Кэти Остлер - Карма

• Название: Карма
• Автор: Кэти Остлер
• Жанр: Современная проза
• ISBN: 978-5-4370-0149-3

Индусское Майя или сикхское Джива – у главной героини два имени, два пути. Живя в Канаде, выбора можно не делать, но в пятнадцать лет Майя-Джива оказывается с отцом в Индии. В тот самый момент, когда сикхи убивают Индиру Ганди и в стране начинается чудовищная резня. Исчезновение отца, бегство из Дели, чужие люди, которые могут и помочь, и ранить, – жизнь превращается в череду испытаний, пройти которые можно, только открыв сердце любви и состраданию.

---

Что. Ты. Сказала.

Я сказала, что, когда ты играешь, пальцы у тебя очень быстрые. Бегают, как мыши в амбаре. В смысле… такие веселые мыши.

Да. Мыши. Я играю музыку для кур, коров и спящих котов. А моя дочь говорит, что пальцы у меня похожи на грызунов.

Вскинув над головой красивые руки, мама словно бы играет на подвешенном в воздухе пианино. Ее короткие белые ногти сияют, как опалы.

Внезапно мата хватает меня за руку и тащит вниз по лестнице на кухню. Открывает тяжелую заднюю дверь, пинком распахивает дверь с сеткой от насекомых и выталкивает меня на тусклый солнечный свет. Летом от нас бы в разные стороны бросились испуганно кудахчущие куры. Осенью я услышала бы, как где-то в поле кашляет черными клубами дыма комбайн. Но зимой до меня не доносится ни звука. В прерии тихо. Как в серединке куриного яйца.

Скажи, что ты слышишь, Майя?

Она держит меня за дрожащие плечи. Я ищу ответ поудачнее, такой, чтобы она перестала злиться, улыбнулась и больше не чувствовала себя одинокой. Я хочу сказать, что слышу музыку. Я слышу Баха, когда кормлю кур. Слышу Бетховена в ритме собственного сердца. Музыка окружает меня со всех сторон.

Я слышу твою музыку, мата, – вертится у меня на языке. Но нет, это прозвучит глупо.

Я слышу ветер, – говорю я шепотом. Мата отпускает мои плечи и смотри на свои руки, как будто они чужие. Я его постоянно слышу.

Мама смотрит на небо, исчерченное облаками, похожими на конские хвосты. Если повезет, Майя, этот твой ветер в один прекрасный день унесет меня прочь. Она входит в дом и, потянув сетчатую дверь, щелкает пружинной щеколдой. Потом закрывает и запирает деревянную дверь.

Иногда ветер шепчет мое имя: Майя.

Кто видел ветер?

«Ни ты, ни я не видали, нет.
Но когда клонят кроны деревья,
Это их ветра порыву привет».

Миссис Робинсон прочитала нам это стихотворение Кристины Россетти в третьем классе. А потом мы пошли на улицу посмотреть, как это бывает.

Восьмилетние школьники числом двадцать один, со спортивной площадки эльсинорской начальной школы мы во все глаза смотрели на поле. Ждали, когда ветер начнет гнуть колосья.

Вижу, вижу! – закричала я. – Вижу оранжевый ветер!

Нет, детка, – сказала учительница. – Ветер увидеть нельзя. Видно только, как он дует.

Я его правда вижу.

Не видишь, не видишь, – насмешливо заголосили мои одноклассники. – Ты все придумала.

А я ничего не придумывала. Я на самом деле видела, как над подсолнухами реяла широкая оранжевая лента.

Их смех напомнил мне о том, что я и так уже хорошо знала. Я другая. У меня странные родители, приехавшие издалека. Из-за океана, из страны тюрбанов и сари, где пишут смешными закорючками. Я принадлежу к народу, который умеет видеть то, чего нет. Создает целые миры из ничего – из воздуха, ветра, воды, мести.

Но Хелен, самая красивая девочка в классе, позавидовала мне.

Если бы я умела видеть ветер, я бы умела и прятаться, – шепнула она мне. – А то у моего отца ужасный характер. Он бьет меня даже за то, что я не люблю фасоль!

Она взяла меня за руку. У меня появилась подруга, которой тоже хотелось исчезнуть.

Подслушано через стенку

Амар, со мной никто в городе не разговаривает.

А ты первая заводи разговор. Старайся быть дружелюбней. Со временем этому можно научиться.

Со временем? Мы здесь уже девять лет.

Надо больше стараться.

Почему это я должна стараться, а не остальные? Как-то раз одна женщина протянула ко мне руку и пощупала мое сари. Как будто я не живой человек, а рулон материи на полке в магазине. Это грубо и невоспитанно.

