Жуанот Мартурель - Тирант Белый

• Название: Тирант Белый
• Автор: Жуанот Мартурель
• Жанр: Европейская старинная литература

---

Как указывает М.М. Бахтин, в греческом романе авантюрное время является чужим для героя, и, соответственно, вся инициатива в этом времени принадлежит иррациональным силам. В рыцарском романе преобладает все то же авантюрное «время случая», с той принципиальной разницей, что оно для героя становится «своим»[830]. Поэтому при всей своей зависимости от фантастических, иррациональных сил герой находится с ними в союзе и, соответственно, обладает гораздо большей инициативой, чем герой греческо-византийского романа. Кроме того, инициатива героя рыцарского романа повышается и благодаря появлению в нем «внутренней коллизии любви и социальных обязанностей»[831] рыцаря.

Мартурель, как уже отмечалось, сохраняя любовную линию, необычайно расширяет социальную сферу деятельности героя. При этом протагонист «выводится» из хронотопа рыцарского романа (лишь до некоторой степени смоделированного в английской части произведения), то есть перемещается из своего авантюрного мира в чужой. Не случайно в основной части романа постоянно подчеркивается мотив Тиранта-чужестранца. Это связано с тем, что рыцарь из Франции попадает в Греческую империю, и об этом часто говорят многие персонажи, в первую очередь — Кармезина. Закономерно, что тема фортуны возникает именно в Константинополе, причем «взаимоотношения» ее с героем рассматриваются в двух измерениях — в сфере любви и в сфере «социального поведения».

В целом взаимоотношения эти строятся следующим образом. В сфере «общественных» поступков фортуна в конечном итоге оказывается к герою благосклонной, поскольку Тирант действует во имя христианской веры, а фортуна подчиняется Господнему Провидению. В определенном смысле действие иррациональных сил в данном случае соответствует их действию в универсуме рыцарского романа. Недаром Тирант благодаря своим многочисленным достоинствам и неустанным усилиям побеждает турков, становится маршалом, а затем и цезарем Греческой империи. Но в любовной сфере, где герой раскрывается именно как «частный человек», фортуна имеет гораздо больше власти над ним и гораздо чаще оказывается враждебной. Не случайно он, храбрый воин и стратег, в любви оказывается, в общем-то, пассивен, нуждается в помощнике-трикстере (Усладе) и становится жертвой обмана героя-злодея (Заскучавшей Вдовы). Причем образ злодея, как указывает М.М. Бахтин, уже сам по себе достаточно явно ассоциируется с вмешательством судьбы.

До начала греко-византийской части взаимоотношения судьбы и героя рассматривались параллельно в личной и социальной сферах жизни Тиранта. В эпизоде кораблекрушения судьба впервые оказалась враждебной по отношению к великой общественной миссии Тиранта — по крайней мере на первый взгляд (на корабле он собирался отплыть на место сражения с турками). На самом деле все обстояло гораздо сложнее. Для раскрытия концепции «судьба — герой» в романе Мартуреля крайне важен разговор между Усладой-Моей-Жизни и Тирантом, который они ведут на унесенном бурей корабле, уверенные в том, что их ждет гибель. Сетуя на судьбу, Тирант поначалу удивляется, как Всемогущий Бог допускает, чтобы рыцарь, имеющий столь высокое предназначение, как он, погиб не в доблестном сражении, но в бою с рыбами и к тому же «не имея ни малейшей возможности сопротивляться», иными словами — «как игралище случая и судьбы». Затем он вспоминает и о разрыве с Кар мезиной, но не может связать одно несчастье с другим. Характерно, что, вспоминая о Принцессе, он называет ее «фениксом мира», а Заскучавшую Вдову, совершившую по отношению к нему «вредоноснейшие злодеяния», считает «причиной грядущего падения греческой императорской короны». Таким образом, уже в речах Тиранта поначалу непонятное (а значит, и несправедливое) действие фортуны во вред спасителю Греческой империи связывается впрямую с его «частным» поведением — таинственный феникс-Принцесса и ведьма-Вдова имеют власть лишь в любовной сфере. Эта связь окончательно проясняется в реплике Услады, сводящей воедино все поступки Тиранта, говорящей о необходимости гармоничного сочетания в нем общественного и частного человека и недвусмысленно обвиняющей героя в том, что он поверил Вдове: «Не судьбу, а себя самого должно вам корить теперь, ибо не заставляла вас судьба ни любить, ни ненавидеть — не таков ее обычай, и бессильна она там, где властвует свободный выбор. Хотите ли знать, кто вас принудил? Собственное неразумие, затмившее разум и отдавшее его на откуп безудержным желаньям. Богатство, власть и почести — вот дары фортуны, но любить иль ненавидеть, достойно поступать иль подло, желать иль не желать, — свободны решать мы сами, здесь каждый себе господин» (с. 485).

