Василь Ткачев - На всё село один мужик (сборник)

• Название: На всё село один мужик (сборник)
• Автор: Василь Ткачев
• Жанр: Современная проза
• Год: 2015
• ISBN: 978-985-7103-18-8

В новую книгу известного белорусского писателя и драматурга Василя Ткачева вошли его лучшие рассказы. Они – о тех, кого в народе называют чудиками и без кого, считает автор, не такой интересной была бы наша жизнь. Герои писателя – простые люди, все они несут в себе свет доброты и верности родной земле.

Кто-то из критиков назвал Василя Ткачева мастером сюжета, в чем нетрудно убедиться, прочитав эту книгу.

---

В зале послышался смех: многие, похоже, представили, как нырнул за ту будку крючковатый сухопарый старичок.

А Михалыч продолжал:

– Не девка, а хлопчушка какая-то эта Катька. Оно же и правда, товарищи: на кран тот разве девка вскарабкается? У меня бы у самого шапка упала.

Опять послышался смех.

– Михалыч, по сути дела, по сути дела говори, – более строго напомнил старику начальник цеха.

– Так по сути дела и говорю, – немного обиделся старик, заколебался. – Так я и говорю… Тем разом, тоже на дежурстве жены как раз, оконное стекло выбила… Бутылкой…

Несколько человек сразу загалдели, кто-то присвистнул: вот дает Катька!

– Всё у меня. – Старик сел.

– Катерина, ты где? – вроде бы не видел, где сидела крановщица, поискал ее глазами Лисов. – Расскажи все сама. И про цветы, и про выбитое стекло. Давайте Катерину послушаем.

Девушка поднялась – маленькая, щупленькая, подув на прядку волос, что свесилась на лоб, тихо произнесла:

– А что мне вам сказать? – Выдержав паузу, попробовала улыбнуться. – Рвала цветы… Михалыч видел, не даст соврать. И стекло разбила… бутылкой…

– Она хоть полная была или нет? – хихикнул кто-то.

– Полная, – с лица девушки почти совсем исчезла краска. – Полная – как налить. И дорогая – коммерческая. Я, правда, бутылку разбить хотела – не стекло. Так получилось. Но я же, отметьте это, сама стекло сразу же и поставила. Так, Михалыч?

Старик спохватился, подтвердил:

– Эта правда. Сама. Не врет.

– Так что же ты хочешь, дед? С кем не бывает? – заступился за Катьку усатый парень, который сидел недалеко от нее. – Думаешь, если девушка малышка, то ее и ущипнуть можно? Катька, дай деду сдачи!

– Михалыч не виноват, он ни при чем, – спокойно сказала Катька. – Он при исполнении. Ему, может, и спасибо надо сказать, что бдительно на вахте стоит. Да и я, может, также не виновата. С бутылкой ко мне жених приходил… Ну, один раз разрешила… но не каждый же! Не нужен мне жених с бутылкой. А цветы? – она чуточку растерялась опять, застенчиво посмотрела на президиум, по сторонам. – Я люблю Толика… Хотела к нему сходить, извиниться… С цветами. Я люблю цветы. А они, знаете сами, сейчас дорогие… а деньги нам не платят за работу уже второй месяц. Простите… Я больше, товарищи дорогие, не буду. Простите…

Начальник цеха барабанил пальцами по столу, дед Михалыч отрешенно смотрел куда-то себе под ноги, прилизывая растопыренными пальцами пучок волос на лысой голове, кое-кто переговаривался…

– Хлопчушка ты хлопчушка, – посмотрел дед Михалыч на Катьку, когда собрание окончилось и все начали расходиться. – И для кого цветов пожалел, если бы спросить? Тьфу! Только осрамился. Вишь, все на ее стороне, один я только вылез, как Никита из коноплей. Хотя нет, погодите: на клумбе цветы растут все же для города, для нашего микрорайона, а не для одной хлопчушки. Я прав!

Ворона

Почти всегда она просыпалась, когда город еще спал. Едва начинало светать, людей нигде почти не видно и не слышно, и женщина, а живет она на втором этаже, распахивала на балконе настежь окно – и сразу же чувствовала, как свежий воздух обдавал лицо бодрящей прохладой. Куст жасмина в последний год заметно подтянулся, и теперь его ветви как бы просятся к ней в гости: кое-как обломала наиболее настырные из них; те, которые можно было достать руками, отвела в сторону. Вот, теперь другое дело: теперь хорошо видит она под окнами своих котяток, они задрали на добрую тетку головки, моргают глазками, бывает, недолго могут так выдержать, тогда просто кувыркаются на бочок или спинку. Но – смотрят, как только могут, смотрят на нее, на свою кормилицу, смотрят стойко, с надеждой.

– И вы уже проснулись, мои хорошенькие? Бегу, бегу!..

Наталья Титовна любила утреннюю пору. Хотя и вышла год назад на пенсию, позже просыпаться не стала. Это только мечтала: вот стану пенсионеркой, тогда отосплюсь. Какое там! То ли привычка, то ли что-то другое, но как только заговорит на кухне радио, она уже на ногах. И сегодня так же, как и каждое утро, женщина сперва поставила на плиту чайник, а пока вода подогревается, заспешила на балкон и поискала глазами своих питомцев. А их, признаться, и искать особо не надо: котята тут как тут, а если где и развлекаются поодаль, то сразу же сбегутся, как только она появится на балконе: чуют. Точнее – сползутся. Все четверо. Они совсем маленькие, хиленькие, и даже самая низкая трава для них пока большая преграда, мешает. Наталья Титовна же забыла про чай. Она наспех накрошила хлеба в неглубокую мисочку, налила туда молока. Для них хватит еды. Повторила свое «бегу, бегу!» и осторожно, чтобы не расплескать завтрак для котяток, на вытянутой руке понесла мисочку перед собой. А когда те принялись хлебать молочко, каждого котенка погладила, приговаривая:

– Сиротинушки вы мои… Ешьте, ешьте, я вам еще вынесу. Сама не выпью, а вам дам. Кто же виноват, что у вас мамки нет. А где она, вы, видать, и сами не знаете. Только не поверю я, чтобы кошка таких маленьких могла бросить, отчураться. Таких хорошеньких. Человек, прости, Господи, может, вон показывают по телевизору, а кошка не позволит себе такого… Может, убил кто вашу мамку, а? Пейте, кушайте… Вот и молодцы. Только не толкайтесь, всем хватит. Подрастете, тогда вам горя меньше будет. Более проворными и хитрыми станете.

