Бетани Гриффин - Маска красной смерти

• Название: Маска красной смерти
• Автор: Бетани Гриффин
• Жанр: Постапокалипсис
• Год: 2013

Все рушится. Опустошительная чума уничтожила население, и оставшиеся в живых боятся заразиться ей в разрушающемся вокруг них городе. И что делать Аравии Уорт, чтобы выжить? Ночи в клубе "Распущенность", красивые платья, сияющий макияж... и мучительные способы забыть все это. Но в глубинах клуба - в глубинах ее собственного отчаяния - Аравия найдет больше, чем забвение. Она найдет Уилла, ужасно красивого владельца клуба, и Эллиота, злобного умного аристократа. Ни один не является тем, кем он кажется. У обоих есть тайны. У каждого. И Аравия может найти не только то, ради чего сможет жить, но и то, за что бороться - неважно, что ей придется заплатить за это.

---

— По крайней мере, ты не была с ней.

— Да. Я такая счастливица! — на это раз мама слышит подтекст и вздрагивает. Она тоже чувствует себя виноватой за то, что выжила сама, или просто ненавидит дочь, которая выжила?

Я стою только благодаря опоре в виде спинки софы. Обезнадеженные массы смотрят на нас, когда мы проезжаем мимо в клуб Разврата. Иногда у них находятся силы, чтобы кричать на нас и трясти кулаками. Кто сказал, что они не могли напасть на Эйприл, богатую девочку в замысловатой карете? Возможно, она была пьяна. Я помню темные фигуры, которые материализовалась между зданиями, пока молодая мать не желала отдавать тело своего ребенка. А еще камень, который был брошен словно из ниоткуда.

И там был парень с голубыми тенями. Что было в тех стаканах, которые он повсюду раздавал? Он накачал Эйприл? Я почувствовала дурноту. Он накачал меня?

— Где нашли карету? — спрашиваю я.

— Рядом с клубом, который принадлежит ее дяде, — мама посылает мне многозначительный взгляд. Она слишком леди, чтобы использовать такое слово как «разврат».

Я могла потерять Эйприл точно так же, как и Финна. Внезапно я слабею и радуюсь, что держусь за спинку софы.

— Ты бледная. Мне передать поварихе, чтобы она тебе что-нибудь приготовила? — мама кладет руку на мое плечо. Видимо, она будет меня трогать, даже если я рухну на пол.

Повариха... Уилл и дети съели свои последние яблоки, прежде чем мы ушли. В данный момент я не могу сделать ничего, чтобы помочь Эйприл, но я могу помочь Уиллу. Наша повариха будет счастлива, приготовить что-нибудь, она считает, что мы не ценим ее еду, пока у одного из нас не появляется дополнительный аппетит.

— Я рада, что ты дома, — мать не смотрит на меня. Я ей верю, но также знаю, что, как и я, она была бы счастливее, если бы здесь был Финн.

Она бы выменяла своего живого ребенка на умершего за один удар сердца.

— Мне нужны деньги на маску, — говорю я. — Курьер вернулся?

— Еще нет. Мать Эйприл заняла его. Она послала собственного во все места, куда Эйприл обычно ходит, и нашего — проверять повозки, на всякий случай.

Слишком много смертей, чтобы позволить каждому привилегию идентифицировать собственных близких. Люди умирают, и их увозят.

Она не может на меня смотреть. Постоянное напоминание в виде труповозки является той причиной, по которой она редко покидает наши апартаменты.

Мама дает мне сумку, наполненную тяжелыми монетами.

Я присаживаюсь, так как ноги дрожат. Я никогда не позволяла себе беспокоиться о легкомысленной Эйприл с ее серебряными тенями и злым юмором.

Я роняю сумку с монетами на стол, и этим сталкиваю книгу стихов на пол. Из нее выпадает кусочек бумаги.

«Встреть меня в саду в полночь»— написано там.

Глава 6

В саду?

В полночь?

Бросаю взгляд на нижнюю часть записки. Потом вглядываюсь сквозь внутренние окна в заросший сад, пытаясь игнорировать неприятное чувство, что за мной наблюдают.

Пробегаю руками по царапинам кожаной обложки книги. Она принадлежала кому-то еще. Означает ли это, что сообщение тоже принадлежало кому-то другому? А если тот, кто должен был откликнуться на послание уже встретился в полночь в саду с тем, кто писал записку? Возможно, это произошло годы назад, и оба участника уже мертвы.

Хотелось бы, чтобы сообщение было от Уилла, но он всегда работает в полночь.

Могла ли Эйприл оставить мне сообщение? Я смотрю на рукописный текст, но он бездушный и не распознаваемый.

Я подхожу к внутреннему окну. В грязи замечаю нечто, что может быть частью следа. Но ты никогда не увидишь этого, если не ожидаешь увидеть.

Перемещаюсь по пентхаусу, пробегаю пальцами по стеклу. Окна не открываются. А дверь в сад заложена кирпичом.

Проходит час. Я жду. Мама стучит в мою дверь, прежде чем отправиться спать.

— Они могут ее найти, Аравия, — то, как она это произносит, только усугубляет мои страхи. Я дотрагиваюсь до клочка бумаги, надеясь, что он что-то значит. Я слышу, как мама вздыхает и идет через холл в свою комнату.