Значение слов Услады необычайно велико для понимания всей концепции романа и нового героя. Безусловно, проблема выбора была поставлена задолго до Мартуреля, уже в эпоху раннего Средневековья (в самом христианском учении). Присутствовала она и в византийском2 и, конечно, в рыцарском романе. Однако Мартурель переносит основной акцент на ответственность самого героя за свои поступки, обосновывая его автономность по отношению к иррациональным силам: не надо забывать, что козни Заскучавшей Вдовы (фортуны) — не что иное, как спектакль. Таким образом, герой оказывается уже не в подчинении неподвластных ему волшебных чар артуровского романа и не в орбите христианского «испытания», как Парцифаль, — фортуна, выступающая в образе Вдовы, соразмерна, одномасштабна Тиранту.

Подобная концепция определяет и дальнейший характер «взаимодействия» героя с жанром греко-византийского романа: практически все элементы, заимствованные из этого жанра, направлены на то, чтобы оспорить необходимость подчинения «частного человека» иррациональным силам и, с другой стороны, доказать необходимость «общественного» героя быть «хозяином своей судьбы» и в частной сфере, без чего он не может совершить свою историческую миссию. С этой точки зрения моменты «театрализации» и «снижения» в африканской части приобретают новое значение. Все они направлены на выявление особой активности Тиранта — ведь именно от его поведения зависит и его собственная судьба, и судьба Услады.

Недаром, скрываясь под видом мавританки, Услада как бы испытывает Тиранта: важно, что он сам решает быть милосердным полководцем и пощадить хозяйку «мавританки», а также спасает ее от смерти не от того, что узнал в ней Усладу-Моей-Жизни, но потому, что совершает правильный выбор и ведет себя как подобает благородному рыцарю. Очень важно, что и в данном случае все то, что в византийском романе свидетельствовало о случайности (то есть зависело от высших сил) — случайная встреча героев, благополучная развязка сложных перипетий, в которые они втянуты, — теперь оказывается «в руках человеческих», а именно — Услады-Моей-Жизни.

Полностью концепция судьбы в романе раскрывается тогда, когда завершаются африканские приключения Услады-Моей-Жизни и Тиранта. Надо сказать, что в определенный момент оба героя «меняются ролями», и теперь Тирант устраивает жизнь Услады, выдавая ее замуж за сеньора д’Аграмуна и таким образом делая королевой Феса. Правда, Услада безусловно заслужила столь счастливую судьбу, активно помогая Тиранту. Что же касается Тиранта, то с ним фортуна обошлась гораздо более жестоко. На первый взгляд неожиданная и случайная смерть, заставшая его в ту самую минуту, когда он почти добился всего, о чем мечтал, победил, казалось бы, судьбу, для Мартуреля, судя по всему, вполне обоснована и многозначительна.

Финал «Тиранта Белого» обусловлен именно введением в его универсум категории судьбы греческо-византийского романа, которая позволяет автору изменить сюжетные схемы используемых разновидностей жанра. Судьба-случай у Мартуреля внезапно нарушает счастливую развязку, свойственную греко-византийскому роману: после благополучной встречи Тиранта и Кармезины, на короткое время объединившихся наконец в объятиях друг друга, они умирают (хотя читатель и ждет хэппи-энда). Кроме того, нетрудно заметить, что в последней части «Тиранта Белого» линия Тиранта, героя, близкого к креть- еновскому типу романа, и линия Ипполита, более связанного с циклом романов о Тристане, как бы меняются местами. Тирант, имя которого не случайно созвучно с Тристаном, достойно прошедший всевозможные испытания, умирает вместе с Кармезиной, которая, подобно Изольде, не может пережить своего возлюбленного. Ипполит же не только остается жив, но занимает место Тиранта — становится греческим императором, женившись на императрице. Многие исследователи считают, что таким образом Мартурель, отражая реально происходивший в ту эпоху процесс, констатирует «уход в небытие» прежнего благородного рыцарства и «восхождение» «рыцарей» нового, более «прагматичного» поколения, своего рода выскочек и парвеню, которые добиваются высоких титулов и положения не истинными подвигами, но одной ловкостью.