Камилла Гребе - На льду

• Название: На льду
• Автор: Камилла Гребе
• Жанр: Триллер
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-17-097447-4

Эмма, скромная красавица из магазина одежды, заводит роман с одиозным директором торговой сети Йеспером Орре. Он публичная фигура и вынуждает ее скрывать их отношения, а вскоре вообще бросает без объяснения причин. С Эммой начинают происходить пугающие вещи, в которых она винит своего бывшего любовника. Как далеко он может зайти, чтобы заставить ее молчать?

Через два месяца в отделанном мрамором доме Йеспера Орре находят обезглавленное тело молодой женщины. Сам бизнесмен бесследно исчезает. Опытный следователь Петер и полицейский психолог Ханне, только узнавшая от врачей о своей наступающей деменции, берутся за это дело, которое подозрительно напоминает одно нераскрытое преступление десятилетней давности, и пытаются выяснить, кто жертва и откуда у убийцы такая жестокость.

---

Когда я просыпаюсь, за окном уже светает. Я встаю на кровати, провожу рукой по пожелтевшим обоям, пытаюсь осознать, что произошло прошлой ночью.

И вижу, что картины Рагнара Сандберга нет на прежнем месте. Остался только яркий четырехугольник на обоях в том месте, где она висела. И гвоздь. И хотя я знаю, что это бесполезно, всё равно отодвигаю кровать от стены и ищу на полу. Там нет ничего, кроме пыли и старого чека из продуктового магазина.

Я пытаюсь обдумать случившееся. Кто-то влез ко мне в квартиру ночью, пока я спала, и украл картину? Или ее не было уже вчера, когда я вернулась домой? Заметила ли я что-нибудь странное вчера? Ничего такого не припоминаю. Обычный вечер. Одинокий вечер в компании Сигге и осенней бури за окном.

Картина была единственным ценным предметом в моем доме. Если не считать денег, которые я одолжила Йесперу. Что мне теперь делать? Счета копятся в банке для хлеба, как заплесневелые горбушки. До зарплаты осталась неделя, но надолго этих денег не хватит. Что, если кто-то был здесь ночью и украл картину? Что, если он стоял и смотрел, как я сплю, вслушивался в мое дыхание, пока я, ни о чем не подозревая, видела сны?

Сон. Силуэт в серебристом свете луны. Чувство страха, когда я поняла, что не могу ни пошевелиться, ни закричать.

К горлу подступает тошнота. Я бегу в туалет, падаю на колени и блюю. Но выходит только желтая желчь. Я хочу подняться, но снова сгибаюсь от приступа тошноты. Ложусь на холодный пол, переворачиваюсь на спину, раскидываю руки, как морская звезда.

Потолок грязный и весь в паутине. Паутина колышется на сквозняке. Кто-то наверху спускает воду в туалете. В трубах шипит и булькает на непонятном мне языке.

Сигге подходит ко мне. На его мордочке написано удивление. Он недоумевает, что я делаю тут, на полу. Потом разворачивается и уходит, небрежно махнув хвостом.

Если бы ты умел говорить, думаю я. Ты бы рассказал мне, что тут происходило ночью, когда я спала.

Ханне

Это Уве виноват в том, что я стою сейчас здесь, в фойе Полицейского управления. После рождественского концерта в церкви у нас случилась жуткая ссора. Уве словно слетел с катушек. Он орал, что я веду себя как безответственное дитя. И как мне только в голову пришло обсуждать сотрудничество с полицией, когда у нас вся кухня обклеена бумажками с напоминаниями и я не могу запомнить даже, какой хлеб мне купить в продуктовом (темный цельнозерновой с семечками тыквы, я все прекрасно помнила, но купила другой, чтобы его позлить). Я хотела ответить, чтобы он сам покупал свой чертов хлеб, но, разумеется, не решилась. Вместо этого я просто ушла с Фридой в комнату для гостей и легла спать. Я лежала на узкой кровати и гадала, почему я никогда не могу возразить Уве, почему позволяю ему манипулировать собой. Разумеется, ответа на это у меня не было.

На следующее утро я дождалась, пока Уве уйдет на работу, позвонила полицейскому и сказала, что с удовольствием заеду к ним поговорить. Спросила, подойдет ли завтра.

Он ответил, что будет рад.

В переговорную на четвертом этаже меня сопровождала молодая женщина. Всю дорогу она болтала о погоде, спрашивала, как я сюда добралась в такой снегопад. Я вежливо ответила, что метро работает без перебоев и что я одета так тепло, что могу хоть всю ночь проспать на улице и не замерзнуть. Она окинула мой пуховик взглядом, полным сочувствия.

Мы подходим к двери. Женщина стучит. Дверь открывается. Не знаю, чего я ожидала, но только не этого.

В центре комнаты сидит он.

Петер.

У меня земля уходит из-под ног. Воздух словно выкачали из комнаты, и мне нечем дышать. Руки покалывает, сердце колотится в груди, грозя вырваться наружу. Мне хочется сбежать. Сбежать от этого невзрачного на первый взгляд мужчины средних лет, сидящего на синем стуле.

Он выглядит точно так же, как и раньше. Только вид у него усталый. И он отрастил живот. Коротко стриженные волосы с сединой. Глубоко посаженные зеленые глаза. Ястребиный нос, как у актеров из фильмов про мафию в шестидесятые годы. Маленькие, как у женщины, руки.

