Бартоломе Лас Касас - История Индий

• Название: История Индий
• Автор: Бартоломе Лас Касас
• Издательство: Наука
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1968

Завоевание Индий (так испанцы называли Южную и Центральную Америку) изображается реакционными испанскими историками как великая цивилизаторская миссия. Однако дошедшие до нас свидетельства участников и очевидцев завоевания решительно опровергают эту легенду. Особое место среди таких свидетельств занимает книга Бартоломе де Лас Касаса (1474–1566) «История Индий».

Основываясь на виденном и пережитом, писатель-гуманист Лас Касас показывает, что завоевание Индий представляло собой серию захватнических войн, сопровождавшихся массовым истреблением коренного населения — индейцев и хищническим разграблением природных богатств Латинской Америки. Проникнутая искренним сочувствием к индейцам, книга Лас Касаса содержит также обстоятельную характеристику их быта, нравов и культуры.

Книга Лас Касаса очень велика по объему, и опубликовать ее полностью не представляется возможным. В связи с этим составители отобрали для настоящего издания только те книги и главы «Истории Индий», в которых автор излагает события, непосредственно связанные с завоеванием Центральной и Южной Америки.

---

Подозревая, что Васко Нуньес не пожелает явиться, Педрариас вслед за этим письмом приказал Франсиско Писарро с вооруженными людьми, сколько смог отрядить, схватить Васко Нуньеса, где бы он ни оказался. Утверждают, что один итальянец, астролог по имени мессир Кодро, который отправился в те края, чтобы повидать мир, и находился при Васко Нуньесе, еще в Дарьене предрек ему, что он подвергнется великой опасности, когда увидит в указанном месте некую звезду; если же ему удастся избегнуть этой опасности, то он станет всесильнейшим и богатейшим господином во всех индейских землях; говорят также, что как-то ночью, незадолго до тех событий, о которых пойдет речь, Васко Нуньес действительно увидел звезду в этом месте и принялся высмеивать мессира Кодро, сказав своим людям: «Хорош бы я был, если бы доверялся гадателям и особливо мессиру Кодро; он мне предрекал и то, и это, а поглядите: у меня 4 судна и 300 людей, и мы пробились к Южному морю, и скоро пустимся по нему в плаванье», и так далее.

Так, говорят, похвалялся Васко Нуньес своим везением и удачей, а когда пришло письмо от Педрариаса, он находился на острове, именуемом Тортуга; утверждают также, что на пути в Аклу посланцы Педрариаса стали ему рассказывать, что его тесть сильно на него гневается; однако Васко Нуньес, не имея за собой никакой вины, был убежден, что стоит ему появиться и доказать свою невиновность, как Педрариас сменит гнев на милость. Неподалеку от Аклы они встретили Франсиско Писарро с людьми, которые разыскивали его и собирались схватить, и Васко Нуньес сказал Писарро так: «Что это означает? Я не припомню, чтобы до сих пор ты встречал меня подобным образом». Жители Аклы вышли навстречу Васко Нуньесу, но Педрариас распорядился посадить его под арест в дом одного из горожан по имени Кастаньеда; затем он послал на острова Бартоломе Уртадо, чтобы тот забрал и принял под свое начало корабли и всю флотилию. Далее Педрариас велел лиценциату Эспиносе вести дело и судить Васко Нуньеса со всей строгостью, ибо он мечтал поскорее расправиться со своим зятем; а чтобы усыпить его тревогу, Педрариас пришел к нему и сказал: «Не огорчайся, сын мой, что ты в заточении и что я приказал тебя судить; я это сделал, чтобы показать всем твою безупречную преданность». Когда же Педрариас убедился, что в соответствии с обвинением Васко Нуньес должен быть приговорен к смертной казни, то, как говорят, вошел в дом, где был заключен Васко Нуньес, и гневно изрек такие слова: «Я почитал тебя за сына, ибо полагал, что ты предан и верен испанской короне и мне, правящему именем короля; но коль скоро ты осмелился восстать против короля, я не имею более причин считать тебя сыном, а только врагом, и потому отныне не жди от меня иных действий, кроме враждебных». Отвечал Васко Нуньес, что на него воздвигнута чистейшая клевета, ибо у него подобного и в мыслях не было; ведь если бы у него было такое намерение, то зачем ему было являться по зову Педрариаса, когда он имел 4 судна и 300 людей и вполне мог тайно, без его ведома, выйти на этих судах в Южное море и найти себе пристанище на тех землях; поскольку же он действовал без задних мыслей и со всем прямодушием, то без страха явился в Аклу, и тут его вдруг ни за что ни про что посадили в темницу и обвинили в неверности королям Кастилии и Педрариасу, правящему именем короля. Однако Педрариас ушел, приказав содержать его с еще большей строгостью; между тем лиценциат Эспиноса, докладывая Педрариасу о ходе разбирательства, заявил, что Васко Нуньеса следовало бы казнить, но, учитывая его большие заслуги перед королевством на этих землях, придется даровать ему жизнь. Тогда Педрариас в гневе воскликнул: «Умел грешить, пусть сумеет и умереть». Однако лиценциат Эспиноса не хотел приговаривать Васко Нуньеса к смерти, полагая, что за упомянутые заслуги его надо помиловать, и отказался вынести смертный приговор без надлежащего письменного распоряжения Педрариаса. Тогда Педрариас, который спешил расправиться со своим зятем, тотчас же написал соответствующий приказ, — он бы и сотню их написал, даже не задумываясь над тем, что делает. После этого Эспиноса состряпал настоящее дело, прибавил к прежним обвинениям смерть Дьего де Никуэсы, заточение баккалавра Ансисо, а также нанесенные ему обиды, и на этом основании вынес приговор, гласивший, что Васко Нуньесу надлежит отрубить голову и что глашатай должен громко возвестить нижеследующее: «Наместник его величества короля Кастилии Педрариас именем короля повелевает казнить сего предателя и узурпатора королевских земель и прочая». Когда Васко Нуньеса вывели, то, услышав эти слова, он поднял глаза к небу и молвил: «Это обвинение — не что иное как вымысел и ложь; я такого никогда и в мыслях не имел и не мог даже подумать, что на меня возведут подобную напраслину, ибо я всегда помышлял верой и правдой служить королю, дабы по мере своих сил расширять его владения». Однако эти слова нимало ему не помогли; и вот его наскоро исповедали, и причастили, и отпустили грехи, а затем на ветхом помосте отрубили ему голову.