Тогда носи платье. Штаны какие-нибудь. А в сари ходи только дома.

Ни за что. У канадцев одежда уродливая. Хуже одеваются только пугала в огороде. А ты сам, например, смог бы тюрбан не носить?

Тюрбан – совсем другое.

О да, Амар. Совсем другое дело. Потому что ты мужчина. Потому что сикх. А я – простая индусская женщина в богом забытой дыре.

Но и здесь надо ходить с высоко поднятой головой, Лила.

Я больше не могу. Их взгляды прожигают мне кожу. Как будто от меня все время требуют извинений, а я даже не понимаю за что!

Ну хорошо, если тебе так больше нравится, сиди дома и никуда не ходи.

Я больше не могу так жить, Амар. Прошу, свози меня домой.

На это нет денег, Лила. Нужно купить новые инструменты в мастерскую.

Ну хотя бы позволь мне одной слетать. Умоляю.

То есть ты хочешь бросить здесь дочь и мужа?

Ненадолго же, Амар. На два-три месяца. Не больше.

Лила, нельзя думать только о себе! Ты живешь здесь.

Это не жизнь! Это медленное умирание.

Мама плачет по ночам. Отец без конца мерит шагами комнату. Я накрываюсь одеялом с головой, чтобы ничего этого не слышать.

Всему свое время

Так всегда говорит миссис Харт, наша классная руководительница. Надо научиться терпеть. Тот, кто умеет ждать, будет вознагражден.

Класс замер. Спины в струнку. Руки на партах. Мы стараемся не дышать. Вздохнешь – и тебе конец.

Всему свое время, – говорит миссис Харт негромко. Она прохаживается между партами, вертя бедрами, как двумя тыквами на шарнирах.

Ну и картина, – стонет Майкл. Его слышно даже в первом ряду.

Хелен, хихикнув, затыкает кулаком себе рот, идеально подведенный розовой помадой. Я смотрю на нее в восхищении. Она стала моей лучшей подругой в тот день, когда сказала: Не смей стричься, Джива. А то я тебя убью.

Учитесь терпеть, – повторяет миссис Харт. – Я отпущу вас по домам, только когда в классе наступит идеальная тишина. Торопиться мне некуда, я могу здесь и до вечера просидеть.

А ведь и правда может, – бормочет Майкл у меня за спиной. – Т-т-терпение, Джива. – Его губы совсем близко. Дыхание щекочет мне шею. – Терпение, девочка. На свете есть вещи, ради которых стоит потерпеть. Его слова жгут мне кожу.

Терпение

Это слово отец часто произносит в разговорах с мамой.

Давай запасемся терпением, Лила. В Пенджаб мы обязательно поедем. Может, к тому времени Бог соблаговолит послать нам еще ребенка. Мальчика.

Правильно, Амар, давай сидеть и ждать, пока твой Бог чего-нибудь там соблаговолит.

Она идет прочь из комнаты. Немного погодя сверху доносятся раскатистые аккорды Бетховена.

Я тоже стараюсь собраться с силами и терпеть.

(Не в ожидании поездки в Пенджаб. Она меня абсолютно не волнует.)

Не пустое место

Мне приходится терпеливо ждать, пока Майкл обратит на меня внимание. Не на цвет моей кожи. Не на мое сари. Не на персонажа костюмированного представления. А на меня.

(На меня такую, какая не будет для него пустым местом.)

Сначала я улыбалась ему, все время, даже когда он меня нарочно не замечал. Я помогала ему с заданиями по математике. Смеялась над его малахольными шуточками.

(Анекдот про трех голых и продавца жалюзи – шутка не то чтобы очень смешная.)

Потом вмешалась Хелен.

Не показывай, что ты к нему неравнодушна, – сказала она. – Мальчишки таких неравнодушных ни в грош не ставят. Нет. Нет. Нет. И с математикой ни в коем случае не помогай. Скажи, что сама последнюю контрольную плохо написала. А то мальчишки терпеть не могут слишком умных.

(Неужели?)

И я принялась игнорировать Майкла. Делать вид, что его для меня не существует. И он, разумеется, начал меня цеплять.

Доброе утро, Рикки-тикки-тави!

А я совсем не обижалась.

(И почему я такая глупая?)

Я была счастлива, что у меня есть подруга, которая учит меня быть хозяйкой своим желаниям.

Мужчины любят чувствовать себя хозяевами положения, – наставляла меня Хелен. – А когда не получается, они теряют к тебе интерес.