Саша Саин - Приключения сионского мудреца

• Название: Приключения сионского мудреца
• Автор: Саша Саин
• Издательство: Алетейя
• Жанр: Современная проза
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-906823-18-2

Автор выразил свое видение окружающего мира, характеры людей, их поступки. Его главный герой идет к своей цели в жизни, пробивается, как «трава сквозь асфальт». У него на пути много преград, отсутствие понимания родителей, материальные трудности, но у него есть и поддержка, в первую очередь брата. Описаны реальные события. Жизнь каждого из нас настолько интересна и оригинальна, что ничего не надо придумывать, надо только ее наблюдать, уметь делать выводы, иметь четкую цель в жизни, немного юмора, тогда и сам придешь к пониманию самого себя, своего места в этом мире.

---

Я не старался утруждать себя занятиями в техникуме. Решил стать врачом, медицина меня привлекала, там, я считал, «еврей может найти себе место. Ведь даже антисемит, умирая, обратится за помощью к еврею, если тот врач!». Пока же я использовал медицину с целью получения справок, освобождающих от занятий. Вначале я обращался к двоюродному брату бабушки, Савинскому, который работал в поликлинике терапевтом, вернее, чаще к бабушке. А, она мне приносила справки, когда вместо занятий я утром приходил к ней и ложился продолжить утренний сон. Она была от этого не в восторге, всегда нехотя, но шла за справкой. Затем, после «учёбы» у бабушки, я возвращался домой. Неудобство было в том, что на следующее утро снова приходилось изображать уход в техникум. Бабушка редко, но выдавала меня маме, потому что «получала» и от неё за укрывательство, а от меня за предательство! Одному пропускать занятия было неинтересно, пришлось обучить основам медицины, симптомам болезней своих друзей, чтобы и они были со справками. Самым способным оказался простой деревенский парень Ваня Стельмах. У него были хитрые чёрные глаза, смешная физиономия и развитое чувство юмора. Когда он, после моей учёбы, переступал порог поликлиники, а я и Стасик его сопровождали, у меня обычно уже была справка в кармане, Ваня преображался! У него становилось такое страдальческое лицо, что хотелось его сразу похоронить! И ни какой врач в мире не посмел бы отказать ему в справке! Так оно обычно и бывало, и Ваня через несколько минут с довольным видом выходил из кабинета врача. Но мой родственник, Савинский, был не совсем обычным врачом. И однажды, когда Ваня, по недоразумению, к нему попал, бабушкин брат его внимательно осмотрел, послушал лёгкие, сердце, выдал справку, затем повёл к аптечному киоску и велел отпустить Ване необходимые ему лекарства! Ване не оставалось ничего делать, как на полстипендии накупить «необходимые» ему лекарства! После чего Ваня поклялся: никогда больше не попадать к этому врачу! Я тоже раз чуть было не попался, но по другому поводу. Не всегда было удобно брать справки у Савинского, решил дать ему отдохнуть, кроме того, разнообразить своё «меню».

Пошёл к терапевту, старой женщине-еврейке. Старые врачи обычно легче дают справки! Как опытный и сильный боец, не рассчитал силы удара, и рикошетом чуть было не поразило меня самого! А дело было так: старушка поставила мне градусник, и пока она доставала из ящика бланки, я натёр градусник о рубашку и сам увидел — перебрал! Шкала показывала больше 40 градусов! Стал лихорадочно сбрасывать, стряхивать градусник! Потерял бдительность, хотел привести шкалу в умеренное состояние! Увидев, старуха завопила: «Нет, нет! Не сбивай! Что есть, то пусть и остаётся!». Приготовился к разоблачению, но специалист рассудила по-своему и нашла у меня опасное заболевание — пневмонию! Стала настаивать на срочной госпитализации! С большим трудом удалось уговорить её повременить ещё один день. Доверчивая старушка нехотя меня отпускала, с условием, если будет плохо, вызвать скорую помощь. Она была удивлена, когда я попросил справку, и посмотрела на меня, как на глупого смертника, которому жить-то осталось несколько часов, а он заботится о билете в кино на завтра! Выписывая справку, старушка произнесла: «Разве дело в справке?! Я её тебе всегда, в любое время выпишу!». «Вот, за это спасибо! Вот это да!» — подумал я. Мне стало даже жалко добрую, доверчивую старушку. Однако уже через несколько минут спустя понял: «Она не столько добрая, сколько доверчивая. А, главное, я высококлассный специалист! Пантомим, лицедей!». После меня к ней завалил Стасик. И тут же выскочил без всякой справки, как в еврейском анекдоте, рассказанном родственникам Эпельфельдом: «Старый еврей пошел в кино. И вскоре там вздремнул. Очнулся он уже на улице. Его из кинотеатра выбросили. Дома он рассказывает о содержании неинтересного и короткого фильма: „Ман гейт а ран! Ман шлафт зих ойс! Ман махт а форц, унд флигт а ройс!“ (заходят, засыпают, портят воздух и вылетают)». И Стасик сделал то же самое!

