Николь Келби - Розовый костюм

• Название: Розовый костюм
• Автор: Николь Келби
• Жанр: Современная проза
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-699-87562-7

Николь Келби, автор бестселлера «Белые трюфели зимой», представляет российскому читателю свой новый роман – «Розовый костюм», в котором рассказывается об одной из самых знаменитых и трогательных пар в истории человечества, Жаклин и Джоне Кеннеди. А еще – о людях, стоявших за их успехом.

Кейт живет в Нью-Йорке и работает в знаменитом салоне «Chez Ninon». Она трудится не покладая рук, чтобы создать знаменитый розовый костюм, в котором жене президента Кеннеди предстоит посетить Даллас. Казалось бы, что может быть общего у скромной швеи и первой леди страны? В романе Николь Келби судьбы этих женщин переплетутся, как нити в полотне, и мы увидим картину, которая никогда бы не сложилась, если бы они не встретились.

---

«Удивительные и поистине одержимые» – так однажды охарактеризовал их кто-то из редакторов журнала «Вог». А издатель журнала «Харпер базар» Кармел Сноу сочла их самыми «проницательными американскими покупательницами парижской моды». Мисс Нона даже как-то снялась в рекламе лака для ногтей. В общем, это были две очаровательные пиратки, но тем не менее все же пиратки.

К счастью, они никогда не приходили на работу раньше десяти.

Кейт любила раннее утро, когда в большие окна мастерской струился яркий свет, а швейные машины в отделе прет-а-порте еще молчали. Покрытые черной с золотом эмалью громкоголосые звери, они были снабжены допотопным ножным приводом и, перегревшись, частенько обжигали девушкам пальцы и предплечья – а перегревались они постоянно. Швеи из отдела прет-а-порте стояли в «Chez Ninon» на самой нижней ступени; они целыми днями жали на педали своих швейных машин, как на педали органа, успевая, впрочем, и болтать друг с другом, и весело смеяться. У многих волосы были накручены на бигуди в ожидании вечернего свидания; другие стягивали локоны шнурком на затылке, чтобы те не мешали; быстрые глаза и еще более быстрые руки помогали им строчить практически без оглядки. Кейт никогда не могла понять, зачем такой талантливой швее, как Пег Харрис, целыми днями торчать за машинкой и строчить одно за другим дюжины самых обыкновенных платьев, но Пег любила свою работу. «Одевать народ – дело очень даже благородное», – каждый раз говорила она тем, кто спрашивал, зачем ей такая скучная работа. Кейт была с ней согласна, но сама-то она определенно предпочла бы одевать Первую леди.

Кейт бросила газеты на рабочий стол и поставила чайник. С утра она любила выпить горячего чая. Было слышно, как мистер Чарльз разговаривает по телефону за закрытой дверью своего кабинета. Ноэль Чарльз считался «внутренним дизайнером» «Chez Ninon» и непосредственным начальником Кейт. У него были совершенно серебряные волосы, и он был абсолютно безупречен во всем, вплоть до кончиков тщательно ухоженных ногтей. Говорил он с еле заметным европейским акцентом и всегда утверждал, что у него бельгийские корни, но, с точки зрения Кейт, его акцент не был похож ни на французский, ни на немецкий. Внешность у него тоже была невнятно европейская, как и акцент; впрочем, этот акцент вел себя точно хамелеон – он то усиливался, то ослабевал в зависимости от того, с кем мистер Чарльз разговаривал.

Он надеялся вскоре открыть собственный магазин и поговаривал, что ему хотелось бы и Кейт взять с собой в качестве партнера. Это был великолепный план – вне зависимости от его осуществимости. В любом случае Кейт очень нравилось ранним утром сидеть в тихой мастерской, пить с мистером Чарльзом чай и разговаривать с ним о разных важных вещах вроде текущих событий, как полагается культурным людям.

Засвистел чайник. В буфете имелся неплохой запас чая «Barry’s Gold Blend», который Кейт ухитрилась отыскать в специализированном магазинчике в верхней части города. Чай оказался довольно дорогим и, увы, лежалым. Впрочем, даже лежалый «Барри» был лучше любого чая компании «A&P».

Из купленных в метро газет Кейт аккуратно вырезала фотографии Первой леди. Одна предназначалась для ее альбома с вырезками, а вторую она вложила в письмо к отцу – Старику она писала каждую неделю и каждую неделю посылала ему половину своего жалованья, двадцать шесть долларов. Правда, в ответных письмах Старик никогда не упоминал ни о деньгах, ни о вырезках из газет, ну и Кейт никогда о них не упоминала, но все же ей было интересно узнать, понимают ли авторы газетных сплетен, что, например, вот это платье «от Диора» на самом деле к Диору не имеет никакого отношения. Но было удивительно приятно видеть, как кто-то носит «ее» платье – как поворачивает плечи, как склоняет голову, как отражает свет вышивка стеклярусом. Кейт уже довольно давно работала в «Chez Ninon», но когда она видела на ком-то свою работу, в ее душе неизменно возникал трепет.

