Эльдар Дейноров - История Японии

• Название: История Японии
• Автор: Эльдар Дейноров
• Издательство: ACT, Астрель
• Жанр: История
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-17-073714-7 («ACT»), 978-5-271 -35086-3 («Астрель»)

Эта книга не для тех, кто посвятил себя изучению Японии. Она рассчитана на столь же обыкновенных людей, как сам автор, которых не перестает удивлять необыкновенная страна и ее жители — наши соседи, между прочим. Загадочная Япония постепенно входит в нашу жизнь, становится частью действительности. Уже более полувека эта нация вновь завоевывает мир — но на сей раз мирно, очаровывая, не причиняя никому страданий. Наоборот, такое «завоевание» приносит пользу всем, делает наш мир интереснее и красочнее. Но как островитяне смогли выжить в бесконечных междоусобных войнах, отразить набеги агрессоров, зарившихся на архипелаг? Как сумели за полвека превратиться из закрытой и неизвестной страны — «терра инкогнита» Дальнего Востока — в мощную великую державу? Как умудрились не сломаться под дождем из напалма, а затем и под ядерными ударами в конце Второй мировой? И не просто пережить кошмарные времена, а быстро восстановить утраченное и снова занять подобающее место в мире, сделаться передовой нацией?.. Нам следует знать ответы на эти вопросы. Они будут полезны и для нас. А для начала стоило бы покончить с нашей неспособностью удивляться, с ленью и отсутствием любопытства. Вряд ли эта книга даст какие-то исчерпывающие ответы. Но она вызовет желание продолжать их искать, пробудит интерес к Японии и главному богатству этой страны — ее людям.

---

Чаще всего, камикадзе становились студенты, призванные в армию, притом, как правило — студенты гуманитарных, а не технических факультетов. Особых технических знаний от них и не требовалось — нужно было лишь правильно упасть.

Белый шарф, повязка на лбу с символом восходящего солнца таковы были особые отличия их формы. Иногда под одеждой носили магический оберег «сэннинбари» («пояс с тысячью стежков»). Эти пояса готовили матери воинов: молодые девушки, соседки и просто проходившие по улице, должны были сделать по стежку. Проводы обставляли скромно, в последнюю трапезу непременно включалась небольшая порция сакэ — скорее, не в качестве «ста грамм для храбрости», это больше походило на ритуальное возлияние.

История о последнем завтраке камикадзе приведена в книге А. Морриса по воспоминаниям лейтенанта Нагацуки: «По словам офицера, нами командовавшего, в тот год император отказался праздновать Новый год обычным способом. Правительственные лица и высшие военные командующие, которые обычно появлялись в своих пышных парадных одеждах, чтобы засвидетельствовать свое почтение по этому случаю, не были приглашены. В полдень адъютант принес Его Величеству белый деревянный поднос с чашей сваренного риса и красными бобами, кусочком жаренного морского леща и фляжкой сакэ. Весьма скудно! «Ваше Величество!- почтительно сказал он. — Вот то, что дается нашим пилотам-камикадзе перед моментом их славного отправления».

Император взглянул на него глазами, полными слез. Затем он резко встал и вышел из комнаты, не притронувшись ни к одному из блюд. Около часа он бродил в одиночестве по саду, который в то время пришел в запустение и покрылся сорной травой. Без сомнений, он размышлял о будущем своей страны, а также — об искренности и патриотизме пилотов-камикадзе. «В этом году, — сказал нам наш командир, — свое почтение Его Величеству выразили только бойцы камикадзе…»

Командующий выступал с коротким напутствием, били барабаны, наземная команда отдавала честь — и самолет взлетал для своей последней атаки. Самоубийственными эмоциями были заражены все. В книге «Благородство поражения» приводится такой случай из воспоминаний капитана Накадзимы: «Был один ремонтник, который непременно тщательнейшим образом чистил и полировал кресло пилота в каждом самолете камикадзе, какой ни обслуживал. По его суждению, кресло было для пилота гробом, и в этом смысле на нем не должно было быть ни пятнышка. Один из тех, кому была оказана эта услуга, так приятно удивился, что позвал и поблагодарил своего благодетеля, сказав, что чистота в самолете очень много для него значит. Глаза ремонтника помутнели от слез и, не будучи в состоянии что-либо сказать, он бежал рядом с самолетом, выруливавшим на дорожку, держась рукой за плоскость крыла».

«Никогда не уклоняйся пред лицом смерти. Если сомневаешься — жить или умереть, — всегда лучше умереть…» — такова философия лейтенанта Садао Фудзимары. Но смерть есть смерть, и на американских кораблях, которые остались на плаву после атак камикадзе, находили разорванные взрывами останки нилотов…

О воздушных камикадзе знают все, о морских — немногие. Были, однако, и такие. Небольшие лодки с моторами, нагруженные взрывчаткой, назывались громко — «Потрясатели океана». Как правило, их атаки кончались провалом. Имелись и «живые торпеды» «Кайтэн», которые запускали с подводных лодок.

Было сформировано и еще одно подразделение — сухопутное, предназначенное для обороны самой метрополии. Аппараты со взрывчаткой намеревались катапультировать с гор на войска союзников. Но оказалось, что высадки не будет.

При высадке на Окинаву в апреле 1945 г. война приняла для японской стороны самоубийственный характер. Там, как и на Сайпане, солдаты старались подорвать себя, а по возможности, и противника, дабы не оказаться в плену. Сами командующие совершили ритуальное самоубийство 22 июня 1945 г. А до этого, после взятия города Наха, японские парламентеры попросили американцев временно приостановить действия, чтобы офицеры смогли выполнить обряд сэппуку.

