Анастасия Дробина - Дорогой длинною

• Название: Дорогой длинною
• Автор: Анастасия Дробина
• Издательство: Анима
• Жанр: Великолепные истории
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-94320-066-3

Цыганские повести Анастасии Дробиной многократно переиздавались как под собственным именем, так и под псевдонимом (Анастасия Туманова). К сожалению. практически все эти книги имеют неточности технического характера. Данное коллекционное издание представляет первую книгу романа в полном авторском варианте. Под одной обложкой сведены части, действие которых разворачивается с 1870 по 1901 год

---

"Пыль" Дашка сунула отцу, и Илья поспешил поскорее спрятать мерцающую пригоршню в карман, опасаясь, как бы актриса не передумала. А за Несветовой с воплями "Браво! Брависсимо! Бесподобно!" ворвалась толпа студентов, которые тут же подняли Дашку на руки. Но тут дебютантка перепугалась по-настоящему и закричала в голос. Илье пришлось бесцеремонно растолкать учащуюся братию, схватить всхлипывающую Дашку в охапку и унести из зала.

Но зато что началось в "актёрской"! Первым на Илью налетел, крича и размахивая руками, Кузьма, за ним накинулся Ванька Конаков, следом навалилась всеми семью пудами Стешка, и Илья чудом удержался на ногах.

Дашку окружили молодые цыганки, которые смеялись, целовали её наперебой, и, к своему изумлению, Илья не заметил ни одной завистливо прикушенной губы, ни одного нарочито презрительного взгляда. Тут же откуда-то появилось шампанское. Едва успели выпить - распахнулась дверь, и внутрь повалили друзья во главе с Толчаниновым. Крошечная комната мгновенно наполнилась цветами, приторный запах лилий стоял в воздухе, тяжёлые красные розы покрыли стол. В сотый раз отвечая на поздравления, Илья вдруг услышал, как возле двери паршивец Яшка важно спрашивает у кого-то:

– Господа, вам моя невеста нужна?

Разозлившись, Илья тронулся было к двери с намерением выяснить, кто там кому невеста, но вдруг застыл на полушаге. Только сейчас он заметил, что Маргитки давным-давно нет - только её шаль с кистями свешивалась со спинки стула. Илья взглянул на Дашку - та утонула в толпе поздравляющих.

Отвернувшись, он быстро вышел.

Конечно, Маргитка была на заднем дворе. Конечно, с Паровозом. Вор облапил её, словно девку с Грачёвки, прижал к стене, и до Ильи доносился только сердитый шёпот:

– Ошалел? Пусти… Чего тебе надо ещё? Пошёл вон, крик подыму, ей-богу!

Сенька что-то отвечал ей, но что, Илья не мог разобрать. Но и без этого потемнело в глазах. Он подошёл к Паровозу и молча оттеснил его от Маргитки. Сенька проворчал "Какого чёрта?.." и оглянулся.

– А, ты…- без всякого удивления протянул он. - Что тебе, мора, заняться нечем?

– Оставь девочку, парень, - сдавленно сказал Илья.

– А ежели не оставлю? - растягивая слова, спросил Сенька.

– Семён! Илья! Христа ради, люди кругом! - заволновалась Маргитка.

Повернувшись к ней, Илья зашипел по-цыгански:

– Ты что же, потаскуха, последнюю совесть потеряла? Как сука! Под забором! И с кем?! Да что он тебе пообещал, этот кобель? Ты же цыганка, погляди на себя! Совсем истаскалась, шваль!

Первые мгновения Маргитка молча, изумлённо слушала его. Её глаза казались в темноте огромными и чёрными. Затем вдруг они сузились, верхняя губа по-собачьи вздёрнулась над некрасиво оскалившимися зубами, и прежде чем Илья успел заметить эту перемену, Маргитка набрала воздуху и завизжала на весь переулок:

– Что?! Как ты сказал? Кто я, повтори, собачий сын! Повтори мне в лицо, что ты сказал! Я - сука? Я - потаскуха?! Да кто ты такой, чтобы мне это говорить? Да я тебе сейчас зоб вырву! Кто ты мне - отец? Брат? Или муж, может быть?! - Маргитка хрипло расхохоталась. - Муж ты мне? Да? Муж?! Да чтоб тебе сдохнуть, внуков не дождавшись! Чтоб мать твою из гроба выкинули!

Чтоб тебе твоя Настька на навозной куче с золотарём изменила, гад вонючий!

Илья молчал, понимая, что девчонка зашлась и теперь её не заткнешь.

Оставалось лишь молиться, чтобы на задний двор не вышел никто из цыган.

Сенька Паровоз стоял прислонившись к стене, озадаченно слушал поток непонятных для него слов, поглядывал то на Илью, то на Маргитку. А та вопила всё громче, размахивая руками и скаля зубы прямо в лицо Илье. С заворчавшего неба упали первые капли, но Маргитка даже не заметила их.

– Ты мне всю жизнь разломал! Ты всю меня по ветру пустил! Ты из меня свою подстилку сделал, и я теперь - сука?! Да как у тебя язык не отсох, старый мерин? Как у тебя глотка не сгорела?! Да чтоб твои глаза полопались и вылезли, чтоб твоя печёнка позеленела, чтоб кишки выпали наружу! Терпеть те-бя не мо-гу!!! - В ярости она сорвала с себя монисто - блестящие монетки брызнули в стороны, посыпались в грязь, одна ударила Илью по лицу. Он невольно зажмурился, а когда открыл глаза, Маргитка уже взлетала по крыльцу. Ещё миг - и тяжёлая, разбухшая дверь захлопнулась за ней. В наступившей тишине ясно слышался звон гитар из ресторана.