Мода – это искусство возможного. Кейт очень любила повторять эти слова и ни капли не сомневалась в их правоте. С ниткой и иголкой в руках она чувствовала, что для нее нет ничего невозможного – особенно если это касается Первой леди, потому что у сестры Кейт, Мэгги Куинн, были в точности те же размеры, что и у Супруги П. Кейт ничего не могла с собой поделать: довольно регулярно она превращала родную сестру в «маленькую Жаклин», как ее в результате стали называть соседи. Ничего плохого в этом не было. Сшитые из дешевого муслина примерочные образцы частенько куда-нибудь засовывали или попросту выбрасывали, так что иной раз Кейт приходилось вытаскивать их из мусорного ведра. Мэгги была чуть моложе Супруги П., но цвета им шли одни и те же. И обе были очень хорошенькие – сияющие, как парадный фарфоровый сервиз. Кейт всегда старалась с особым уважением относиться к подобному копированию. И никогда не повторяла все точь-в-точь – если, конечно, ей удавалось с собой справиться. Во-первых, она старалась выбрать другую ткань, хотя порой и сходного оттенка. И к тому, что шила сама, никогда не заказывала подходящих шляп, хотя Шуинн, с которым они вместе работали в «Chez Ninon», – знаменитый, кроме прочего, тем, что всегда ездил на работу на велосипеде, – делал очень неплохие шляпки, не хуже знаменитых модисток.

«Надеть такой костюм – это все равно что махать государственным флагом, – говорила Кейт сестре. – Хотя ты и без флага. Это патриотично».

Кейт считала, что таким способом как бы отдает честь Инвуду, самому северному из примыкающих к Нью-Йорку городков, ставшему для нее приемной родиной. В основном в Инвуде селились выходцы из Ирландии. Они даже Президента считали своим, местным парнем, который здорово преуспел в жизни. И потом Президент даже первое причастие принял в церкви Святой Маргариты Кортонской в Ривердейле, а это уж совсем по соседству, так что он, безусловно, был одним из них.

И хотя лично Кейт находила Супругу П. «чуточку кривобокой», что было связано с ее чрезмерным увлечением прогулками верхом, и хотя до замужества у Первой леди была еще французская фамилия[13], в Инвуде все по-прежнему считали ее представительницей старинного и весьма разветвленного семейства Ли из графства Корк. Мать Супруги П. была внучкой ирландских иммигрантов, решившихся пересечь океан еще во время картофельного голода 1840 года. А Кейт и сама происходила из графства Корк – точнее, из Кова (или Коба, как произносят это название сами ирландцы). Именно там в последний раз бросил свой якорь «Титаник», прежде чем начать плавание через Атлантику; именно пристань Кова видело семейство Ли, навсегда покидая Ирландию. И хотя эти Ли были откуда-то из центральных провинций Ирландии, их родичи и родичи отца Кейт – если, конечно, верить его словам, – были когда-то знакомы. Впрочем, Старик вечно путался в деталях и рассказывал об этом довольно туманно. Так что Кейт любила Супругу П. уже за одно это, что бы о ней ни говорили. Она убедила себя, что Супруга П., несмотря на свои французские манеры, наверняка тоже тоскует по родному Острову. Кейт, во всяком случае, страшно тосковала.

В день отъезда Кейт ее отец пошел в сад и стал кухонным ножом срезать одну за другой красные розы, а потом, словно утратив терпение, и вовсе принялся перекусывать стебли зубами. Он был похож на бешеного пса. От шипов на коже у него оставались тонкие кровавые царапины. Кейт понимала, что пароход ждать не будет. Отец тоже это понимал. Но все срезал, срывал, отгрызал розу за розой – а ведь слишком многое так и осталось недосказанным. Наконец Кейт не выдержала: подхватила чемодан и пошла к калитке.

– Ты можешь засушить их между страницами книги – говорят, это приносит удачу! – крикнул он ей вслед.

Кейт остановилась и обернулась.

Ах, эта его беспомощная улыбка! В руках – целый пук истерзанных алых роз. Старик заранее предупредил, что не пойдет ее провожать. Пристань находилась не так уж далеко от них – всего лишь завернуть за холм и пройти несколько километров по краю глубоко врезавшейся в сушу отмели. Но идти на пристань Старик категорически отказался. Не захотел, и все. А может, не смог, подумала Кейт.

Он уже потерял Мэгги и ее мужа, отдал их многообещающей Америке – и вот теперь уезжала Кейт. Больше у него детей не было, некого было терять.

Отец сунул ей букет растрепанных роз. Густой туман за его спиной скрывал роскошную зелень ирландских лугов, со всех сторон подступавших к дому. И в поведении тумана таилось даже некое милосердие.

– Оставь себе одну, – сказала Кейт. – Когда я вернусь, мы их сложим, и как раз получится дюжина.

– Когда ты вернешься, – возразил отец, – мы посадим новые розы. Твоей матери это понравилось бы. Она бы смотрела сверху, как ты да я копаемся в саду.

И, резко повернувшись, Старик ушел в дом. Он никогда в жизни не покидал родной Остров; у него даже слов для разговора об этом не нашлось бы.

Кейт снова подхватила чемодан. У калитки на дорожку упал лепесток розы. Затем еще один. И еще. Но она уже опаздывала. И не остановилась, чтобы подобрать лепестки.