Сергей Казменко - Фантастические повести и рассказы

• Название: Фантастические повести и рассказы
• Автор: Сергей Казменко
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 2017

Сергей Казменко (1954–1991) — советский писатель-фантаст, петербуржец, к сожалению, так безвременно ушедший, автор шести повестей и семи десятков рассказов, часть которых так и остались неопубликованными. Последние восемь лет писатель был прикован к постели тяжелой болезнью, которая прервала его жизнь на тридцать седьмом году жизни, 30 января 1991 года.

В данный сборник вошли пять повестей и рассказы из авторских сборников писателя.

---

Я иду к своему жилью — не к Станции Связи, а к хижине, которую выстроил себе из полуобгоревших досок и прочего хлама на развалинах особняка Крандалоса. Хороший был когда-то особняк, три с лишним столетия простоял, одно из старейших зданий на планете. Его подорвали самой обычной зажигательной гранатой, еще в самом начале. Со Станции было видно зарево, но телефон уже не работал, и я только утром узнал, что произошло.

А произошло это всего через три месяца после отбытия «Раногоста» транспорта, который обычно осуществлял связь с Метрополией. «Раногост» посещал планету раз в четыре с половиной года — промежутки были не слишком регулярными, но в среднем именно такими. Другие корабли залетали крайне редко — раза три за столетие. Сэлх расположен слишком далеко от Метрополии, и рядом с ним нет обжитых планет. Пионерский мир вдали от цивилизации… Для многих такие миры — предмет самых сокровенных мечтаний, но вообще говоря, как правило, это глухие провинциальные дыры, которые лишь издали приманивают неудачников, а при ближайшем рассмотрении теряют всякую привлекательность. Иногда на таких планетах обнаруживают что-нибудь ценное — ископаемые или особые природные условия, способствующие развитию какого-либо из используемого человеком живых организмов. И тогда начинается бум заселения этого мира, превращения его в один из важных сырьевых придатков Метрополии. Но обычно планеты эти так и остаются глухими медвежьими уголками, где люди живут потому лишь, что предков их занесла когда-то нелегкая в этакую даль, и нет ни желания особенного, ни смелости, ни средств, чтоб изменить свою жизнь.

Окончить Академию Связи и попасть сразу же в такую дыру — это, конечно, не подарок. Если бы кто из моих однокурсников слышал вас, капитан, как вы сказали, что мне повезло, он бы рассмеялся, даже зная о том, что здесь произошло. Нет, капитан, когда одного из лучших слушателей Академии Связи вдруг упрячут на десять лет на такую вот планету, сие никак нельзя назвать везением. Это — дисциплинарное взыскание.

Знали бы они, каких усилий стоило мне его получить…

Я вхожу в свою хижину и начинаю собираться. Беру с собой совсем немногое из того малого, что имею, все мое имущество умещается в небольшом чемоданчике. У меня нет дома, нет семьи, нет друзей и родственников, почти нет денег. Только звание Офицера Связи. Но передо мной — вся Галактика. И Метрополия.

Я покидаю хижину, даже не закрыв за собой дверь и иду к посадочной площадке. До старта пятого катера примерно полчаса. Старт, конечно, задержат, не бывает так, чтобы старт не задержали, так что можно и не спешить. Но все равно самое большее через час я покину Сэлх и завершится этот этап моей жизни. Впрочем, нет, предстоит еще вернуться сюда, чтобы выполнить Директиву 12 — уничтожить Станцию Связи.

И потом…

Потом все придется начинать сначала. Сначала, но не с нуля. Потому что теперь я уже знаю наверняка, как начинать и что именно делать. Сэлх маленький пограничный мир — остается в прошлом вместе со всеми своими обитателями, отошедшими в мир иной. Впереди — сама Метрополия.

С этими мыслями я поднимаюсь на борт катера. Часовой у трапа смотрит на меня с почтительным любопытством и некоторым испугом. Совсем еще молодой парень, призванный, наверное, не больше года назад. Пять лет назад, когда я спускался с «Раногоста» на меня смотрели совершенно иначе. Даже для рядового персонала этой старой посудины было очевидно, что перед ними — неудачник, высланный сюда за какую-то провинность. Офицер Связи, который обслуживал Станцию два прошлых пятилетних срока, совсем извелся в ожидании смены и сделал все от него зависящее, чтобы побыстрее сдать мне дела, словно боялся, что «Раногост» уйдет без него. Я его вполне понимал и со своей стороны старался ускорить процесс приемки, тем более, что не находил никакого удовольствия в постоянном выслушивании его соболезнований в свой адрес. В конце концов «Раногост» загрузился местной продукцией — в основном концентратом из листьев гла-у — выгрузил привезенные товары и отправился в обратный путь, совершая по пути заход еще на десяток подобных планет, расположенных, правда, значительно ближе к Метрополии. А я начал привыкать постепенно к жизни на Сэлхе, знакомиться понемногу с его обитателями, с природой, климатом, географией и историей.

