Джон Биггинс - Австрийский моряк

• Название: Австрийский моряк
• Автор: Джон Биггинс
• Издательство: группа «Исторический роман»
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2017

Продолжение приключений Отто Прохазки - офицера-подводника Австро-Венгерского императорского флота во время Первой мировой войны. После долгого возвращения из Китая Прохазку назначают командовать устаревшей подводной лодкой. Впереди череда трагичного и смешного, невероятных заданий, где будет все: торпедные атаки, схватки с аэропланами и дирижаблями, диверсионные миссии. Помимо приключений читатель найдет здесь удивительно захватывающую панораму Австро-Венгрии, уникального государства с уникальной судьбой, куда автор органично вписал своего героя.

---

Подводя черту, скажу: стоит похвалить нас за то, что мы попросту не пристрелили скотину и не выкинули труп за борт, едва земля скрылась из виду. Признаюсь, я подумывал о такой мере, но останавливал себя, так как понимал, что стоит U-13 прибыть без верблюда, сведения об этом дойдут до сануситов через посредство турецкого посла в Вене. После всего, через что мы прошли в последние десять дней, я не хотел нести безраздельную ответственность за провал австрийской политике в Северной Африке. Да, оставалось стиснуть зубы утешать себя сознанием того, что до Крита всего три или четыре дня пути.

Верблюд не был единственной нашей проблемой в обратном плавании от берегов Ливии. Мы сгрузили три тонны серебра, пассажира и израсходовали почти половину запаса горючего, поэтому даже при заполненной дифферентной цистерне лодка оставалась слишком легкой и плясала на волнах как пустая бочка. А превосходная до того погода начала портиться как только берег Африки скрылся из виду. Сильный, несущий пыль и зной ветер с юга гнал попутные волны, которые обрушивались на корму U-13 и сбивали лодку с курса. Но мы держались, и на утро третьего дня заметили в северной части горизонта вершину горы Ида. Еще несколько часов, и вдалеке обрисовался весь гористый хребет Крита.

К входу в гавань Иерапетры U-13 подошла к полудню двенадцатого апреля и встала на якорь среди ярко раскрашенных рыбацких каиков. Вскоре нас окружили разные лодчонки, а немного спустя прибыл гребной катер, на веслах которого сидели два рыбака в красных рубахах, а на кормовой банке — чиновного вида субъект в пародии на военно-морской мундир. Чиновник обратился к нам сначала на греческом, потом на итальянском, уведомив, что по международным законам у нас есть право пробыть во внутренних водах Греции только двадцать четыре часа и приобретать товары исключительно невоенного назначения. Я ответил, что нам требуется всего ничего: купить машинное масло, запастись продуктами и питьевой водой, а также выгрузить, после предварительной консультации с австрийским консулом в Кандии — если его превосходительство дозволит, —  некий предмет багажа. Комендант пожевал пару минут губами, раздумывая — ему явно не было привычно иметь дело с такими материями как консулы и визиты кораблей воюющих держав.

— Но капитано, машинного масла вы не получите — это военный запас, да и в любом случае, в городе его нет.

— Но как же так, комендант? У вас ведь есть рыбачьи лодки, да и гараж в Иерапетре должен быть.

— Ха! — саркастично хохотнул грек и театрально взмахнул рукой. — Вы же видите, суда тут только парусные, а последний автомобиль проезжал мимо нас много месяцев назад. Нет, километров на пятьдесят в округе не сыщется и капли машинного масла. А что вы хотели выгрузить на берег — вдруг это тоже предмет военного назначения?

— Нет, — отрезал я. — Это молодой беговой верблюд, подарок австрийскому императору от магистра ордена сануситов.

Полагаю, кто-то из рыбаков понимал немного итальянский, потому как по мере того как последняя моя фраза передавалась из уст в уста, слышались взрывы хохота. Комендант порта раздулся от уязвленной гордости, но в итоге пробормотал что-то про карантинные ограничения. Затем он повернулся к гребцам и приказал идти к причалу под развалинами замка, нам же велел следовать за ним. Через полчаса под взорами нескольких сотен обитателей городка мы уже подводили лодку к пирсу. Причин пялиться у них прибавилось, когда люк для загрузки торпед распахнулся и из недр U-13 появился брыкающийся, шипящий, рыгающий и храпящий верблюд. Кухарек и Дзаккарини тащили его за передние ноги, а труды налегавших сзади Легара и Стонавски были вознаграждены щедрой порцией мочи. Я придерживался мнения, что греческие рыбаки не из тех, кого легко удивить, но заметил как по рядам загрубелых бронзовых физиономий, обращенных к нам со стенки гавани, пробежало нечто вроде изумления, и даже восхищения. Так или иначе, когда скотину, дрожащую и моргающую, выволокли на пирс, зазвучали аплодисменты.

