Лариса Васильева - Кремлевские жены

• Название: Кремлевские жены
• Автор: Лариса Васильева
• Жанр: Публицистика
• Год: 1992
• ISBN: 5-7020-0784-0

«Кремлевские жены» — это художественно-публицистическое исследование о с виду завидных, а по сути нелегких судьбах женщин, которым выпала доля быть женами «вождей» нашего народа, делить с ними кров, стол и ложе. Читатель сможет познакомиться со своеобразным «треугольником» Ленин — Крупская — Инесса Арманд, узнает о трагической судьбе жены Сталина — Надежды Аллилуевой. Перед ним предстанут узницы сталинских лагерей — жены Молотова и Калинина. Приоткроется завеса тайны над сложной и во многом загадочной жизнью Нины Берия. Подробно будет рассказано о жизни «Царицы» Нины Хрущевой, незаметной в тени мужа Виктории Брежневой и первой (она же последняя) леди СССР Раисы Горбачевой. Автор строит свое повествование на уникальных архивных материалах, беседах с самими «кремлевскими женами» и их близкими, воспоминаниях современников, личных впечатлениях.

---

Больной выздоравливал, и как-то само собой вышло, что Крупская продолжала ходить к нему уже одна. Они вместе читали газеты, переводили статьи с немецкого.

Однажды пришла. Раздеваясь в прихожей, услышала в его комнате женский голос. Не нужно догадываться, какая мысль мелькнула. Но в ту же секунду открывшая ей дверь хозяйка квартиры сказала: «Матушка к нему приехали».

Новое волнение охватило Надежду — что подумает о ней его мать: девушка одна приходит к молодому мужчине! Он так любит свою мать, так ее слушается!

В этот момент революционная этика безразличия к условностям вряд ли могла прийти в голову.

Мария Александровна Ульянова — запечатленный в памяти Нескольких поколений образ интеллигентной, сильной и смелой матери, вырастившей шестерых и пережившей смерть мужа и двоих взрослых детей: Александра и Ольги. Все оставшиеся дети стали революционерами. Она свою зрелость и старость посвятила помощи делу. Прекрасная музыкантша, блистательно образованная, умная и благородная женщина мужественно перенесла невзгоды жизни, думая только о детях, и умерла за несколько месяцев до Октябрьской революции.

* * *

В наши дни всех и всяческих переоценок-пересмотров, когда Ленин и революция проходят испытание Голгофой и, согласно закону возмездия, получают сполна за все, что было и чего не было, неожиданные легенды вдруг оживают, выходят из-за поворота жизни и начинают витать над людьми.

Весной 1991 года я оказалась в большой компании интеллектуалов, решающих сегодня, как лучше всего «измученному ленинским экспериментом обществу вернуться к капитализму». Молодой и симпатичный врач в продолжение разговора о том, что Ленин революцией мстил Романовым за казненного брата, вдруг сказал:

— А вы знаете, его мать была фрейлиной императрицы, жены Александра Второго или, может быть, даже Николая Первого, не скажу точно. Очень хорошенькая, видно по фотографиям.

— Этого не могло быть, — возразили ему, — как теперь известно, доктор Бланк был еврей. Дочь еврея — фрейлина?

— Вы не в курсе дела, — отпарировал врач, — в царской России человек, принявший крещение, автоматически становился русским. Национальность определяло не происхождение, а вероисповедание. Вспомните —.сколько инородцев было при дворе Петра Первого. Дочь еврея, канцлера Шафирова, была фрейлиной. Так вот фрейлина Мария Бланк завела роман с наследником престола: то ли с Александром Вторым, то ли с Александром Третьим. Забеременела. Ну, конечно, ее отправили к родителям. И срочно выдали замуж за скромного учителя Илью Ульянова, пообещав ему рост по службе, что он регулярно и получал в течение всей своей жизни. Она благополучно родила сына. Заметьте, старший сын Ульяновых назван Александром. В честь Того отца. Вот только не знаю, какого Александра, Второго или Третьего. Ну, можно проверить. Илья Ульянов оказался очень хорошим человеком — ни разу не упрекнул Марию Александровну и ко всем детям относился одинаково.

Присмотритесь к портретам, этот Александр не похож ни на кого в семье. Александр Ульянов узнал тайну матери и поклялся отомстить за ее поруганную честь. Будучи студентом в Петербурге, он примкнул к террористам и взялся бросить бомбу в царя. И вот он сидит в тюрьме, его должны казнить, мать приезжает в Петербург и на следующий же день получает возможность увидеться с ним.

На следующий день! Невероятно! При встрече она просит Александра — это написано во всех книгах о Ленине, — чтобы он покаялся и его простят.

Александр Ульянов отказался каяться и был казнен. Представьте себе, разве могла обыкновенная мать преступника сразу же добиться свидания? Интересно знать, кто сказал Марии Александровне, чтобы она предложила сыну покаяться? Кто, кроме того, на кого он покушался, мог его простить?

