Адам Шафи Адам - Кули. Усадьба господина Фуада

• Название: Кули. Усадьба господина Фуада
• Автор: Адам Шафи Адам
• Издательство: "Радуга"
• Жанр: Великолепные истории
• Год: 1986

Танзанийская литература на суахили пока еще мало известна советскому читателю. В двух повестях одного из ведущих танзанийских писателей перед нами раскрывается широкая панорама революционного процесса на Занзибаре.

И портовые рабочие из повести "Кули", и крестьяне из "Усадьбы господина Фуада" — это и есть те люди, которые совершили антифеодальную революцию в стране и от которых зависит ее будущее.

---

— Тебе нужно где-нибудь достать крюк — тогда будет легче, — крикнул ему старик Тиндо, нагибаясь и помогая Рашиди взвалить мешок на плечи. Юноша зашатался: никогда в жизни ему еще не приходилось поднимать такую тяжесть. Его занесло сначала в одну сторону, потом в другую, но ему все же удалось сохранить равновесие, и он медленно понес мешок к выходу. Он шел нетвердым шагом, слегка покачиваясь, словно ребенок, только что научившийся ходить. Потом немного вскинул мешок, чтобы он лег на плечи поудобнее. Наконец Рашиди удалось вынести мешок и бросить на тележку. Старик Тиндо и другие грузчики, прервав работу, внимательно наблюдали за юношей.

— Я думаю, он справится, — сказал Тиндо.

— Пожалуй, — согласился один из грузчиков.

Работа продолжалась, пока тележка не наполнилась. А потом с криком: "Берегись!" — грузчики покатили ее в Малинди. На складе компании "Клоув гроуэрз ассосиэйшн" они разгрузили тележку и отправились в обратный путь.

К двенадцати часам было сделано уже четыре ездки, и Рашиди совершенно выбился из сил.

— Что, мы совсем не будем отдыхать? — робко спросил он.

— Заткнись! — заорал было на него один из грузчиков, но старик Тиндо жестом приказал ему замолчать.

— Всему свое время, — спокойно сказал он Рашиди.

Юноша действительно очень устал, но старался не отставать от других. Старик Тиндо удовлетворенно отметил про себя, что из соседского парня по всем признакам должен выйти неплохой грузчик. Они сделали еще одну ездку: взяли в порту мешки с сахаром и отвезли их на склад в районе Хамани. Теперь можно было отдохнуть.

— Сейчас расходимся, собираемся здесь же через полчаса, — объявил Тиндо, когда они установили тележку на небольшой площадке у канала рядом с кинотеатром в районе Дараджани. И грузчики разошлись обедать. Рашиди направился туда, где под деревьями женщины с большими котелками торговали горячей пищей. У них обедали рабочие, которые в короткий перерыв не успевали забежать домой. Здесь же был установлен длинный деревянный стол и скамейки. Женщины стояли за небольшими, наспех сколоченными прилавками, на которых громоздились котелки с дымящимся варевом и горки жестяных мисок. Миски наполнялись едой, которая мгновенно поглощалась очередным спешащим на работу трудягой, после чего их наспех мыли и тут же вновь наполняли едой.

— Мне маниоки с кокосовым соусом, сушеной рыбы и зелени на двадцать центов, — попросил Рашиди, пробившись к прилавку, у которого суетилась женщина, обернувшая голову платком наподобие чалмы. Она раскладывала по мискам и подавала к столу пищу, которую заказывали гомонящие, голодные люди, со всех сторон обступившие прилавок.

Рашиди отошел в сторону и сел на скамейку. Когда ему принесли заказанную еду, он набросился на нее, съел все до последней крошки и запил стаканом воды. Вернувшись к условленному месту, он никого там не застал. Грузчики не спешили: прошел целый час, пока все снова были в сборе. Потом они опять покатили тележку в порт, нагрузили мешками с сахаром и доставили в Хамани…

В пять часов вечера они закончили работу, отвезли тележку в Дараджани, старик Тиндо получил причитающиеся им деньги, и все пошли в раздевалку, чтобы помыться и переодеться. Когда все собрались снова, старик Тиндо достал деньги и пересчитал их. Оказалось, что в этот день они заработали пятнадцать шиллингов.

— Сегодня вроде бы ничего, — улыбаясь во весь рот, сказал Тиндо, — пятнадцать шиллингов — это не так уж плохо.

Никто больше не умел как следует считать, и они стали делить деньги так, как делали это всегда: встали кружком, и Тиндо начал класть перед каждым по одному шиллингу. В конце концов грузчикам досталось по три шиллинга и три шиллинга осталось в руках у артельщика.

— Эти три шиллинга, которые в остатке, — моя доля, — сказал Тиндо. Он поднял лежащие перед ним монеты, присовокупил к ним остаток и спрятал деньги где-то в складках одежды. Рашиди не понял, что это еще за доля, но промолчал. К тому же он был страшно рад, что заработал три шиллинга — для него это было целое состояние.

Поделив выручку, грузчики разошлись по домам. Рашиди и старику Тиндо было по пути, и они смешались с толпой людей, которые, закончив работу, направлялись от побережья в район Гулиони. По дороге старик Тиндо спросил:

— Ну, как тебе работа? Справишься?