Я хорошо помню, что он умеет делать этими руками.

От этих мыслей мне становится нехорошо. Я прикладываю усилия, чтобы подавить желание развернуться и убежать, борюсь с собой, заставляю себя стоять спокойно.

– Добрый день, – говорю я.

– Добро пожаловать, – говорит крупный краснощекий мужчина в розовой рубашке с желтым платком на шее.

У него забавный вид. Он резко выделяется среди скучных офисных полицейских. Скорее, он напоминает члена охотничьего клуба, который зашел сюда по ошибке.

Смуглая женщина лет тридцати подходит и представляется. Я пожимаю ей руку, но не вслушиваюсь в слова. И вот он стоит передо мной. Как и раньше, в его фигуре есть что-то мальчишеское, какая-то подростковая долговязость, от которой он так и не избавился. Он протягивает мне руку, и я вижу, что ему тоже неловко.

Я пожимаю руку, но стараюсь не встречаться с ним взглядом. Но все равно мое тело реагирует на его прикосновение, и реакция такая сильная, что мне становится страшно. Меня как будто пинают ногой в живот. Он выпускает мою руку. Я стягиваю куртку, сажусь на стул и отказываюсь от кофе, предложенного женщиной. Я боюсь, что не смогу удержать в трясущихся руках кружку.

Опускаю глаза и разглядываю трещинки в крышке стола. Краем глаза вижу Петера. Он делает вид, что смотрит в окно.

– Еще раз спасибо, что согласились прийти сюда, – начинает крупный мужчина. – Мы с вами встречались десять лет назад в связи с расследованием убийства Мигеля Кальдерона.

Я киваю, поднимаю на него глаза. Мужчина достает пухлую папку и начинает выкладывать на стол снимки и отчеты. Бумага пожелтела. Фотографии выцвели.

Я нагибаюсь, рассматриваю черно-белые снимки. Они оживляют в памяти воспоминания: голова молодого мужчины, специально поставленная так, чтобы убитый как бы смотрел на входящего в квартиру. Открытые глаза, подклеенные скотчем, долго потом преследовали меня в ночных кошмарах.

– Мигель Кальдерон, двадцать пять лет, разнорабочий, – рассказывает полицейский мягким бархатным голосом. Теперь я вспомнила, что его зовут Манфред. – Его тело было найдено в квартире на Хорнбруксгаттан пятнадцатого августа десять лет назад. Тело обнаружила сестра Люсия. Она долго не могла до него дозвониться и начала волноваться. У нее был ключ от квартиры. Открыв дверь, она обнаружила его на полу в прихожей. Причина смерти – отделение головы от тела острым предметом наподобие меча. Орудие убийства так и не было найдено. Голова была поставлена на пол, а глаза подклеены скотчем, чтобы убитый «смотрел» на входящих.

Я киваю, изучаю фотографии и чувствую, как сердце понемногу успокаивается. Теперь я дышу ровнее. Поразительно, что чудовищное убийство, совершенное десять лет назад, способно отвлечь меня от мыслей о Петере. Можно даже притвориться, что его здесь нет, что он не сидит всего в паре метров от меня. Нужно только попытаться. Сконцентрироваться на работе.

Манфред Ульссон опускает папку на стол и говорит:

– Это было одно из самых крупных расследований в современной истории шведской криминалистики. Возможно, самое крупное, если не считать убийства Улофа Пальме. Мы опросили сотню свидетелей, проверили десятки подозреваемых. У нас был окурок с ДНК, найденный в подъезде, который мог вывести нас на след убийцы. Мы просили помощи общественности по телевидению. Один журналист даже написал книгу о том деле и утверждал, что Кальдерон стал жертвой чилийских киллеров, которые преследовали политических беженцев в Швеции с негласного разрешения Службы безопасности СЭПО. Помните, Ханне? Я киваю.

– А теперь вот это, – продолжает Манфред Ульссон, выкладывая на стол новые снимки. – В воскресенье было обнаружено тело молодой женщины в особняке в районе Юрсхольм. Причина смерти – отделение головы от тела. И, как и в случае с Кальдероном, голову поставили на пол лицом к двери.

– Скотч на глазах?

Я сама поражаюсь тому, что могу говорить, могу задавать вопросы.

Смуглая женщина качает головой.

– Нет, никакой клейкой ленты. И орудие убийства было оставлено на месте преступления. Мачете. Мы проводим экспертизу.

Я смотрю на Петера. Он бледен. Руки сложены на груди. Ему явно некомфортно, и его дискомфорт доставляет мне удовольствие. Маленькое, но удовольствие.

Манфред Ульссон продолжает:

– Насколько я помню, у вас тогда были любопытные мысли о личности преступника. Как вы считаете, это мог быть один и тот же человек?

Я смотрю на снимки перед собой. Вижу смерть и кровь. Это отвратительное зрелище, но от него не отвести глаз. Меня всегда поражала жажда крови в людях. Почему им непременно нужно убивать? И во мне просыпается азарт, желание расследовать дело и вычислить убийцу. Мне хочется составить психологический портрет убийцы, наделить его плотью и кровью. Мне нравится заниматься исследовательской работой, но она не приносит такого удовлетворения, как полицейские расследования. Я занимаюсь только теориями, но порой так интересно опробовать их на практике. Я понимаю, как сильно мне недоставало сотрудничества с полицией.