Анатолий Злобин - Бонжур, Антуан !

• Название: Бонжур, Антуан !
• Автор: Анатолий Злобин
• Жанр: Русская классическая проза

---

- Кстати, Роберт Эрастович, - прервал я его, - разрешите вручить вам подарок: виды социалистической Москвы, - я протянул ему конверт с цветными открытками, но он лишь мельком глянул на них и отложил в сторону.

- Да, Россия сейчас великая страна, - небрежно бросил он. - Запускает спутники, строит гигантские гидростанции, взрывает бомбы, но какой ценой достигнуто все это?

- Ценой революции, - парировал я.

- Да, да, именно ценой революции, - снисходительно согласился он. Впрочем, не будем заострять наш политический диспут, вы ведь не за тем сюда прилетели, чтобы обращать меня в свою веру.

- Ни в коем случае! Мой визит носит частный характер.

- Весьма похвальное деяние. Дети должны знать про своих отцов. Я еще позавчера узнал о вашем предстоящем приезде и был уверен, что вы не минуете меня.

- Антуан вам сказал?

- Не помню, кажется, он, - черный монах помедлил. - Да, да, именно он. Кто же еще мог мне сказать? Итак, я готов выслушать ваши вопросы.

- Когда отец пришел к вам?

- Это было в сорок третьем, в марте, - он соединил ладони и на мгновенье задумался. - Да, в марте, я хорошо помню, потому что на улице еще лежал снег, а в комнате топился камин. Его привел ко мне полицейский. У вашего отца были обморожены ноги, он еле двигался. Одежда висела клочьями, ни разу в жизни я не видел человека в таком горестном состоянии. Он вошел сюда с опаской и даже кричал, что лучше погибнет, но не дастся в руки бошей. Я объяснил ему, что в этом доме ему нечего бояться. Услышав русскую речь, он несколько успокоился. Я сказал, кто я такой, обещал помощь и сочувствие. Тогда он признался, что убежал с товарищем из угольной шахты, это севернее Льежа. В первую же ночь они потеряли друг друга. Несколько суток Борис, хоронясь от людей, шел к югу, в арденнские леса, и ничего не ел. Наконец он не выдержал, высмотрел дом победнее и постучался. Так он попал в нашу деревню. Я еще раз успокоил его, и он заснул. На другой день я дал ему одежду. Однако оставаться в моем доме было все же опасно, потому что меня иногда посещали гестаповские офицеры, хотя еще в сороковом году я согласился сотрудничать с английской разведкой. К сорок третьему году мы уже имели довольно разветвленную сеть, в каждой деревне находился свой человек, а динамит и бикфорд мы прятали в лесу. Поэтому на другой день, когда Борис отдохнул и переоделся, я отвел его в дом Эмиля Форетье, отца Антуана. Этот дом стоял на отшибе, там было безопаснее всего. Но Борис несколько раз приходил ко мне по ночам, я давал ему уроки языка. Он был очень сообразительный и мгновенно все схватывал. Каждый раз он спрашивал: когда же ему дадут оружие?

На столе зазвонил телефон. Звонок был так резок, что я невольно вздрогнул.

Мариенвальд взял трубку и, красиво грассируя, заговорил по-французски. Я вылавливал из его речи отдельные слова: свидание, адвокат, подарок, гостиница, море. Похоже, Мариенвальд был чем-то недоволен, впрочем, я не особенно понимал, да и размышлял больше о своем. Отец пропал без вести в августе сорок первого, а сюда пришел в марте сорок третьего. Двадцать месяцев плена. И я никогда не узнаю о том, что там было. Двадцать месяцев, шестьсот дней, невозможно даже представить это...

Он снова опустился на диван, взметнув пыль.

- Итак, на чем же мы остановились?

- Отец не рассказывал вам, как ему удалось бежать из плена?

- О да, это было сделано весьма остроумно. Бельгийские шахтеры помогли им забраться в вагонетки и забросали углем. Таким путем им вместе с вагонетками удалось подняться на поверхность, остальное было проще. Он рвался к борьбе. Ни одного нашего разговора не проходило без того, чтобы он не спросил: когда же? А мы могли получить оружие только из Лондона. Каждую неделю мы направляли рапорты в Льеж: где расположены немецкие гарнизоны, зенитные батареи. Разведка наша работала образцово. Из Льежа специальный связной вез рапорты в Брюссель, а оттуда их посылали голубями в Лондон. Англичане сбрасывали нам голубей на парашютах в больших деревянных ящиках. Тем же путем мы должны были получить и оружие. Я говорил Борису, что надо подождать, но он был слишком нетерпелив. Ваш отец был умным человеком, с ним было приятно разговаривать и даже спорить, но он был слишком горяч, до безрассудства. По-моему, именно это и погубило его впоследствии.

- Как погубило? - не удержался я.