– Ох, огонь-девка… - послышался мечтательный голос, и Илья вздрогнул, сообразив, что Паровоз так и не ушёл. - Что, мора, - огрёб по полной?

– Замолчи.

– Я-то замолчу. - Паровоз закурил папиросу, розовый свет на миг озарил его лицо, забился огоньком в тёмных, в упор глядящих на Илью глазах. - Ты вот что, Илья Григорьич… Отвязался б ты от неё, что ли.

– Что? - Илья не поверил своим ушам. Паровоз знает?..

– Отстань от девки, говорю. - Сенька затянулся, выбросил почти целую папиросу в грязь. - Тебе она без надобности, поиграешь - выкинешь. И молода она для тебя, как хошь. А я…

– А с тебя ей какой навар? - взял себя в руки Илья. - Не сегодня-завтра по Владимирке пойдёшь.

– Это как кривая вывезет, - ухмыльнулся Паровоз. - Но помяни ты моё слово - через неделю в хоре с тридцатью тысячами буду. С Дмитрием Трофимычем у меня давний уговор. Плачу деньги - и забираю девку. В Крым с ей поеду.

– Может, и женишься? - зачем-то спросил Илья.

– Может, и женюсь, - жёстко, без улыбки ответил Паровоз. - И запомни, этот разговор у меня с тобой последний. Я долго упрашивать не обученный.

И чичас бы с тобой не балакал, да Настасью Яковлевну жалко. Подошвы её ты не стоишь. Всё, прощевай.

– Ну, напугал… - сказал Илья в спину уходящему Семёну.

Тот не оглянулся и вскоре исчез в темноте, только чмокнула невидимая грязь, когда вор перепрыгивал через забор. Илья постоял немного на крыльце, слушая, как в чёрном небе рокочет гром. А когда налетевший ветер затрепал ветки клёнов и хлынул ливень, вернулся в ресторан.

*****

Домой приехали глубокой ночью, под проливным дождём. Бежать с Грузинской на Живодёрку было близко, но гитаристы боялись за инструменты, да и певицы закричали, что выстудят голоса, и молодым цыганам пришлось под дождём мчаться на угол Садовой за извозчиками. Со всем этим провозились больше часа, но когда пролётки, дребезжа и чавкая колёсами по мокрой земле, подкатили к Большому дому, там горели все окна. Цыгане, прикрывая головы гитарными футлярами и шалями, толпой помчались в дом.

Вместе с ними, забыв, что он сегодня в хоре за старшего, умчался и Ванька Конаков, и Илье, на свою беду задержавшемуся, пришлось рассчитываться с извозчиками. В дом он вошёл один, мокрый и злой. Первым, кто попался ему навстречу, был отчаянно зевающий Митро.

– Ну, как? - спросил Илья, хотя унылая физиономия Митро говорила сама за себя.

– А-а, черти вас всех раздери…

– Опять не слава богу?

– Ну да! Девятая уже! Совсем совесть потеряла, проклятая баба! Назло мне, что ли, она это делает? Режет, без ножа режет, оторва! Все по миру пойдём! Где я приданого на этот Смольный институт наберу, где?! Чёртова курица, семнадцать лет замужем, а рожать не выучилась!

– Да будет тебе… - проворчал Илья. - Какие твои годы? Даст бог, ещё сына родишь, а может, и двух… Твой Яшка один семерых стоит. И девки твои – красавицы, их и без приданого в два счёта цыгане расхватают.

– Твои бы слова да богу в уши… - отмахнулся Митро. - Ладно, как спели?

Как Дашка? Наши кучей влетели, орут, галдят - Дашка, мол, весь ресторан до рыданий довела!

– Так и было. - Илья сунул руку в карман, вытащил пригоршню колец. - Вот все до единого, спроси хоть всех наших.

– Верю, - зевнул Митро. - Кинь там в горшок, завтра сочтём. И иди спать, остальные вон расползлись уже.

Больше всего Илья надеялся, что Настька уже легла. Повалиться бы сейчас на кровать, уткнуться в подушку и заснуть… если выйдет. И не думать ни об этой потаскухе, ни об этом мазурике, ни о себе, старом дураке, ни о том, что кричала Маргитка, срывая с себя монисто и по-собачьи скалясь ему в лицо… Но войдя в комнату, Илья понял, что о сне нечего и думать:

на кровати сидела Дашка, Настя обнимала её, рядом стоял и улыбался Гришка с подбитым глазом, а сидящий на полу в обнимку с гитарой Яшка радостно, взахлёб тараторил:

– Я поначалу-то сам испугался! Всё, думаю, голос у ней пропал, или липитировала мало накануне, или под скрипку привыкла, а под гитару не пойдёт… Какое! Как взяла на "для тебя одного" наверх - мать моя честная!

У меня аж в поджилки вдарило, сроду такого не слыхивал! Господа ошалели просто, тётя Настя, клянусь! Табуном к ней кинулись, Илья Григорьич Дашку от греха подальше утащил, так они за ним следом! Полна комната цветов дорогущих, конфет надарили, - Дашка всем девкам раздала.

Брильянты горстями!

– Да не горстями, не выдумывай, - урезонила его Дашка. Затем вдруг повернула голову. Тихо позвала: - Дадо, ты?