Элизабет Симпсон - Обычная сказка

• Название: Обычная сказка
• Автор: Элизабет Симпсон
• Жанр: Любовно-фантастические романы

Несмотря на то, что изначально книга была задумана как философские размышления об ответственности за чужую жизнь, единстве с окружающим миром, независимости формы от содержания, роли фатума и судьбы, пересечении пространств и времен в наших душах и…много о чем еще – в результате, получился практически типичный женский роман в стиле фентези. Вот только в нём нет ни малейшего намёка на эротику, сцены насилия или драки. Потому что «Зорко одно лишь сердце. Самого главного глазами не увидишь» (А.Экзюпери).

---

                                              ***

         Второй раз Он пришел в Лес только через неделю, задолго до заката. Подошел к моему дереву, у которого мы встретились, слегка отряхнул снег со ствола, снял перчатку и осторожно погладил кору в этом месте.  Я в это время дремала, как и почти все дриады зимой – большую часть суток. Но необычно приятное тепло от Его пальцев почувствовала и пробудилась – потянула руки, только что бывшие единым целым с ветвями …А когда Он тихонько, смущаясь, позвал «Эй…» я рассмеялась от Его смущения и, окончательно отделив свое тело от дерева, легко преодолев тонкую ткань коры, вышла из ствола. Он услышал мой смех, но меня на этот раз не разглядел, и глаза его, как и в прошлую нашу встречу, стали испуганными.

– Ты… здесь?

– Да…. Какой ты смешной!

– А почему я тебя не вижу, как тогда?

– Потому что не смотришь… Вспомни, что ты меня уже видел, а значит – можешь видеть, нужно только внимательно присмотреться …  А я постараюсь тебе помочь! Смотри… смотри…

        Забыв (а точнее было бы сказать – нарочно отвергнув!) запреты Старца, я стала думать, как и при нашей первой встрече, о тех видениях, что хранились где-то в запертом чулане моей памяти, дверца в котором была достаточно неаккуратно сделана, и сквозь довольно большие зазоры в ней просматривалось…

– ВИЖУ!!!!! – неожиданно заорал Он чуть не на весь Лес. От такого вопля все видения разом вылетели у меня из головы!

– Вот она – ТЫ!!!!  – Он чуть не приплясывал на месте от удовольствия, что у него получилось!

– ЭЙ…!!!!!!  – попытался взять меня за руку, но, как я и ожидала, Его ладонь прошла сквозь мое запястье …. Восторженность в Его глазах погасла.

– Так… ты что же… действительно … призрак?

– Я не призрак! – немного обиженно ответила я. И ничего общего с ними не имею! Я настоящая дриада! Вы, кажется, зовете нас лесными русалками…И не надо хватать меня за руки! Все равно не получится – у нас слишком разные тела. «Разные» –  не просто у тебя и у меня, а вообще – у дриад и у людей…

– А… – в его голосе кислым молоком плеснуло разочарование.

– Ладно, а какой ты меня видишь, расскажи?

– Ну ты такая… Правда, очень неясно я тебя вижу … но лучше, чем в первый раз!… будто смотрю  прямо, а ты стоишь где-то сбоку от меня …вроде бы и есть – и вроде бы и нет… силуэт такой… (Он хмыкнул и принялся довольно бесцеремонно меня оглядывать)…в зелено-белых ленточках, что ли, с косичками…А чего косичек столько много? – Он опять улыбнулся.

– Не люблю ходить растрепанной! – ответно улыбнулась я.

       На самом деле, сколько я себя помнила, я всегда и везде выглядела одинаково…Да и мои соплеменники тоже…И Старец…Ветки не царапали нашу кожу, ветер не трепал волосы, ткань на одеждах не мялась и не изнашивалась.. Мы были свободны от физического воздействия этого мира … почти…

                                     ***

        Мы с Ним гонялись друг за другом на небольшой опушке застывшего в зимнем сне Леса… Он безнадежно увязал в снегу, и я немножко Ему подыгрывала! Он лепил снежки и, хохоча, кидался в меня. Неизбежно промахивался и попадал в окружающие нас деревья. Я, тоже смеясь, уворачивалась, хотя мне не было в этом надобности: все снежки, слепленные Его руками, и вроде бы попадающие в цель, пролетали сквозь меня, оставляя лишь мимолетное ощущение дуновения морозного ветерка…

                                     ***

         Все наши были погружены в неглубокую зимнюю спячку, просыпаясь только изредка, если у Леса возникала в них надобность. Они копили силы и энергию для той поры, когда работы для них будет очень и очень много. А мне было не до сна. Мы беседовали с моим новым знакомым.