- Он чересчур ненавидел немцев и потому был опрометчив. А с врагом надо драться, имея трезвую голову. Судите сами. Однажды он даже сбежал из дома Форетье, заявив, что не верит нам и сам найдет партизан. Через три дня он вернулся обратно, отрядов в нашей округе тогда действительно еще не было, они только организовывались. Но он думал, что мы его обманываем.

Борис рассказывал мне о том, как немцы обращались с военнопленными в лагерях. Его рассказы звучали как дикий кошмар. Он говорил, что немцы пытают людей, травят их собаками, заживо сжигают в специальных крематориях. Я всегда полагал, что тех, кто работает, надо хорошо кормить, одевать, развлекать зрелищами. Государство, использующее рабский труд, неизбежно должно погибнуть, так было, начиная с Древнего Рима...

- Когда же отец ушел от вас в отряд? - перебил я, не до Рима мне было.

- В конце мая. Мы получили указание начать активные действия против немцев. Бориса передали по цепочке в Бодахинесс. Он уехал туда на велосипеде.

- И больше вы его не видели?

- Увы, с тех пор мы не встречались. Партизанских отрядов тогда было уже много, несколько десятков.

- А как вы узнали, что отец погиб?

- Это было уже после освобождения, когда люди перестали прятаться по лесам и передвигаться стало свободнее. Не помню уже, кто мне тогда сказал, но я очень переживал эту смерть. - Он посмотрел на меня с хитрецой и улыбнулся. - Вы задаете очень точные вопросы, буквально как следователь. Но в таком случае разрешите и мне задать вам один вопрос: вы уже были на могиле отца?

- Еще не успел, но буду непременно. Вот только документы оформлю нынче с Антуаном - и я свободный человек.

- Какова же вообще программа вашего пребывания? На сколько вы приехали?

Я рассказал вкратце.

- Президент де Ла Гранж - достойный человек, - отозвался он. Надеюсь, он сделает ваше пребывание в Бельгии приятным. Со своей стороны и я готов предложить вам свои услуги. Я тоже давно не был в Ромушане. Буду признателен, если вы возьмете меня с собой, сочту за честь быть вашим переводчиком. Кроме того, у меня есть вилла на побережье, вы могли бы провести там несколько дней, сейчас самый сезон. Море, казино, женщины что может быть прекрасней! Если пожелаете, мы поедем вместе, я познакомлю вас со своей невестой.

Наверное, мой ответный взгляд выразил недоумение, ибо он быстро возразил:

- Нет, нет, не думайте, что я хочу вогнать вас в расходы. Вам это обойдется совсем недорого. Разве кое-какие расходы на питание.

Я улыбнулся: я же о невесте подумал. Представляю, какая у такого старца невеста - старушенция, хотел бы я на нее посмотреть! А вслух ответил:

- Благодарю вас, Роберт Эрастович, возможно, я воспользуюсь вашим любезным приглашением. Все будет зависеть от того, как пойдут дела.

- Однако что же я сижу и пичкаю вас приглашениями? Хорош хозяин! - Он поднялся и вышел в коридор.

Я прошелся по комнате. Над камином висело распятие, под ним - веер из фотографий, поблекших от времени. Может, у этого самого камина и грелся отец, когда его привел сюда рыжий полицейский.

Не оставил я без внимания и полки с книгами, прошелся взглядом по рядам. Здесь были альбомы с марками, книги на всех языках.

Мариенвальд вернулся, держа в руках бутылку шампанского.

- Смотрите, что я обнаружил в чулане, - говорил он, любовно глядя на бутылку. - Подлинная "Клико". Стоит четыреста франков. Мне подарила ее на день рождения сестра-настоятельница из соседнего монастыря. Вот и дождалась своей очереди. Но вряд ли мы ее всю выпьем.

Стоя у столика, мы выпили немного шампанского.

Я показал глазами на полки:

- У вас неплохая библиотека.

- Что же еще делать старику? Кроме всего прочего, - объявил он, обводя рукой по полкам, - книги - это ценность. Они стоят на вашей полке, стоят как бы вовсе без движения, а цены на них тем временем поднимаются. Вы вряд ли можете представить себе, как выросли цены на книги за последние сорок лет. Сейчас моя библиотека стоит не меньше миллиона. Кроме того, на старости лет я стал увлекаться филателией. Переписываюсь со всеми континентами. Некоторые мои марки отмечены даже в швейцарском каталоге. У меня самая полная "Австралия" в Бельгии. Одна эта "Австралия" стоит около ста тысяч франков.

"Вот, оказывается, кто он! - мысленно улыбнулся я. - Только о деньгах и толкует. Пригласил меня на приморскую виллу и тут же испугался, что может понести расход".

У меня с собой были марки, я достал пакетик. Черный монах с жадностью ухватился за серию "Космос", а мне предложил на выбор пять современных "Австралии".