Вслед за ним и по той же причине обезглавили Вальдеррабано, затем Ботельо, далее Эрнана Муньоса и, наконец, последним Аргуэльо, причем всем предыдущим рубили головы на глазах у последующих; а когда дошла очередь до Аргуэльо, начало смеркаться, и тут весь народ пал перед Педрариасом на колени и взмолился, чтобы он смилостивился и оставил Аргуэльо в живых, ибо четырех он уже казнил и, видно, сам господь, насылая ночь, подавал знак, что Аргуэльо надо пощадить. Однако Педрариас был неумолим и в ярости отвечал, что, если кто хочет, может свою голову вместо той положить на плаху; таким образом все пятеро в тот день сложили головы, что вызвало великую печаль и горе, а у иных и слезы. Так на основании одних только подозрений Педрариас избавился от Васко Нуньеса, своего сына и зятя. Вот какой постыдной смертью окончились дни Васко Нуньеса де Бальбоа, который славно потрудился, добывая королю, как он говорил, новые земли и владения; на самом же деле он эти земли опустошал, а индейцев нещадно убивал, и казнен был в момент, когда более всего рассчитывал возвыситься. И будет справедливо поставить его имя в один ряд с именами Никуэсы и Охеды, а также других, кто после него сложил головы в этих Индиях, ибо все они равно отмечены злодеяниями против индейцев.

Глава 77

Нам остается поведать о некоторых событиях, которые мы оставили в стороне, не желая прерывать рассказ о Васко Нуньесе; теперь же, чтобы эти события не остались в забвении, мы полагаем обратиться к ним, а затем уже продолжать наше повествование. После того как лиценциат Эспиноса отправился за золотом, которое отнял у Бадахоса повелитель земли, именуемой Париба, или Парис, так вот после этого фактор Хуан де Тавира, снедаемый жаждою обрести богатство, содержавшееся, как утверждали, в храме идола Дабайбы, обратился к Педрариасу за позволением захватить означенный храм и получил милостивое разрешение совершить это святое дело; тут он стал тратить деньги, которых к этому времени накопил немало хищениями, грабежами и продажей пленных индейцев: начал строить три парусника и скупил у всех окрестных испанцев какие у кого были индейские челны, намереваясь подняться вверх по реке Гранде, где, по слухам, находилось то золото — предмет его вожделений. Готовясь к этому походу, Хуан де Тавира не только растратил все свои деньги, которые полностью или по большей части были добыты неправедным путем, но и запустил руку в казну короля. И вот он двинулся в путь со своей флотилией, состоявшей из трех парусников и множества челнов, на которых находилось 160 испанцев и бессчетное число закованных индейцев, с обычной для испанцев справедливостью обращенных в рабов и взятых в этот поход, чтобы грести на челнах или нести другие службы; итак, эта флотилия, с трудом преодолевая течение, направилась вверх по реке.

Индейцы Дабайбы, которые узнали об их приближении и были начеку, вышли навстречу в трех больших челнах, преградили им путь и, застигнув наших врасплох, одного убили и многих ранили; тут испанцы отвели свои челны под прикрытие парусников или бригов и решили пойти по суше, а парусники и челны с индейцами пустить по воде; однако из-за сильных дождей в горах река настолько разлилась, что покрыла многие деревья. И вот челн, в котором плыли Хуан де Тавира и веедор Хуан де Вируэс, натолкнувшись не то на камень, не то на покрытое водой дерево, перевернулся, и оба утонули, ибо спасти их не было никакой возможности; а кто умел плавать, выплыли и остались в живых. Так испанцы потеряли своего предводителя и решили, что предводителем будет Франсиско Писарро, который поведет их в Дарьен; потеряв Хуана де Тавира и веедора и погубив свои и королевские деньги, истраченные на этот славный поход, они вернулись ни с чем. Узнав об этой неудаче, Педрариас очень опечалился, но, чтобы из-за этих невзгод они не падали духом, стал их увещевать: пусть им не удалось пройти с Хуаном де Тавира в те места, где они надеялись разбогатеть, но зато он намеревается поручить им другое, не менее прибыльное дело, а именно послать их с Франсиско Писарро во главе в земли касика Абрайме, где, как он полагает, милостью божией исполнятся наконец их надежды. Некоторые из тех испанцев идти не захотели: одни из-за ран, другие из страха перед опасностями и тяжкими трудами; остальные же, 50 человек с Франсиско Писарро во главе, вновь обратились к ратным делам.