— Конечно, тяжеловато, но я буду стараться, — твердо ответил Рашиди. Он валился с ног от усталости, но сознание того, что в кармане лежат три честно заработанных шиллинга, переполняло его радостью.

Их догнал молодой парень, одетый в грязную рубашку из грубой ткани и плотные синие брюки в пятнах от краски и масла. На голове его красовалась широкополая шляпа, а на ногах — ботинки: один черный, другой желтый. Поравнявшись с Тиндо, парень поприветствовал его. Завязалась беседа. Оказалось, что парня зовут Зубери и он работает грузчиком в порту.

— У нас сегодня полно работы, — говорил он, — видите вон тот корабль? Он из Голландии.

— Это который? — спросил Тиндо. — Тот, что стоит рядом с греческим танкером?

— Ну да. С самого раннего утра мы грузим на него бочки с кокосовым маслом. Сейчас забегу на минутку домой проведать детей — и обратно в порт. Наверное, будем работать до ночи.

Они прибавили шагу.

— А куда идет этот корабль? — поинтересовался Тиндо.

— Говорят, в Дар-эс-Салам за сизалем[12].

Наконец они дошли до Мчангани, и Зубери повернул на Мбуйуни, а Тиндо и Рашиди продолжили свой путь к Гулиони. Перед тем как попрощаться, старик напомнил юноше, чтобы тот не опаздывал.

Когда Рашиди пришел домой, Машаву уже приготовила ужин. Он сразу прошел в свою комнату и вытянулся на кровати, расслабляя усталое тело.

— Что там за шум? Кто это? — закричала Машаву из кухни.

— Это я, Рашиди.

— Ужин готов, сынок, — позвала она.

Рашиди, который уже задремал, открыл глаза и увидел в дверях мать с тряпкой в руках.

— Я поужинаю потом, сейчас я немного отдохну, — сказал Рашиди, не вставая.

Машаву внимательно посмотрела на сына. По всему было видно, что он очень устал.

— У нас есть вода? — спросил он.

— Да, я купила днем два ведра. Может быть, согреть?

— Зачем зря тратить дрова… Помоюсь холодной.

— Ужин найдешь в шкафу на кухне. А я пойду к соседке поболтаю, — сказала Машаву.

Помывшись, Рашиди вернулся в свою комнату, надел чистую шуку, а потом запустил руку в карман рабочих брюк и достал деньги — три шиллинга. Высыпав их на стол, он стал размышлять, на что их потратить. Потом сходил на кухню и, поужинав, сразу же лег. Когда Машаву пришла домой, Рашиди уже спал. Она заметила гору мелочи, лежавшую на стуле, но не стала трогать деньги, а тихо, чтобы не разбудить сына, прикрыла дверь. Той ночью Рашиди не просыпался — только раз-другой переворачивался с боку на бок, отгоняя надоедливых комаров.

Крик зазывалы, как обычно, разбудил Рашиди на рассвете, но на этот раз юноше было трудно подняться с постели. Он чувствовал себя так, будто накануне его избили палками. Ныли суставы, болела поясница. Он кое-как встал, умылся и оделся. Взял со стула деньги и пересчитал их — три шиллинга, и ни центом меньше. Он взял монетку в пятьдесят центов и спрятал ее под ножку кровати. Еще пятьдесят центов — на еду — он положил в карман. Оставшиеся два шиллинга он отдал матери на домашние расходы.

Рашиди пришел к кинотеатру в Малинди довольно рано. До того как собрались его товарищи, он успел выпить две чашки кофе.

* * *

Так началась для Рашиди его рабочая жизнь. Со временем он в полной мере познал все ее тяготы и начал понимать, что плата, которую он получает за свой каторжный труд, ничтожна. Долгое время он ни с кем не делился своими мыслями, так как боялся, что его не поймут и, хуже того, донесут на него Морарджи, а тот, естественно, уволит его. Но однажды он решился.

— Знаете что, — сказал он как-то после очередного дележа заработанных денег, — я вот сейчас подумал, что богачи, на которых мы работаем, получают большие доходы, а нам платят жалкие крохи.

Все так и застыли на месте. Никто и подумать не мог, что Рашиди способен произнести такое.

— А ты хоть где-нибудь зарабатывал столько? — закричал на него старик Тиндо, лицо которого перекосилось от гнева.

— Я нигде не зарабатывал таких денег, это верно. Но я нигде и не гнул спину так, как здесь, — тихо ответил Рашиди, не решаясь поднять глаза на старика.

Увидев, что тот рассердился не на шутку, юноша замолчал, испугавшись, что за такие слова можно и работу потерять.

Получив причитающиеся деньги, все стали расходиться по домам. Рашиди и Тиндо, как всегда, шли домой вместе. Долгое время они молчали. Первым заговорил старик Тиндо:

— Я так понял, что тебя не удовлетворяет плата, которую ты получаешь у нас в артели. Или, может быть, ты просто хотел пошутить? Ведь ты ежедневно зарабатываешь от трех до пяти шиллингов, а это значит, больше ста шиллингов в месяц. А знаешь ли ты, что даже служащие государственных учреждений не получают столько?