Мэри Кайе - Далекие Шатры

• Название: Далекие Шатры
• Автор: Мэри Кайе
• Издательство: ЛитагентАттикусb7a005df-f0a9-102b-9810-fbae753fdc93
• Жанр: Современная проза
• Год: 2017
• ISBN: 978-5-389-12617-6

Английский аристократ по рождению, Аштон был воспитан простой индийской женщиной Ситой и считал себя индийцем. Он всегда верил, что счастье ждет его в зеленой долине за заснеженными вершинами гор под названием Дур-Хайма, что означает Далекие Шатры. Однако перед смертью Сита признается, что она не родная его мать и на самом деле он англичанин. Мальчика отправляют в Англию, чтобы он получил достойное образование. Окончив престижную военную академию, Аштон возвращается в Индию в надежде сделать достойную карьеру и встретить старых друзей. Однако через некоторое время молодой человек понимает: он так и не стал англичанином, но и жители Индии не считают его своим.

По долгу службы Аш сопровождает двух индийских принцесс в княжество, где должна состояться их свадьба. И во время этого долгого путешествия он влюбляется в одну из принцесс, Анджали, и хотя та отвечает ему взаимностью, влюбленные понимают, что им никогда не быть вместе. Казалось, они будут разлучены навсегда, но события начинают развиваться самым непредсказуемым образом…

«Далекие Шатры» – одна из величайших литературных саг нашего времени, стоящая в одном ряду с такими шедеврами, как «Унесенные ветром» Маргарет Митчелл и «Поющие в терновнике» Колин Маккалоу.

---

– Хорошо. Но может статься, я встречусь с ним по дороге, а коли так, он будет ждать тебя здесь, в доме моей тетушки. Ладно, пора трогаться. Па макхе да кха, Ашок.

– Амин сера, Зарин-хан.

Они обменялись коротким рукопожатием и расстались. А через два часа, когда взошло солнце, Аш проехал через Хасан-Абдал и свернул с Равалпиндского тракта налево – на дорогу, ведущую к горам и Абботтабаду.

Уолли завтракал под деревьями у обочины, на берегу ручья, пересекавшего дорогу примерно в миле от города, и не сразу узнал худого, покрытого дорожной пылью афридия, который при виде его натянул поводья и спешился в узорчатой тени акации.

Часть 7. Брат мой Ионафан

49

– Просто я не ожидал увидеть тебя здесь, – объяснил Уолли, потчуя друга горячим чаем, вареными яйцами и чапати. – В своем письме ты велел встречать тебя в Аттоке, и я рассчитывал найти тебя там, в одном из лучших ранкиновских солнцезащитных костюмов, а не на пыльной дороге в маскарадном наряде. Я всегда знал, что ты горазд на такие штуки, но не сознавал, что ты даже меня можешь ввести в заблуждение, и до сих пор не понимаю, как тебе это удается, ведь лицо у тебя не изменилось – или мало изменилось, – и дело же явно не в одной только одежде. Однако, пока ты не заговорил, я принимал тебя за одного из местных жителей. В чем секрет твоего фокуса, черт возьми?

– Да никакого секрета нет, – сказал Аш, отхлебывая горячего чая. – А если и есть, то заключается он лишь в способности заставить себя думать, чувствовать и держаться как изображаемый тобой персонаж, практически превращаясь в него. Дело нетрудное для человека вроде меня, который в детстве, в годы формирования личности, считал себя уроженцем этой страны. Большинство людей видят то, что ожидают увидеть, и, если они замечают парня в твидовом костюме и войлочной шляпе, они машинально думают: «Англичанин», а человек в шулве и тюрбане, с цветком за ухом и кайсорой на запястье, разумеется, должен быть афридием. Все очень просто.

Солнце уже стояло высоко и палило столь нещадно, что было бы жестоко гнать усталых лошадей дальше, ибо Уолли сегодня тоже тронулся в путь с первым проблеском зари, проведя ночь в окрестностях Харипура. В Абботтабаде он нанял тонгу для своего носильщика с вещами, и Гулбаз, последние несколько дней проведший в седле и утомленный долгой и быстрой скачкой, был только рад завершить путешествие в повозке, тогда как сахиб поехал верхом.

В отличие от Уолли Гулбаз узнал Аша издалека и мгновенно нашел предлог, чтобы отвести носильщика Уолли, Пир Бакша, и возницу тонги к месту, откуда они не могли видеть встречу сахиба с другом – встречу, которая не могла не вызвать любопытство у возницы.

По мнению Гулбаза, слишком много людей знали об умении Пелама-сахиба выдавать себя за представителя пограничного племени. История о том, как он преследовал Дилазах-хана, стала известной и рассказывалась и пересказывалась с бесчисленными прибавлениями и прикрасами на всех базарах от Пешавара до Равалпинди, и Гулбаз не хотел, чтобы о ней снова вспомнили. Посему он старательно занимал разговорами двух своих спутников, пока Уолли не окликнул его по имени. Он поспешил к нему за распоряжениями, а по возвращении сообщил, что сахиб встретил одного знакомого, барышника-афридия, а поскольку сейчас слишком жарко для верховой езды, он задержится здесь поболтать с этим человеком и двинется в путь позже. Он хочет, чтобы слуги поехали в тонге вперед, сняли для него комнату в аттокском дак-бунгало, заказали еду и ждали там его прибытия. Нужды в спешке у них нет, потому что он не тронется с места раньше вечера.