Нетерпеливо смотрю на часы, и, наконец, выскальзываю из апартаментов.

Если вход в сад не на нашем уровне, значит, он может быть выше или ниже. На крыше есть терраса, и я достаточно часто бывала там, пока доступ туда еще был, чтобы знать — люков там нет.

Хотя я никогда не была на этажах ниже нашего. Лифтер в гладкой белой маске всегда отправляет на самый верхний. Но здесь есть и лестницы.

Наш холл освещается мерцающими газовыми лампами, но они слишком слабые, чтобы разогнать мрак, а лестница в конце холла и вовсе не освещена. Я осторожно спускаюсь, осторожно ставя одну ногу перед другой, и держась одной рукой за стену.

В коридоре множество дверей. Должно быть, эти покои значительно меньше пентхаусов над ними. Я осторожно открываю каждую дверь, чтобы не потревожить жителей, но почти в самом конце холла роняю стул, очевидно, поставленный здесь для курьера, и он падает на пол с грохотом, а затем ударяется о стену.

Изнутри, из ближайших апартаментов, кто-то кричит:

— Кто здесь?

И затем дверь открывается. Я ожидаю увидеть слугу, возможно, семью, но вместо этого встречаю нескольких молодых мужчин в форме.

— Что ты делаешь на этом этаже? — спрашивает один из них, пытаясь меня схватить. Я делаю шаг назад, прежде чем он дотронется до меня. Я не знаю, может, он с кем-то меня перепутал и теперь уверен, что мне здесь не место. Вторая дверь открывается, открывая взору других солдат, постарше.

— Остановите ее, — говорит он.

Еще больше дверей открываются. Форма подсказывает, что они работают на принца Просперо. Почему столько мужчин размещено прямо под нами? На лацкане старшего мужчины я вижу брошь. Если бы не часы, проведенные с Эйприл, при ее внимании к стилю и деталям, я бы никогда не заметила его. Открытый глаз.

Я вытаскиваю записку, словно это может как-то меня спасти.

— Встреть меня в саду в полночь, — читает он.

Его форма снабжена многими яркими знаками отличия, и я полагаю, что он здесь главный. Ни у одного из этих солдат нет замкнутого, жесткого взгляда людей, выросших из голодных детей, которых я видела по периметру верхнего города, но главный смотрит на меня так, словно считает сумасшедшей. Когда он смотрит снова на клочок бумаги, на этот раз замечает глаз, такой слабо проступающий, словно нарисованный карандашом в углу листка.

— Пропустите ее, — произносит он и кланяется мне. — Наслаждайтесь прогулкой по саду.

Он проходит по холлу взглядом вверх и вниз.

— Приготовьтесь выдвинуться утром в место менее роскошное, — даже в тусклом свете подчиненные ухитряются рассмотреть выражение его лица и удаляются в свои покои.

— Последняя дверь направо, — говорит он мне, заметив, что я не делаю попытки сдвинуться с места.

Ручка последней двери поворачивается легко. Я открываю ее и торопливо проникаю внутрь, радуясь тому, что спряталась от наблюдающих мужчин. Мама неоднократно предупреждала меня никогда не оставаться в темном коридоре, неосвещенной аллее или заброшенной комнате наедине даже с одним мужчиной. Я вздыхаю. Времена компаньонок и слабых женщин давно миновали, но ее предупреждения все еще пугают меня.

Я могу сразу же сказать, что комната небольшая, но я стою в темноте, кажется, несколько часов, ожидая когда глаза приспособятся ко тьме. Это эксплуатирующийся чулан с вениками и ведрами, а к задней стене прикреплена лестница. Я перевожу дыхание. Чтобы попасть в сад, нужно просто забраться наверх.

Потолок покрыт механизмами и блоками. Пересекая комнату, я кладу одну руку на перекладину, а затем встаю обеими ногами. Мои элегантные туфли не имеют сцепления, и к тому моменту как я оказываюсь на полпути наверх, руки уже влажные от пота.

Большая круглая латунная дверь накрывает верхнюю часть лестницы. Я толкаю ее, и она смещается вверх с громким скрежещущим звуком, в то время как земля осыпается вниз тонкой струйкой, скребет по моей щеке. Что ж, оказывается Райский Сад не так уж хорошо запечатан.

Мои руки находят почву, а затем и траву. Я ожидала, что влажность воздуха здесь выше — из-за капель, которые стекают по окну моей спальни. Душно, да, но терпеть можно.

Тонкая ветвь дерева ударяет меня по лицу, и я подавляю крик. Я переместилась из знакомой темноты холла на неведомую, впитавшую запах разных растений территорию. Виноградные лозы касаются моего лица и обвиваются вокруг лодыжек.

Мои ноги издают хлюпающие звуки в грязи, поэтому я останавливаюсь, напряженно прислушиваясь.

Я слышу, как чиркает спичка, и мои глаза выхватывают внезапную вспышку оранжевого цвета. Кто-то очень близко. Я слышу острый запах сигареты. Возможно, табак? Сделав напряженный шаг вперед, я могу разглядеть некоторые очертания: длинные ноги, скрещенные лодыжки. Очевидно, мужские.