На козырьке крыльца, Наталья Титовна только теперь заметила, сидела вчерашняя большая черная ворона, не сводила глаз с миски, в которой дразнили ее меленькие кусочки хлеба, напитавшиеся молоком.

– А, ты опять тут? – с укором в голосе подняла на нее глаза женщина.

Ворона каркнула и, словно застеснявшись ее, отвернулась.

– Гляди у меня: если опять у малышей отберешь еду – ругать тебя буду. Все поняла? Ты же вон какая здоровая, можешь найти себе что поклевать, а где, скажи вот мне, они, сироты, возьмут, кто позаботится? Кыш!

Ворона словно понимала женщину – послушалась: взмахнула крыльями и перелетела на соседнее дерево, откуда так же не переставала следить за котятами и Натальей Титовной.

В это время на крыльце показалась с пузатой сумкой новая соседка, женщина средних лет. Как ее звать-величать – Наталья Титовна не знает, живет она высоко – аж на девятом, последнем, этаже, и появилась тут совсем недавно: поменяла, говорят, двухкомнатную квартиру на трех. Имеет мужа и дочку-подростка, есть у них и довольно шикарная иномарка. Где работает эта женщина, Наталья Титовна также не знает, одно заметила, что каждое утро спешит куда-то она с туго набитой сумкой. Как вот и сейчас. Новая соседка задержалась около Натальи Титовны и котяток, брезгливо посмотрела на них, затем напустила на себя строгость и неожиданно ледяным голосом сказала:

– Разводите тут антисанитарию!

– Как это? – от неожиданности Наталья Титовна аж разинула рот: она надеялась, что новая соседка также посочувствует котятам, которые рано остались без матери, а та – видели как!.. Ударила, словно молнией.

– А ночами что они выделывают, коты эти! – лицо у новой соседки аж покраснело от злости, она поставила сумку перед собой: по всему видать – тяжелая, а может, просто собралась долго воспитывать Наталью Титовну. – Спать людям не дают. Свадьбы тут, видите ли вы их, ладят. Я на девятом этаже живу, и то слышу. Это непорядок.

– Подождите, подождите, не горячитесь, – начала успокаивать соседку Наталья Титовна. – А я вот на втором этаже, и мне коты не мешают. Сплю. Не слышу их. Ага. Сплю и не слышу.

– И спите себе, а я вот не могу! Развели тут зверинец. А собак сколько! Боже, и что за люди в этом, теперь уже и моем, доме?! Господи! Там-то, на проспекте Космонавтов, где я жила раньше, такого нет. Но было! Я, я навела порядок. Теперь меня там вспоминают, уверена, все хорошим словом. А как же иначе?!

Наталья Титовна вдруг почувствовала, что пересыхает во рту, и какая-то горечь жжет, казалось бы, внутри. Все же она нашлась, что сказать:

– Не ожидала я от вас, женщина, такой злости. Вы же сама мать. А котята – сироты… Неужели вам не жаль их?

– Если жалеете, заберите домой! – покачиваясь из стороны в сторону, новая соседка пошла по своим делам, и когда проходила под кленом, на котором сидела ворона, та каркнула: – Кар-р!.. – Новая соседка от карканья вздрогнула, не сразу, а только сообразив, в чем дело, запрокинула голову на дерево, потом глянула на Наталью Титовну и зло упрекнула: – Вот, получайте! Кормите, кормите и ворон!.. Они за вашими котятами доедят. Нет, я так не оставлю все это!..

Настроение было испорчено, однако Наталья Титовна не особо обращала внимание на все это, а начала успокаивать котят, словно и те слышали злую тетку и понимали все, что она сказала о них.

– Не слушайте вы ее, ешьте, ешьте. Возьми, говорит, к себе в квартиру, если так любишь… Это вас, мои хорошие, сказала, чтобы я взяла. Я бы взяла. Место есть. А потом что буду делать, когда подрастете? Прокормлю ли я вас? Да и привыкну, а когда особенно близки станете, то отрывать потом от сердца больно будет. Знаю. А так вы на свежем воздухе кувыркаетесь-развлекаетесь, травку, которую надо, найдете, по деревьям полазаете… А у меня что? Особой радости мало будет… Жилье как жилье… Четыре стены… Кровать, стол… Телевизор – и вся радость… А тут еще такая оказия, мои хорошие: болею я часто, бываю в больнице… А кого попрошу, чтобы за вами присмотрел и накормил? Некого. Сын пьяница, ему ключи не доверяю, а мужик, Степка, умер, ирод… А так, когда на улице, с голода не умрете… Тут и мусорка рядом… найти, говорят, можно то да се из еды… Вам бы подрасти только скорей… на ноги стать… А та тетка с девятого этажа набросилась на вас, как вчера ворона… Вороне – простительно: сама голодная… А ты же, соседка, – человек, так не будь вороной, не отнимай у котят еду… Живое ведь… Неужто не больно? Пусть ворона не понимает… А человек должен бы… должен бы человек…