         Нет, Он являлся не каждый день – у него были свои дела, своя, отдельная от меня, довольно насыщенная жизнь. Когда же Он пытался мне рассказать о ней – странно! –  я почти все понимала, но оставалось ощущение, что многие из Его дел бессмысленны и служат каким-то пустым целям. И если я Ему говорила о своих сомнениях – Он в большинстве случаев соглашался со мной, но и не собирался прекращать своих занятий, поскольку «так все делают! это просто нужно, чтобы нормально жить, как все, не хуже, и даже лучше многих!» и предлагал мне не морочить голову такой ерундой…

         Я же часто и подолгу рассказывала Ему о своей лесной жизни – когда по Его расспросам, когда только потому, что хотела с ним поделиться своими знаниями, впечатлениями, мыслями… Даже как-то поведала о своих смутных видениях из жизни прошлой, с тайной надеждой, что Он что-то из моих расплывчатых образов опознает, и видение примет более конкретные черты, но… И Он, вроде бы, меня понял, но только восхищенно протянул «ох!…вот это дааа!… красиво!!! Интересно!!! Жаль, Русалочка, что я никогда ничего подобного не встречал у нас!»…

        Он почти сразу стал называть меня так: Русалочка, хотя я была одна из многих дриад-русалок, живущих в Лесу.

Часть 1. Глава 3

< 03 Весна – I – Allegro>

     Наступила весна, и накопленная всеми лесными дриадами за время зимней полуспячки энергия была востребована сполна!

     Хотя у меня не было постоянных подопечных, работы все равно было много, потому что интенсивный рост и резкое пополнение численности Живых в окружающем мире требовало нашей соответствующей заботы. Поэтому даже моя работа, «на подхвате», была очень кстати. Впрочем, иногда я подозревала, что меня просят что-либо сделать исключительно для того, чтобы я не чувствовала себя здесь лишней…

     А потом приходил Он, ждал, пока я закончу работу, или же, наблюдая мою всепоглощающую занятость, грустнел и прощался, с тем чтобы прийти на следующий день. Даже пытался мне помогать; конечно, в силу того, что он был человеком – не очень-то успешно. А когда очередное Дело было сделано, и выдавалась свободные минутки – мы снова вместе гуляли по лесу, я рассказывала ему про все, что встречалось нам, и отвечала на его расспросы про нашу лесную жизнь…

 ***

– Видишь? – я указала Ему на дерево, приметное среди других.

Его соседи, благословением Весны окропленные брызгами нежной зелени листьев, легко перебирали ветвями от едва заметного ветерка, радостно встречая солнечный свет, наслаждаясь соками мягкой, оттаявшей от тяжелого зимнего сна земли.

А это застыло, горестно скрючившись, будто отмеченное знаком беды,  и даже самого малого зелёного пятнышка не было на нём, и птицы, кажется, навсегда покинули его сухие, корявые ветви, хотя от соседних деревьев то и дело раздавались звенящие, наполняющие собой весенний прозрачный воздух, трели.

– Но ты же ему поможешь, да? – вопрос был насквозь пропитан полной уверенностью в моей абсолютной победе над этим несчастьем. О! Если бы всё было так…

Промолчала я, не стала вслух отвечать. Подошла и приложила обе ладони к стволу, проникая чуть глубже сухой, горькой даже на ощупь коры. Жизнь едва теплилась в несчастном. И только в самой сердцевине, еле тлел и никак не мог погаснуть крохотный огонек последней надежды, но считанные дни оставались до того, как он исчезнет навсегда – а, возможно, это бы случилось уже сегодняшней ночью.

И я обратилась к нему – сирому и  убогому Живому, покинутому всеми, обратилась на нашем языке.   Я выплетала всеми силами своей души полифонический узор песни, в которой было напоминание о небесном свете и радости земной, о солнечных теплых днях и о спокойных ночах, несущих освежающую прохладу. О птицах, чье пение наполняет сердце человека тихим светом, а дереву приносит чувство счастья, особенно когда в сплетении ветвей проклевывается своими нежными клювиками новая птичья жизнь. О ласковом теплом дожде,  что смывает любую грязь со ствола, ветвей и дает подземным корням живую влагу. О строгих муравьишках, снующих без устали по стволу с важными делами,  чей целеустремленный топоток напоминает о том, что и сиюминутное – важно. И о влюбленных парочках, томными летними вечерами выбирающими  ствол с низкими ветвями как легкое укрытие от нескромных взглядов, и распространяющих на деревья, сами того не зная, как высшую благодать – ту часть своих чувств, что настолько глубока, что сказать словами о ней невозможно  …

Я плела-пела эту песню, от легкого, нежного пиано – через поднимающуюся волну крещендо – к радостно бушующему форте – и была она без единого слова, но полна любви – и к жизни, ко всем ее проявлениям – и ко всему этому миру, такому сложному, такому разному, но такому близкому для любого из Живых.