Белу Месароша и Стонавски я отрядил за провизией и водой, а Легару и Кухареку поручил поиски смазочного материала. А затем сам, в компании Григоровича и толпы зевак, отбыл обивать пороги нашего консула в Кандии. Мне было известно о нашем дипломатическом присутствии на Крите, потому как в конце девяностых мы высадили внушительный отряд с целью предотвратить местную гражданскую войну, и с тех пор строго блюли свои интересы на острове. Только вот как связаться с консулом? Местное почтовое отделение было закрыто по причине праздника в честь какого-то святого, и в итоге мне пришлось навестить штаб-квартиру жандармов. Там было то, в чем я нуждался — телефон. Линия была ужасная, а у меня не имелось ни малейшего представления об имени персоны, с которой я желаю говорить. В итоге, после часа надсадного крика в микрофон на плохом французском, к аппарату пригласили австро-венгерского консула на Крите. Это был некий герр Хедлер. Разговаривал он так, будто его только что вытащили из постели, и вовсе не горел желанием помочь. Но когда я обронил имя барона Хорвата из Министерства иностранных дел и пригрозил нажаловаться ему на бездействие, консул согласился нанять такси и проделать полсотни километров до Иерапетры.

Я от всей души поблагодарил капитана жандармов и вернулся в гавань, все также сопровождаемый толпой зевак. И с приятным удивлением обнаружил, что Беле Месарошу удалось уломать местных торговцев поставить нам продовольствие в обмен на расписку от имени австрийского консула. Провизия, впрочем, выглядела не слишком аппетитно: похожий на лепешку греческий хлеб, банка маслин, немного вонючего сыра и мешок еще более пахучей соленой трески. Но не нам, с нашим подходящим к концу запасом консервов и сухарей, было водить носом. Самое важное, подъехала бочка, и в цистерны U-13 закачали несколько сотен литров пресной воды.

Машиненмайстеру Легару тоже улыбнулась удача в поисках.

— Честь имею доложить, герр коммандант, что нам не повезло, — начал он. — Комендант порта не соврал — машинного масла в городе нет ни капли. Не уверен даже, что здесь знают что это такое. Зато мы раздобыли вот это.

Он вручил мне стеклянную банку. В ней плескалось оливковое масло — густая, темная жидкость с сильным запахом. Однако когда я растер ее между большим и указательным пальцами, вязкость у нее оказалась почти такой же как у нашей смазки.

— Можем попробовать смешать остаток нашего масла с этим, — предложил Легар. — Если не сильно нагружать двигатель, а отработку пропускать через фильтры для повторного использования, сможем дойти до Дураццо.

— Сколько тут есть масла?

— Литров двести вон в той лавчонке. Хозяин ее венгерский еврей, немного говорит по-немецки. Сказал, что мы можем забрать все — масло прошлогоднее и скоро все равно прогоркнет. Да только он не принимает ничего кроме звонкой монеты — мы пытались всучить ему расписку, но номер не прошел.

— Но откуда, черт побери, мы возьмем…

Одна и та же мысль мелькнула у меня и Месароша одновременно:

— Конечно! Серебряные монеты из разбившегося ящика! Предоставьте это дело мне — воскликнул мой старший офицер и помчался по пирсу.

Как и следовало ожидать, завидев серебряные доллары и надкусив пару из них для пробы, наш торговец обнаружил вдруг страстную привязанность к своему оливковому маслу. Клялся, что не расстанется с ним даже за все алмазы и рубины на свете. Но в итоге Месарош его уломал. В конечном счете, кто такой мадьяр как не левантийский базарный делец, переодетый в немца? После пары часов и изрядного количества нытья, масло перекочевало в наши баки, а я подверг риску свою карьеру, выложив за него раз в двадцать больше реальной стоимости, да еще серебром. Путь до дома был долгий, и попробовать стоило — все лучше, чем дважды пересекать бдительно патрулируемые и щедро усеянные минами воды близ Смирны.

Мы занялись погрузкой припасов, потом приготовлением обеда. Вскоре после четырех дня в толпе началось движение, вдалеке послышался нетерпеливый клаксон. Звук объявил о прибытии герр Хедлера, пропылившегося, усталого и разбитого с ног до головы после трехчасового путешествия из Кандии по жутким горным дорогам. Дипломат выбрался из кабины и стал расталкивать зевак по пути к нам.

— Дорогой мой герр коммандант, как рад я приветствовать вас в качестве консула императорской и королевской монархии. И чем могу я помочь вам и вашему отважному экипажу во время краткого пребывания на сем острове?

Я заметил, что он особо подчеркнул слово «краткого».

— Герр консул, — говорю. — Надеюсь вы, как лицо наделенное полномочиями, примите на себя заботу о подарке, переданном нашему императору одним иностранным государем.

Видно было, как он просветлел — видимо уже представлял, что скоро будет ставить на документах подпись «барон Хедлер».