Мэтью Сайед - Принцип «черного ящика»

• Название: Принцип «черного ящика»
• Автор: Мэтью Сайед
• Жанр: Психология
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-389-12176-8

В современной культуре принято сосредоточиваться на достижениях и игнорировать провалы. Ошибки воспринимаются либо как цепь случайностей и незначительное отклонение от нормы, либо, напротив, они переоцениваются – тогда человек, принявший неверное решение, обвиняется в некомпетентности и клеймится позором. Британский журналист Мэтью Сайед утверждает, что такое отношение к ошибкам отнимает у людей и организаций возможность извлечь пользу из провалов, сделать соответствующие выводы и изменить то, что послужило причиной неудачи. Он рассматривает две системы – здравоохранение, в котором принято скрывать ошибки, и авиацию, в которой всегда обнародуются причины катастроф. Мэтью Сайед показывает, к чему в долгосрочном плане приводит то или иное отношение к неудаче, как оно влияет на развитие системы, на людей, работающих в этой системе, и на конечных потребителей – нас с вами.

Сайед исследует истоки и последствия ошибок в науке, технике, юриспруденции, спорте, вскрывает психологические механизмы, стоящие за сокрытием неудач, и показывает путь, который может пройти каждый, чтобы изменить свое отношение к ошибкам и положить их в основу будущего успеха.

---

Однако вскоре их уверенность в себе возродилась. Как и предсказывал Фестингер, вера самых стойких членов секты ничуть не пострадала от неудачи, которая вроде бы должна была ее уничтожить. Напротив, в некоторых вера, казалось, стала крепче.

Как такое может быть? Ведь Кич потерпела недвусмысленную неудачу. Она говорил, что мир погибнет, а космический корабль спасет истинно верующих. Не случилось ни того ни другого. Члены секты должны были изменить отношение к сверхъестественным предвидениям Кич. Вместо этого они изменили свое отношение к «фактам».

Фестингер в книге «Когда не сбылось пророчество» (When Prophecy Fails) [96] пишет, что последователи Кич попросту интерпретировали неудачу по-другому. «Наша вера так впечатлила богоподобное существо, что оно решило дать планете второй шанс, – провозгласили они (я утрирую, но самую малость). – Мы спасли мир!» Вместо того чтобы отказаться от культа, наиболее стойкие сектанты стали набирать в него новых верующих. По словам Фестингера, «крошечная группа людей, которая не смыкала глаз всю ночь, породила столько света, что Бог спас мир от уничтожения». Сектанты «праздновали победу».

Этот пример важен не тем, что объясняет поведение сектантов, а тем, что раскрывает правду о каждом из нас. Фестингер показал, что подобная реакция, пусть и в экстремальной ситуации, обусловлена универсальными психологическими механизмами. Сталкиваясь с фактами, которые ставят под сомнение глубоко укоренившиеся в нас убеждения, мы скорее перетолкуем факты, чем откажемся от убеждений. Мы придумываем новые причины, оправдания и объяснения. Иногда мы вообще игнорируем реальность.

Отвлечемся на время от религиозных культов и рассмотрим такую приземленную вещь, как политика. В частности, вспомним о войне в Ираке. Пока конфликт только надвигался, политики оправдывали военное вмешательство в дела Ирака в основном тем, что иракские власти якобы располагают оружием массового уничтожения. Лидеры по обе стороны Атлантики заявляли о том, что, поскольку Саддам Хусейн располагает складами с таким оружием, необходима военная операция. Проблема в том, что уже в 2003 г. стало ясно: никакого оружия массового уничтожения в Ираке нет.

Тем, кто поддерживал политику нападения на Ирак, осознать этот факт было непросто. Получалось, что их суждения ошибочны. Многие очень долго потом доказывали, что без вторжения было не обойтись, и заступались за правителей, поддерживавших это решение. Вера таких людей в необходимость военной операции была очень сильна. Отсутствие оружия массового уничтожения не обязательно означало, что вторжение было ошибкой, но по меньшей мере подрывало его легитимность – ведь оружие было главным аргументом сторонников вторжения.

Нам, однако, интересно не то, нужно было вторгаться в Ирак или нет, а то, как разные люди реагировали на новые факты. Реакция была поразительной. Согласно опросу Knowledge Networks, результаты которого опубликованы в октябре 2003 г. [97], больше половины республиканцев, голосовавших за Джорджа Буша-младшего, эти факты попросту проигнорировали. Они сказали, что уверены в том, что оружие нашли на самом деле.

Вот что писал об этом организатор опроса: «Некоторых американцев их желание поддержать войну привело к тому, что они не воспринимают информацию, по которой оружие массового уничтожения не обнаружено. Учитывая интенсивное освещение новостей на эту тему в прессе и высокий уровень интереса общественности, подобные масштабы заблуждения [поразительны]».

Вы только подумайте: сообщений об отсутствии оружия массового уничтожения будто бы не было! Люди смотрели новости, видели репортажи о том, что такого оружия в Ираке нет, но сумели об этом забыть. А вот сторонники Демократической партии были отлично осведомлены о том, что оружие массового уничтожения найти не удалось. У многих из тех, кто был против войны, этот факт отложился в памяти сам собой. Но больше половины республиканцев о нем даже не помнили!