Так вот, она, приехав в Петербург, сразу же получила свидание с царем — какой тогда царь был у власти? Ах да, Александр Третий. Значит, это он был когда-то ее любовником и отцом Александра Ульянова. Царь согласился простить своего сына, если он покается. Так что все не просто. И Ленин революцией мстил не только за брата, но и за мать.

Можно было возразить врачу, что первым ребенком в семье Ульяновых был не Александр, а Анна, которая не участвовала в покушении, но, разумеется, знала о нем и не случайно была взята под стражу вместе с братом.

Можно было возразить, что Мария Александровна, дочь Александра Бланка, по всем предположениям не слишком с обеих сторон высокородная девица, вряд ли могла быть фрейлиной при царском дворе.

Можно было сказать, что смешно в наше время распускать слухи достойные доисторических времен и инфантильных особ, романтизирующих действительность.

Я тихо поднялась и ушла, пораженная не маловразумительной легендой, а тем, что она была давно известна мне! Из таких источников, которые невольно заставляли задуматься: откуда опять всплыла?

Нет дыма без огня…

В повествовании сейчас появится новое историческое лицо. Оно сможет пролить свет на некоторые темные углы в биографиях некоторых рассматриваемых здесь лиц. Оно время от времени будет появляться в книге, и в связи с ним я буду делать отступления под названием:

«Из «записной книжки» Ивана Федоровича Попова»

Ему было двадцать два года, когда он, бежав из ссылки, приехал в Брюссель и поступил там в университет. Молодой социал-демократ Иван Попов появился в Париже ранней весной 1909 года, пришел на тихую улицу Мари-Роз к Ленину и Крупской, живущим там в эмиграции. У него к ним была рекомендация от революционерки Инессы Арманд — с нею Попов подружился в ссылке, в Мезени.

Знание трех европейских языков, молодость и энергия дали возможность Попову помогать Ленину в качестве представителя ЦК РСДРП во Втором Интернационале. Вместе с Инессой Арманд Попов представлял партию на съездах и конференциях. Сопровождал Ленина, когда тот бывал в Брюсселе. В 1914 году Попов был взят под арест немецкими оккупационными властями в Брюсселе как «социально опасный элемент». По ходатайству Крупской и Ленина его перевели с помощью швейцарского Красного Креста на положение военнопленного.

В революции 1917 года Попов не участвовал. Вернувшись в Россию, работал в театральных организациях. Написал пьесу «Семья» об Ульяновых, принесшую ему широкую известность и материальное благополучие в конце сороковых — начале пятидесятых годов.

В этой пьесе главным был не Ленин, а его мать, ее переживания в связи с гибелью старшего сына Александра, ее хождение по мукам и по тюрьмам, ее выдержка и мужество, когда весь город Симбирск отвернулся от семьи террориста.

Моя встреча с Иваном Федоровичем состоялась в конце сороковых годов, в его доме, куда меня, девочку, пишущую стихи, привел отец, друживший с Поповым со времен войны. Иван Федорович в 1943 году приезжал на уральский завод писать очерк о конструкторах, создававших танк Т-34. Очерк был напечатан. Среди его героев — мой отец, танковый конструктор. Они подружились. Наша семья перебралась в Москву после войны. Подружились семьи.

Летом 1953 года, окончив школу, я готовилась поступать в университет. Попов предложил моим родителям:

— Пусть она поживете нами на даче. Дети в разъездах. Нам с женой скучно. Пусть зубрит среди природы.

В то время он, по существовавшему тогда закону, за каждый спектакль «Семья» получал большие потиражные деньги и мог позволить себе купить прекрасную, по нашим понятиям, дачу, держать автомобиль и оплачивать шофера.

Каждое утро на даче Попова я спускалась к диетическому завтраку. Вера Алексеевна, его жена, строго следила за диетой, весом и холестерином любящего поесть мужа. Я быстро справлялась с завтраком и уходила наверх зубрить, а вернее, читать Достоевского, которого Поповы свезли на дачу — от Москвы подальше. Два раза в неделю Вера Алексеевна ездила в Москву за продуктами. В такие дни мы с Поповым, сидя в разных комнатах, жадно следили, пока «Победа» с Верой Алексеевной не исчезнет за дальним поворотом.

И раздавался клич Ивана Федоровича: «Девица, вниз!»

У калитки уже стояла деревенская женщина с курицей, или куском телятины, или свинины. Домработница Поповых, весело ворча, начинала готовить обед, а мы с Иваном Федоровичем в ожидании его, глотая слюнки от кухонных запахов, вели нескончаемый разговор. Вернее, говорил он, а я слушала.

— Не записывай! — предупреждал он меня всякий раз, когда часам к пяти мы заканчивали долгий и вкусный обед. — Ни в коем случае не записывай!

Чего нельзя — того хочется. Однажды я села записать какой-то его поразительно интересный рассказ, но бросила: предательство. И стала просто повторять услышанное по нескольку раз. Ручаюсь ли за точность спустя столько лет? Да, за точность мыслей, но не слов.