В последнем крупном морском сражении американцы потеряли лишь 12 человек, японцы — крупный линкор «Ямато», погибший со всей командой.

«Если же, но какому-то странному совпадению, — писал младший лейтенант Окабэ, автор знаменитого стихотворения, отразившего дух камикадзе. — Япония внезапно выиграет эту войну, для будущего нации это станет фатальной неудачей. Для нашей нации и народа лучше было бы пройти через тяжкие испытания, которые их только усилили бы».

Такое пораженчество вряд ли могло приветствоваться, но, видимо, схожие мысли (оказавшиеся пророческими) посещали многих.

Те, кто пережил войну, сохранили чувство вины и ностальгии.

«Я плакал и чувствовал себя оскорбленным. Меня лишили смерти», — вспоминал Сэй Ватанабэ. Многие из этих людей были бы готовы повторить подвиг, став камикадзе, и не стоит называть их «реваншистами». Те, кто по невероятной случайности выжил в атаке и попал в плен, просили американцев убить их или дать совершить самоубийство. Жизнь делалась для таких людей пыткой.

Конечно, самоубийства уже не могли спасти положения. Конечно, в самой Японии о них говорилось с преувеличениями, но война все равно заканчивалась — по крайней мере, для империи. Американцы вынесли из столкновений с камикадзе серьезный урок. И выучили его. И применили собственные знания…

Хиросима

Интеллигенты любят говорить: «Математикой нельзя измерить человеческую жизнь!» Это во многом и отличает их от интеллектуалов.

Так вот — жизнь человеческая математикой как раз очень даже измеряется, как и все прочее в этом мире. И Хиросима это вполне доказала. Но это совсем не значит, что мы не должны сочувствовать тем, кто погиб или остался инвалидом после бомбардировки.

Я прекрасно помню одну из песен пионерского детства — о японской девочке, умиравшей от лучевой болезни и надеявшейся выжить, если сможет сделать тысячу бумажных журавликов-оригами. Ей было не суждено ни того, ни другого…

Вернувшись из Японии, пройдя немало верст,
Бумажного журавлика товарищ мне привез.
С ним связана история, история одна —
Про девочку, которая была облучена.
Когда увижу солнышко, спросила у врача.
А жизнь такая тонкая, как по ветру свеча.
И врач ответил девочке — когда придет весна.
И тысячу журавликов ты сделаешь сама…

Честно говоря, тогда у меня на глаза наворачивались слезы, да я и теперь их нисколько не стыжусь. И сочувствие к тем, кто погиб или пострадал в японских городах — вполне справедливо и необходимо. А песня о девочке Садако, которая погибла уже через десять лет после бомбардировки, стала народной (наверное, столь же «народной», как «Варяг», но выяснить авторство я не смог). Памятник Садако, держащей в руке журавлика, стоит сейчас в Хиросиме. И дети Японии приносят туда сделанных ими бумажных журавликов — пусть и наивный, но символ надежды на мир без войн…

Однако имелась и совершенно иная сторона происходящего.

В Советском Союзе о бомбардировке Хиросимы и Нагасаки говорилось так, будто американцы уничтожили города, как минимум, нашего лучшего союзника. Но в этот момент шла война, и СССР был на стороне Америки — а не наоборот.

Камикадзе окончательно доказали: японцы будут сопротивляться с невероятным упорством. К тому же, их армия располагалась и в Китае, и в Корее. Страна была еще сильна, война могла продлиться еще несколько лет.

Россия должна быть благодарна и разработчикам бомбы, и экипажу Тиббетса, исполнившему свой долг, рискуя жизнями. Если бы это было не так, на полях сражений остались бы сотни тысяч, если не миллионы советских солдат — тех, что смогли вернуться с войны с медалью, на которой был выбит профиль Сталина, глядящего на Восток. Тех, что смогли стать нашими дедами и прадедами. (Это же касается и иных американских «борцов за мир», которые могли бы и не появиться на свет, не будь ядерной бомбардировки).

Жертвы Хиросимы и Нагасаки исчисляются сотнями тысяч. Но от «обычных» бомбардировок, вызывавших «огненные торнадо», подобные хиросимскому, погибло больше народа. Сколько миллионов было бы положено за идеалы прошлого, если бы бомбардировки продолжились, трудно даже подсчитать.

Ни Хиросима, ни Нагасаки не были «мирными» городами. Таковых и быть не могло в воюющей стране. «Мирного населения» — тоже. В Японии существовали отряды, подобные черчиллевской Тыловой Гвардии Британии или немецкому «фольксштурму». И эти «мирные люди» собирались сражаться до конца.

Нас заверяли, что американцы спешили, прекрасно зная, что СССР вот-вот вступит в войну — мол, в этом случае необходимости в бомбах не было. Во-первых, отмобилизованная армия не означает немедленного начала военных действии, те же японцы держали миллион солдат у советской границы — но так ее и не перешагнули. И Сталин мог выждать, не спеша на помощь американскому десанту. Во-вторых, он мог бы и направить войска на взятие севера Японии — и установить там столь кровавый режим, что японские фашисты показались бы ангелами. В-третьих, зная коварство тогдашнего советского лидера, некоторые авторы полагают (и пусть предположения остаются на их совести, но отбрасывать их полностью нельзя), что СССР вполне мог в одночасье разорвать союз с Западом и заключить союз с японцами, в коих было больше от феодализма, чем от западной капиталистической демократии… Чем бы это закончилось, сказать вообще невозможно.