– Скорее всего, они проведут следующие несколько часов, отдыхая в Хасан-Абдале, и доберутся до Аттока незадолго до нас, – сказал Уолли.

Он проводил взглядом тонгу, прогромыхавшую мимо и скрывшуюся за поворотом дороги, и только после этого возобновил прерванный разговор с псевдобарышником.

Они с Ашем не виделись почти два года, но, несмотря на все произошедшие за это время события, у них было такое ощущение, будто они расстались лишь вчера и продолжают не законченный накануне разговор. Отношения между ними не изменились, и казалось, что они снова сидят в своем пиндском бунгало, обсуждая служебные дела, ибо Аш отказался пускаться в какие-либо объяснения, пока не услышит от Уолли всех новостей, – отчасти потому, что хотел восстановиться в прежнем положении человека осведомленного, прежде чем сообщать свои новости, но главным образом потому, что знал: как только он начнет рассказывать свою историю, они уже не смогут говорить ни о чем другом.

Поэтому Уолли рассказывал о событиях, произошедших в полку, в повседневной жизни военного городка и вообще в мире, а Аш слушал и смеялся. Он узнал, что разведчики находятся в превосходной форме, что командующий и прочие офицеры – отличные парни, а Уиграм Бэтти, недавно получивший звание капитана, – потрясающий малый. На самом деле слова «Уиграм считает» повторялись столь часто, что Аш почувствовал легкий укол ревности и мимолетного сожаления о былых днях, когда он сам пользовался значительной долей восхищения Уолли и занимал самый высокий пьедестал в его личном пантеоне. Но те дни остались в прошлом. Уолли нашел других богов и завел новых друзей, как и положено человеку, вызывающему у всех столь глубокую симпатию.

Сейчас он с огромным воодушевлением говорил о заместителе комиссара Пешавара – том самом майоре Каваньяри, что явился вдохновителем и организатором военной операции против племени утманхель, в ходе которой Зарин был ранен, а позже возглавил боевые действия против шаркотов, где Уолли впервые понюхал пороху. Сразу стало ясно, что личные качества и способности этого человека со странным именем произвели сильное впечатление на восторженного Уолли.

– Честное слово, он золотой малый, Аш. Единственный в своем роде. Отец у него был французским графом, который служил личным адъютантом, или военным атташе, или кем-то вроде у одного из ближайших соратников Бонапарта. Он говорит на пушту, как туземец, и знает о племенах больше любого другого на границе. И поверишь ли, он приходится мне родней! Мы оба состоим в родстве с Лоуренсами: жена лорда Джона является невесткой моей матери, а мать в девичестве носила фамилию Блэкер, а дочь одного из Блэкеров вышла замуж за француза – офицера кирасирского полка, а их дочь вышла замуж за отца майора Каваньяри. Получается, мы с ним дальние родственники, пусть седьмая вода на киселе, но все же!

– «Седьмая вода на киселе» – верно сказано, – иронически заметил Аш. – Святой Патрик, какая мешанина!

– Иди ты к черту, невежественный англичанин! – невозмутимо отпарировал Уолли и продолжил описывать многочисленные достоинства своего последнего героя.

Аш сидел, привалившись спиной к стволу дерева, слушал и благодарил небо, что Уолли не изменился – во всех отношениях, кроме одного: в рассказе о последних двух годах своей жизни он ни разу не упомянул ни одного женского имени.

Похоже, разведчики и дела службы полностью занимали мысли друга, вытесняя все остальное, а веселые, беззаботные и по большей части односторонние любовные истории равалпиндских дней остались в прошлом. Если Уолли и пишет по-прежнему стихи, подумал Аш, то они наверняка посвящены не голубым глазам какой-нибудь девицы, а отвлеченным предметам вроде Патриотизма и Бессмертия. В следующий раз он влюбится уже навсегда: женится на своей избраннице, остепенится и обзаведется детьми.

Но это произойдет еще не скоро. Было очевидно, что в настоящее время он влюблен в разведчиков и романтику империи: воюющие племена и дикие Хайберские горы, стремительные ночные марши и внезапные атаки укрепленных вражеских позиций по другую сторону границы, дисциплину и товарищеский дух корпуса, который никогда не знал прелестей мирной жизни, но в любой момент был готов выступить в поход, как только вспыхивают беспорядки на вечно беспокойной границе.

Уолли не спрашивал, чем занимался Аш во время пребывания в Роуперовской коннице. Повседневные дела полка, квартирующего в спокойном, тихом городе вроде Ахмадабада, не представляли интереса ни для одного из них, а поскольку Аш писал довольно часто и в большинстве своих писем упоминал о скуке армейской жизни на мирном полуострове, Уолли сосредоточился на более увлекательном предмете: граница вообще и разведчики в частности. И только достаточно подробно обсудив данную тему, он осведомился, почему Аш нарядился в такой костюм и что дернуло его провести отпуск, обливаясь по́том на ползущем вверх по Инду судну, вместо того чтобы отправиться в поход по горам, как они планировали, или хотя бы на рыбалку в Канганскую долину.

– Я спросил Гулбаза, зачем тебе это понадобилось, – сказал Уолли, – но он ответил лишь, что, несомненно, сахиб имел веские причины так поступить и сам объяснит мне все при встрече. Ну что ж, я, твой раб, жду объяснений, и, если ты хочешь получить прощение, они должны быть убедительными.