Мы, Офицеры Связи — своего рода галактическая элита. Мы есть везде, где существуют человеческие поселения, и именно мы обеспечиваем то, что человечество до сих пор, несмотря на величайшую разбросанность по Галактике, представляет собой единое целое, а не разрозненную массу независимо существующих и развивающихся миров. День за днем в течении пяти лет обучения, методично и непрестанно, с самого момента зачисления в Академию Связи и до торжественного выпуска нам вдалбливают эту мысль мысль о том, что именно на нас держится человеческая цивилизация. Любая ложь, повторяемая методично и непрестанно, в конце концов превращается в правду — этому учат еще на первом курсе Академии, но к тому моменту большинство уже неспособно трезво оценить то, что вдалбливали им в голову с детства. Мы уже приучены считать черное белым, немыслимое — нормальным и необходимым, мы уже превратились в апологетов не нами созданного и установленного порядка, и неспособны видеть, насколько он нелеп и преступен. Если бы только этот порядок был кем-то задуман и создан… Но нет — и те, на ком он держится, и те, кто его преобразовывал и еще будет преобразовывать в дальнейшем — и они тоже его пленники, и они действовали не по своей воле, и их поступками тоже управляло нечто немыслимое и непостижимое. Как тут не вспомнить старинную легенду о боге.

Мне повезло — я вырос там, где воздействие идейной обработки было сравнительно невелико. Метрополия еще не осознала, сколь опасны могут быть вот такие отдаленные миры, несмотря на всю незначительность их экономической мощи. Экономическая мощь — это лишь овеществленная человеческая идея, а каждый такой мирок по идейному содержанию не беднее самой Метрополии. Придет время — и Метрополия поймет всю опасность такого положения, но я надеюсь, что это время придет слишком поздно, чтобы успеть предпринять что-либо. Это ведь извечный закон природы — осознание опасности приходит всегда слишком поздно, чтобы оставалось время что-то еще предпринять для ее предотвращения…

Я не спешу.

Мэра сейчас все равно нет. Ни дома, ни в мэрии.

Каждое утро он летает к себе на ферму в сотне километров к северу от поселка, чтобы своими глазами посмотреть, как идет работа. В этом, конечно, нет никакой необходимости, киберы на плантации гла-у прекрасно справятся с любыми отклонениями и без его вмешательства. То же самое можно сказать и о тех киберах, что обслуживают молочное стадо — мэр держит около сотни коров и его молоко пьют, пожалуй, все на острове.

Но мэр любит повторять, что только там, на своей ферме, и чувствует себя человеком. А еще он любит повторять, что должность мэра ему осточертела, что он ни за что не согласится остаться на этом посту еще на один срок, как бы его ни уговаривали, и что человек, который не мешает жить другим, имеет же, черт подери, право жить так, как ему того хочется, не связывая себя никакими обязательствами. Насколько я понимаю, он говорил то же самое и перед прошлыми выборами. И перед позапрошлыми. Я даже убежден, что он сам искренне верит в то, что говорит, и именно это обстоятельство и делает его каждый раз единственным реальным кандидатом на этот почетный пост.

Вернется он часа через два, к обеду. А после обеда он любит отдыхать — это я знаю. Поэтому раньше четырех появляться у него нет смысла. Спешить некуда, впереди у меня еще почти пять стандартных лет. Больше двух здешних.

Я неторопливо иду по улице, стараясь держаться в тени деревьев. «Раногост» прибыл сюда в начале лета, а сейчас лето в разгаре. Солнце стоит почти в зените, и находиться хотя бы несколько минут на открытом месте нет никакой возможности. Понятное дело, что вдоль по улице я иду в полном одиночестве. Все либо попрятались по домам, либо улетели на один из пляжей. Я тоже улетел бы к океану, если бы не полученное утром сообщение.

А, собственно говоря, что мне мешает сделать это сейчас? Я останавливаюсь в тени шарука перед домом Каирри и с минуту обдумываю эту возможность. Но в конце концов решаю, что это было бы уже слишком. Я торчал на пляже и вчера, и позавчера, да и всю неделю перед последним ураганом тоже, и такая райская жизнь в полном почти безделье до добра меня не доведет.

Но все же сегодня чертовски жарко, говорю я себе, и уже знаю, каков будет мой следующий шаг. Не в первый раз я играю сам с собой в эту незамысловатую игру, находя неизвестно зачем оправдания своим действиям. Кому и какие нужны оправдания, кто и зачем стал бы меня проверять? Но привычка неистребима — я всегда должен иметь такое оправдание. Всегда, без исключения.