Внутреннее напряжение, которое мы ощущаем, когда наши убеждения оспариваются фактами, Фестингер назвал «когнитивным диссонансом». Большинству из нас нравится думать, что мы рациональны и умны. Мы уверены, что выносим здравые суждения. Нам неприятна мысль о том, что мы можем заблуждаться. Вот почему, когда мы допускаем промах, особенно крупный, под угрозой оказывается наша самооценка. Мы испытываем дискомфорт и раздражаемся.

В подобных обстоятельствах у нас есть два варианта действий. Первый – согласиться с тем, что наши первоначальные суждения могли быть ложными. В этом случае мы спрашиваем себя: может, довериться лидеру секты, пророчества которого так и не сбылись, не лучшая идея? Мы размышляем о том, что вторжение в Ирак могло быть неоправданным, если Саддам Хусейн был не настолько опасен.

Этот вариант хорош всем, кроме одного: он угрожает нашей самооценке. Он требует от нас принять как данность то, что мы не столь умны, как нам думается. Он вынуждает нас осознать: мы бываем не правы даже в вопросах, которые для нас первостепенно важны.

Но есть и второй вариант поведения: отрицание. Мы перетолковываем факты: фильтруем, интерпретируем, а то и попросту игнорируем. В этом случае нам удается сохранить приятную уверенность в том, что мы все время были правы. Мы попали в яблочко! Нас не проведешь! Где доказательства того, что мы совершили ошибку?

Члены секты пожертвовали ради Кич слишком многим. Все они ушли с работы, на всех обиделись родственники. Их высмеивали соседи. Признать свою неправоту при таком раскладе труднее, чем согласиться с тем, что ты свернул не туда по дороге в супермаркет. У этих людей имелись все предпосылки верить в то, что Кич – настоящая предсказательница.

Вообразите, как стыдно им было бы покинуть ее дом. Как это мучительно – признать, что ты доверился какой-то ненормальной! Разве не естественно, что они отчаянно пытались выдать неудачу за замаскированный (очень хорошо замаскированный) успех? Точно так же многие республиканцы предпочли забыть, что в Ираке не нашли оружия массового уничтожения, и не сталкиваться с реальностью. Оба механизма помогают сгладить ощущение диссонанса и сохранить утешительную веру в то, что вы – разумный, рациональный человек.

В ходе эксперимента, проведенного авторитетным психологом Эллиотом Аронсоном и его коллегой Джадсоном Миллзом, студентов просили поучаствовать в работе группы, обсуждающей психологию секса [98]. Чтобы присоединиться к группе, студенту полагалось пройти процедуру инициации. Одним студентам предлагалась более шокирующая инициация (они должны были читать вслух описания сексуальных сцен из порнографических романов), другим – не столь шокирующая (им предложили прочесть термины, имеющие отношение к сексу). После инициации студенту давали послушать запись дискуссии между членами группы, к которой он только что присоединился.

Эта дискуссия была сознательно сделана Аронсоном необыкновенно скучной и утомительной – такой, чтобы любой непредвзятый человек вынужден был сделать вывод, что, присоединившись к группе, он совершил ошибку. Члены группы обсуждали вторичные половые признаки птиц: оперение, расцветку и т. д. Слушать их было невозможно. Многие из участников «дискуссии» не знали материала, запинались, умолкали на полуслове. Это была настоящая пытка.

Прослушавших пленку студентов просили дать оценку тому, насколько любопытным им показалось обсуждение. Студенты, инициация которых была не столь шокирующей, говорили, что им было скучно. Это реакция понятна. Они оценили дискуссию непредвзято. Их вывел из себя участник обсуждения, признавшийся, что не осилил статью про брачные ритуалы редкого вида птиц. «Безответственный идиот! – говорили студенты. – Он даже не удосужился прочесть небольшой текст! Он подвел всю группу! Мы не хотим работать в одной группе с таким человеком!» [99]

А как отреагировали студенты, инициация которых была более жесткой? Для них все было по-другому. Вот что писал Аронсон в изумительной книге «Ошибки, которые были допущены (но не мной)» (Mistakes Were Made (but Not by Me)), в соавторстве с Кэрол Теврис: «Они сочли дискуссию интересной и захватывающей, а ее участников – привлекательными и остроумными. Они простили безответственного идиота. Его откровенность подкупала! Кто не хотел бы оказаться в одной группе с таким честным парнем? Было сложно поверить, что и те и другие студенты слушали одну и ту же запись».

Что произошло? Разберем данную ситуацию с точки зрения когнитивного диссонанса. Если для того, чтобы присоединиться к какой-либо группе, я приложил немало усилий, если я добровольно позволил поставить себя в весьма неловкое положение, а группа оказалась неидеальной, выходит, я достаточно глуп. Чтобы сохранить самоуважение, мне нужно убедить себя в том, что группа чертовски хороша. Возникает необходимость высказаться, чтобы изменить мое восприятие в положительную сторону.