мне ваших мастеров, с которыми я буду работать, – сказал Колокольцов. – Устройство корабля я должен объяснять не чиновникам, а мастерам. Срочно начинаем дело. А теперь адьё...

– Что такое «адьё»? – спросил Татноскэ. – На каком языке?

Колокольцов поспешно улыбнулся и постарался полюбезнее распрощаться с дайканом. Остальных чиновников, пожелавших задержаться, велел гнать из чертежной и никого не подпускать зря.

Ябадоо с крыльца вперил свой свирепый взгляд в топор, которым матрос тесал лекало.

Колокольцов вышел. Солнце грело по-весеннему. Ябадоо кланялся и, подойдя, о чем-то заговорил. Из лагеря слышались крики – там, видно, приводили в порядок войсковое имущество. Каждый у Путятина знал свое дело. Подоспевший Татноскэ объяснил Колокольцову, что Ябадоо приглашает его к себе на обед.

Колокольцов нащупал в кармане куски сахара, который сам завернул в японские чистые салфетки. Он брал сахар, чтобы раздавать детям.

Почтительно глядя на Колокольцова, самурай сморщил лицо, вытянул губы дудкой и все кланялся, а переводчик опять повторил, что Ко-ко-ро-сан приглашается на обед.

В храме Хосенди адмирал собрал за длинным столом всех, как на военный совет.

– Господа офицеры! – объявил он. – Приступаем к закладке первого в истории Японии европейского судна. Нечего говорить вам о значении этого. Господа! Я назначаю командиром строящегося корабля Степана Степановича. А заведующим постройкой – вас, Александр Александрович! Сам я в ближайшее время должен буду отправиться в город Симода, чтобы продолжить переговоры с японским правительством. Наш корабль – школа для японцев. Но все зависит от вас, господа, и также от наших людей...

– Сегодня же начнем проектировать стапель, – объявил Лесовский.

Вечером Колокольцов сидел у Ябадоо за лангустами, креветками и сакэ. Самурай вытягивал губы дудкой. Пили из маленьких чашечек. Ябадоо долго что-то объяснял. Оказалось, что он просит переехать Александра на новую квартиру.

Куда? Зачем?

Ябадоо ужасно смутился. Потом приосанился и пояснил, что если переехать к нему, то удобней будет работать вместе. Можно все время говорить о деле и советоваться, приходить пить чай. К этому дому ближе источник с хорошей водой.

«Однако, – подумал Колокольцов, – предложение, конечно, заманчиво».

Ябадоо добавил, что даст несколько комнат, Александру будет очень удобно и тихо, у него будут слуги.

Убраться с глаз капитана – ради одного этого стоит! Неплохо бы зажить вольной жизнью! При всей своей строгости, любви к делу и самодисциплине Александр полагал, что все же тут он зажил бы на славу! Японец – царь и бог в своей деревне. Но надо очень осторожно... Пока нечего и заикаться. А Ябадоо, кажется, умел брать быка за рога.

Вошла жена самурая, на этот раз с Сайо. Обе встали на колени перед Александром. Сайо как статуэтка, она маленькая, у нее свежие щечки, взгляд глубокий, но острый и со странным оттенком как бы покорной оскорбленности. А все же что-то милое и очень привлекательное есть в скуластом обиженном личике.