Мария Аксенова - Знаем ли мы русский язык?..

• Название: Знаем ли мы русский язык?..
• Автор: Мария Аксенова
• Жанр: Филология
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-227-07086-9

Читая эту книгу, почувствуйте себя равноправным собеседником, ведь вы общаетесь не с поучающим специалистом, а с человеком, которому небезразлична судьба и состояние родного языка. Узнавайте новые слова, вспоминайте забытые старые, получайте интересные сведения о происхождении слов и выражений, об их первоначальном значении. Используйте крылатые выражения, обогащайте свой словарный запас, будьте интересным собеседником и умелым рассказчиком! Человек, виртуозно владеющий речью, всегда находится в центре внимания. Он без труда строит карьеру, заводит новые знакомства… Просто изучая правила русского языка, этому не научишься, здесь нужен наставник, который может легко, нестандартно, практически в игровой форме привить вкус к правильной речи. Именно так и написана уникальная книга Марии Аксёновой. Книга также издавалась в трех отдельных томах.

---

Многие учёные мужи утверждают, что словом «авось» можно объяснить загадочную нашу душу, парадокс России и всё, что с ней когда-либо происходило; что это якобы позиция русского человека, который беспечно полагается чаще на удачное стечение обстоятельств, чем на собственные силы.

Слово «авось» приобретает угрожающий масштаб!

Согласен ли с этим наш народ? И вообще, «авось» — это хорошо или плохо?

Вспомним некоторые пословицы и поговорки: «Русак на авось и взрос». «Авось — вся надежда наша». «Авось не унывает». И наконец — «Авось — великое слово». Как говорится, «без комментариев».

Но есть и другое народное мнение: «Авось — дурак, с головою выдаст». «Авосевы города не горожены, авоськины детки не рожены». «Авось с небосем водились, да оба в яму свалились». «Кто авосьничает, тот и постничает».

Счёт равный! Вот и думай что хочешь! Интересно, а что скажут русские писатели?

«Зачем же так пренебрегать авоськой с небоськой? Нехорошо… Во-первых, они очень добрые и тёплые русские ребята, способные кинуться, когда надобно, и в огонь, и в воду, а это чего-нибудь да стоит в наше практическое время» — так считал Николай Лесков, признанный самым национальным писателем России.

А Пушкин и вовсе воспринимал «авось» чуть ли не как национальный речевой пароль: «Авось, о шиболет народный! Тебе б я оду посвятил!»

Великий поэт, как всегда, прав! В 17-томном Словаре современного русского литературного языка, который содержит 131 257 слов, непроизводных существительных славянского происхождения всего 544, причём собственно русских — 49. И среди них чуть ли не на первом месте «авось»!

Слово встречается с XVI века. Правда, тогда оно состояло из трех слов «а-во-се», что значит «а вот так!». Что ж, вполне уверенное восклицание, которое трудно поколебать.

Кстати, слово «авоська» — плетёная хозяйственная сумка — тоже произошло от старорусского «авося». Правда, появилась «авоська» гораздо позднее — в 30-х годах XX века. Продукты было достать тогда трудно. Вот и выходил человек из дома с душой и сумкой нараспашку — авось-ка что-нибудь куплю. В авоське помещалось всё в неограниченном количестве — арбузы, книги, картошка, пустые бутылки… Эта волшебная сумка имела свойство растягиваться.

Говорят, что слово «авоська» придумал Аркадий Райкин. Во всяком случае, в интервью «Литературной газете» он сам однажды признался: «Я горжусь своим открытием. Неожиданно для себя мне удалось придумать новое слово».

Когда же из магазинов пропало совсем всё, Михаил Жванецкий переименовал «авоську» в «нихренаську». Скудно, плохо — зато весело!

Многие столетия наши предки жили, приговаривая: «Авось пронесёт! Небось плохого не случится!» И «авоська» с «небоськой» им помогали! Ведь давно известно — слово материально!

Есть у нас и ещё одно любимое слово — тоже загадочное для иностранца. С одной стороны, оно ничего не выражает, с другой — им можно выразить всё. Это слово «ничего».

Один из рассказов Гиляровского так и называется — «Ничего». В нём Владимир Алексеевич вспоминает свою встречу с чешским публицистом Клофачем. Беседа, собственно, свелась к обсуждению этого самого слова. Во время Русско-японской войны Клофач отступал вместе с нашими солдатами после боя под Хайченом. И вот что он вспоминал: «Жара — 53 градуса, воды ни капли целый день. Солдаты едва передвигают ноги, томясь от жажды под жгучими лучами, а шутки между ними не прекращаются. «Устали?» — спрашиваю я то там, то тут, желая их ободрить. «Ничего!» — отвечают они, ласково улыбаясь, и продолжают идти». Клофач был потрясён, что даже умирающий боец, раненный гранатами, смог прошептать всего лишь одно слово — «ничего».

«Да, это великое слово, — пишет Гиляровский, — в нём непоколебимость России, в нём могучая сила русского народа, испытавшего и вынесшего больше, чем всякий другой народ. Только могучему организму всё нипочём! «Ничего! Вытерпим!» — говорят и теперь».

Особое отношение к слову «ничего» было и у немецкого канцлера Отто Бисмарка. Об этом Гиляровский тоже вспоминает в своём рассказе.

Впрочем, история эта известная, и я перескажу её своими словами.