Он с обидой смотрел на меня, как будто это я сделал, а не он! Просто, в отличие от Вани, он оказался плохим учеником, а главное, непослушным! Я ему советовал жаловаться на боль в животе после еды, имея в виду какой-нибудь гастрит. Стасик же понёс отсебятину и поведал старушке, как его вчера во время драки ударили в солнечное сплетение! И вот, болит живот! Хотел, дурак, героем выглядеть — «лыцарем»! «Вон отсюда, хулиган!» — возмутилась еврейская старушка. Конечно, глядя на его цветущее, красное, зверское лицо, можно было только себе представить, как он кого-то бил! Если аж у самого от этого живот заболел! Всё равно, что крокодил пожаловался бы на боль в животе, проглотив у хозяйки корову! Чаще, все же, мы все трое получали справки, и шли обычно к Ване на квартиру. У него всегда имелась холодная курица, привезенная из деревни, и самогонка «бурячиха»! У Вани, я понял, что евреям украинцы продают все же худших кур! А лучших кур едят сами украинцы! Менее вкусной была самогонка, но что не сделаешь за компанию! Как говорят украинцы: «За компанию дажэ жыд удавывся!». Тем более, вечером предстояло отправиться на танцы. Танцплощадка в Бердичеве — особое место в культуре бердичевлян! Их было две: летняя — в парке имени Т. Г. Шевченко, и зимняя — в Доме культуры, бывшем костеле, где, к гордости бердичевлян, Бальзак с полькой венчался! Они имели общую схему: около музыкантов всегда танцевали хулиганы, по бокам и ближе к выходу — женщины постарше с серьёзными намерениями, в центральной части и ближе к бокам — молодёжь из числа студентов. Каждый сверчок знал свой шесток! Хочешь получить по морде — иди вперёд по направлению к музыкантам! Хочешь найти кого-нибудь на вечер — иди в бок и к выходу! Уходили всегда не без добычи! Правда, товар не первосортный, бывший в употреблении, но после стакана самогонки — нормально. Однажды Ваня увидел свою девушку, танцующую с каким-то парнем лет 25-ти. Пришлось удовлетворить просьбу Вани, пойти по пятам за его любимой с парнем. Парень оказался дипломатом и предложил, чтобы красавица сама решила, с кем она останется! Уже у калитки её дома, за городом, — никогда не пошёл бы, зная, что так далеко придётся идти, — состоялся разговор Вани с его любимой. «Нэ люблю!» — сказала любимая. Ваня настаивал: «То ж, любыла!». Любимая отвечала: «Любыла, а зараз нэ люблю!». Ваня опять: «То ж казала, що любыш!». Ваня готов был ещё продолжать о любви, но и так было ясно, что дело проиграно, и, взяв его за руку, при ней, я пообещал ему мешок таких красавиц! Ваня обрадовался, что может хоть с видимостью достоинства уйти. Хуже было идти на танцы с Геной, а он меня всегда уговаривал — одному ему скучно идти! А танцы ему обязательно нужны для впечатлений, для будущих картин! Идти с ним было всё равно, что с красивой девушкой! С той разницей, что во втором случае все косятся на большой зад, а в первом — косились на его большой нос!

Я это замечал, возможно, больше, чем он. Вернее, он привык и делал вид, что не видит. Идти с ним означало — идти подраться! И Гена, возможно, меня с удовольствием подставлял. Однажды мы с ним даже не пошли на танцы, а просто сидели днем на скамейке, невдалеке от танцплощадки, и мирно беседовали. Вокруг, как всегда днем, на танцплощадке и в парке пусто. Мимо проходили трое — один нашего возраста, остальные лет 15-ти, 16-ти. Я сразу заметил, что они насмешливо косились на Гену и переговаривались, смеялись, совсем нагло глядя на него. Сражаться за его честь и достоинство не хотелось! Решил: если Гена не заметит, то и я сделаю вид — ничего не вижу. Но они настолько нагло смотрели и смеялись, что Гена аж покраснел как рак, надулся как индюк! И от этого стал ещё смешнее для них. Они уже смеялись, держась за животы, нарочно это демонстрируя! Моё терпение лопнуло, я встал и поманил пальцем старшего. Все трое, обрадовано, ко мне подошли! Они только этого, оказалось, и ждали, и были довольны такому подарку судьбы, как будто я предложил им выпить рюмку водки за дружбу! Меня трясло от злости, от их рож, и когда один из них спросил: «Чего надо?!» — вместо ответа я ударил старшего прямым ударом в верхнюю челюсть. Удар получился несильным, от волнения и нетерпения. Он схватился за глаз, а двое других от неожиданности «обделались»! Взяв Гену за руку, как ребёнка, я потащил его к выходу парка. Через пару метров увидел краем глаза, что они идут за нами и угрожающе сплёвывают. Удар действительно оказался мало эффективным, только смешливость отбил. Понял: «Просто так, без добавки, они не уйдут!» — а на улице не хотелось иметь с ними дело, заступников и сочувствующих у них найдётся больше, чем у меня. Не доходя метров пять до выхода из парка — решил: «Сейчас!» — резко повернулся и уже без волнения, только одна злость, пошёл навстречу желающим полноты ощущений! Уже подойдя, я спросил: «Ещё хотите?!». Старший менее охотно, чем при первом знакомстве, но почему-то ответил: «Всегда, пожалуйста!». Я охотнее, а главное, намного сильнее, чем в первый раз, ударил, как бы чистовой обработкой исправил первый брак! В удар вложил больше души, но не разнообразия, использовал первую метку как мишень! Ударил в то же самое место. Такой удар по нижней челюсти был бы эффективнее. Но «хохотун» и так уже больше ни о чём не просил, и мне стало намного легче! Мы спокойно ушли к Гене домой, его дом был напротив, в метрах пятидесяти от парка. Весь день и вечер были приятные впечатления, и мне было интересно узнать о себе много хорошего, Гена на хвалу не скупился.