В бытность свою послом в России Бисмарк по пути из Москвы в Петербург нанял ямщика. Взглянув на лошадей, Бисмарк усомнился, что они вообще могут передвигаться. По его мнению, худосочные клячи давно уже должны были быть отправлены на заслуженный отдых. Канцлер указал на это ямщику, долго возившемуся с поводьями. «Ничего!» — ответил ямщик и понесся так быстро по скверной дороге, что Бисмарк начал бояться другого: «Да ты меня не вывалишь?» — «Ничего!» — отозвался ямщик. Тут они и опрокинулись. Бисмарк упал в снег, до крови изодрав лицо. В ярости он замахнулся на ямщика металлической тростью. А тот пытался отереть кровь с лица канцлера снегом и всё приговаривал: «Ничего, ничего…» В Петербурге Бисмарк заказал кольцо из той самой трости и приказал сделать на нём надпись: «Ничего». Канцлер потом не раз признавался, что слово «ничего» утешало его в самые скверные минуты. Он говорил его сам себе, вспоминал ямщика, и на душе становилось легче. Это слово «ничего» помогло Бисмарку понять русских и полюбить наш язык. Кстати, именно Бисмарку принадлежит крылатая фраза: «Русские долго запрягают, но быстро едут».

Когда железного канцлера упрекали за слишком мягкое отношение к России, он отвечал: «В Германии только я один говорю «ничего», в России — весь народ». В этом слове для Бисмарка была зашифрована вся сила духа русских.

А что же сами русские думают об этом слове? Вот что писал поэт Петр Вяземский: «Какая погода сегодня?» — «Ничего». — «Как вам нравится эта книга?» — «Ничего». — «Красива ли та женщина»? — «Ничего». — «Довольны ли вы своим губернатором?» — «Ничего». В этом обороте есть какая-то русская лукавая сдержанность, боязнь проговориться, какое-то совершенно русское «себе на уме».

Даже языковеды не сразу скажут, какая это часть речи: отрицательное местоимение? Наречие? Модальная частица? Неизменяемое прилагательное? Категория состояния? Вот такое многозначное слово «ничего».

Кстати, в последние годы у нас появилось ещё одно «лукаво-сдержанное» слово, которым мы отвечаем на большинство вопросов. И это тоже подметил иностранец. Правда, не немец, а швед — первый гендиректор ИКЕА в России Леннарт Дальгрен.

Вот цитата из его книги «Вопреки абсурду. Как я покорял Россию, а она — меня»: «Нормально»… Вне всяких сомнений, это одно из самых употребляемых слов русского языка. Всё у них нормально. «Как дела?» — «Нормально». — «Как здоровье?» — «Нормально». О чём ни спросишь, всё нормально. При этом я не уставал удивляться, есть ли в России хоть что-нибудь, что вписывается в моё понимание нормы».

Нормально сказал? По-моему, ничего.

«Иностранцы» в России

«Горе тебе, словесность русская и стихотворство, за то, что восприняли имена иноязычные — литература и поэзия». С таким пафосом и витиеватостью горевал по поводу вторжения в русский язык иностранных пришельцев Валерий Брюсов.

Михаил Зощенко отозвался на ту же тему в свойственной ему ироничной манере в рассказе «Обезьяний язык»: «Трудный этот русский язык, дорогие граждане! Беда, какой трудный. Главная причина, что иностранных слов в нём до черта. Я вот на днях слышал разговор: «А что, товарищ, это заседание пленарное будет али как?» — «Пленарное». — «Ишь ты, то-то я и гляжу, что такое? Как будто оно и пленарное». — «И кворум такой подобрался — только держись». — «И что же он, кворум-то этот?» — «Да ничего. Подобрался, и все тут». — «Скажи на милость, с чего бы это он?» Трудно, товарищи, говорить по-русски».

И в самом деле трудно! Ну, скажем, как сегодня прийти к «консенсусу» и при этом не заблудиться? И как писать — «бренды» и «тренды» — через «е» или «э» оборотное? И когда себя начинаешь «позиционировать», плохо не станет? Конечно же «саммит» — это короче, чем «встреча в верхах». Разумеется, «топлес» — это так возвышенно, а «без лифчика» — так вульгарно! Новая постановка или новая редакция? Обречены на провал! Только «ремейк»! И тогда будет успех!

От обилия иностранных слов устаёшь не меньше, чем от городского шума! Наступает момент, когда тебе больше не нужно ни гамбургеров, ни суши! Ты понимаешь, что тебя спасут только деревенское молоко и картошка! И ты мчишься в деревню! Улыбаясь, слушаешь незатейливые рассуждения деревенских жителей, и сердце «отпускает»!

«Но панталоны, фрак, жилет — всех этих слов на русском нет». С Александром Сергеевичем тоже нельзя не согласиться.

Сегодня мы наблюдаем второе мощное пришествие иностранных слов. Первое случилось в Петровскую эпоху. Филолог Никита Алексеевич Смирнов так писал о нём в начале XX века: «Появляются администратор, ауди тор, бухгалтер, губернатор, инспектор, министр, президент, префект и другие важные особы. Все эти персоны адресуют, аккредитуют, арестуют, конфискуют, претендуют, штрафуют, трактуют разные акты, апелляции, векселя, облигации, проекты, тарифы и т. п.».